Его пальцы на моей шее, он так крепко сжимает ремень на моем горле. Я не могу дышать.

— Элла, — шепчет он мне на ухо. — Будь хорошей девочкой, — его дыхание мягко прижимается к моей коже, мягкое и теплое. — Я буду заботиться о тебе, если ты будешь хорошей, ты ведь знаешь это, не так ли?

Это не игра.

Разве это игра?

— Если нет, — продолжает он, поглаживая пальцами мое мокрое лицо, — если ты мне не подходишь… — он прерывается, и я думаю, собирается ли он вообще что-нибудь сказать. Но потом он заканчивает фразу. — Я убью тебя на хрен.

Я действительно боюсь? Это действительно страх? Он это не всерьез. Но я думаю о том, что он сказал в канун Нового года. О том, что забил женщину до смерти молотком.

Нет…

По какой-то причине, отрывая меня от моих мыслей, он ослабляет свою хватку на ремне, и я глотаю воздух.

— Скажи мне, почему я должен остановиться, — мягко говорит он.

У меня голова идет кругом от его слов, грудь сжимается, мысли бешено несутся.

— Поговори со мной, Элла, — его слова звучат более настоятельно, почти умоляюще. Умоляющими. — Расскажи мне свои секреты.

— Я не хочу этого, — заставляю я себя сказать. — Не здесь.

Он смеется, касаясь моей щеки.

— Тебя никогда раньше не трахали в задницу?

Я сглатываю, мое горло болит.

— Бывало, — признаюсь я. Я чувствую, как его тело напрягается у меня за спиной. — Я просто…

Я не знаю, что еще сказать. Он может быть богом, и я могу пасть к его ногам, но так? Разве боги не хотят добровольного подчинения? Они не хотят заставлять своих подданных становиться на колени… не так ли? Разве не поэтому у нас есть свобода воли?

Есть ли у меня свобода воли здесь, с ним? Я уже не так уверена.

Он молчит, в комнате слышно только наше дыхание. А потом он стонет на моей шее, его зубы царапают мою кожу так, что я чувствую звук в его горле, как будто он исходит из его души.

— Блядь, — шипит он, прижавшись лбом к моему плечу. — БЛЯДЬ!

Слезы льются по моему лицу, даже когда я крепко зажмуриваю глаза, пытаясь сдержать их, упираясь руками в спинку дивана.

Что случилось с ним, что привело его ко мне?

Похоже ли это на то, что случилось со мной?

Создаются ли дьяволы? Я родилась пустой? А он?

Словно читая мои мысли, он говорит мне в лицо: — Что с тобой случилось, Элла? Почему ты позволяешь мне так обращаться с тобой?

Я не поднимаю голову с дивана.

Он проникает под меня, зажимает мне рот рукой и откидывает мою голову назад.

— Тебе скоро придется начать говорить, детка.

Детка.

— Я не могу вынести это молчание. Оно заставляет меня хотеть причинить тебе еще больше боли.

Я просыпаюсь от звука смеха.

Сначала я переворачиваюсь и зажимаю голову подушкой, думая, что это мама и сейчас начнутся стоны. Но потом я понимаю, что эта кровать гораздо больше моей.

Я отбрасываю подушку и резко выпрямляюсь, напрягая слух.

Другой человек смеется.

И в воздухе что-то витает…

Я глубоко вдыхаю, мое сердце бьется в такт. Марихуана.

Я смотрю на будильник на тумбочке. Три часа ночи. Четверг. Я думаю о вчерашней драке, всего несколько часов назад. Стекло на полу Маверик молча убрал после того, как я натянула одежду.

Он оставил меня здесь, бросил мне одну из своих футболок, чтобы я надела ее, и спустился вниз. Мы не разговаривали после той драки. После того, как он почти…

Я закрываю глаза и снова слышу чей-то смех. Я думаю о том, чтобы остаться здесь в темноте, попытаться снова заснуть. Но я хочу поговорить с ним. И я хочу знать, кто здесь.

За последние три недели я провела здесь, в его доме, больше ночей, чем в своем собственном. И я знаю, что это глупо и по-детски, но я не могу не представить, что этот дом… и мой дом тоже.

Мое лицо горит, когда я думаю об этом, и я никогда бы не сказала ему об этом вслух, но все же. Я хочу знать, кому он позволил вторгнуться в наш маленький пузырь.

Я делаю глубокий вдох, напрягаю позвоночник и выхожу из двойных дверей его спальни. Я слышу несколько голосов, ни один из которых не принадлежит Маверику, и мне вдруг приходит в голову мысль, что, возможно, его там вовсе нет. Может, к нему пришли друзья, и он пошел спать в комнату для гостей или, может…

Затем я слышу его смех. Это лающий смех, почти беззаботный. Совсем не похожий на того парня, которого я знаю. И все же, несмотря на нашу ссору, мне становится легче, когда я слышу его. Знать, что он здесь.

Я спускаюсь по лестнице, не слишком тихо, чтобы он знал, что я иду. Я огибаю лестницу и направляюсь по длинному коридору в гостиную.

И когда я стою в дверном проеме, я замираю, думая, что это была ужасная идея.

И тут же мой взгляд останавливается на парне, который сидит на диване прямо напротив меня, рядом с Мавериком. У него темно-синие глаза, черные вьющиеся волосы. Я никогда не видела его раньше, но он так же красив, как и Маверик, и я не могу отвести от него взгляд, пока стыдливо скрещиваю руки на груди.

Откуда-то играет музыка, MoodSwings от Kamaara, и она придает всей этой комнате, с ее тусклым светом, бутылками алкоголя на столе, облаком марихуаны, витающим вокруг, неприятное ощущение. Как будто в моих интересах не находиться здесь.

— Так-так-так, — говорит парень с кудрявыми волосами, стакан с чем-то прозрачным в его длинных, бледных пальцах. — Я не удивлен, что ты спрятал ее, Мав, но ты знаешь, что делиться, — он бросает взгляд на Маверика, чьи глаза сузились на меня, — это, блядь, хороший поступок.

Я крепче обхватываю свое тело руками, заставляя себя смотреть на Маверика. Рядом с ним парень, который кажется мне смутно знакомым, пригубил рюмку. Он морщится и ставит ее на журнальный столик вместе с бутылкой водки.

Он улыбается мне, жестом показывает на Маверика, складывая руки.

— Это та девушка с Нового года? — у него глубокий голос, и я вижу ямочки на его смуглой коже.

Они все одеты в черное, и я понимаю, что на мне белая футболка Маверика и леггинсы. Мое лицо краснеет от всех их взглядов на меня.

Маверик сидит на диване, ноги стоят на полу, руки на коленях. Я вижу вейп на столе и понимаю, что он под кайфом.

Особенно когда он показывает на меня пальцем, не удосуживается представить меня своим друзьям и вместо этого говорит: — Иди сюда.

У меня пересыхает во рту, и я качаю головой, прядь волос падает мне на лицо.

— Я просто собираюсь вернуться в постель…

— Элла.

Я слышу, как парень с глубокими голубыми глазами тихонько смеется.

Мой позвоночник покалывает от того, как Маверик произносит мое имя, но то, как мы оставили вещи прошлой ночью — всего несколько часов назад — все стекло на полу, то, что он не вернулся в постель…

Они все явно пили или курили, а о двух других я ничего не знаю. Одного я видела раньше, но не помню его имени, а мальчика с дьявольскими глазами я никогда в жизни не видела. Он кажется проблемным.

— Отпусти ее, — непринужденно говорит парень с глубоким голосом. — Я уверен, что ты ее измотал.

Я напрягаюсь, но заставляю себя повернуть обратно к лестнице.

— Элла, — снова говорит Маверик, его тон жесткий. — Я сказал, иди сюда.

Ненавижу, как я хочу сделать то, что он говорит. Ненавижу, что хочу броситься к нему на колени, позволить ему утопить меня в своих поцелуях, руках, прямо здесь, на глазах у всех.

Я ненавижу то, что он заставляет меня снова падать, в то место, куда я сказала, что никогда не вернусь. И он не парень моей мамы. Он не тот, из-за кого она будет меня ненавидеть, а значит, я могу сделать это. Сделать это.

Потому что он тот, кто сможет противостоять ей. Кто-то, кто уже сделал это. Кто-то, кто может забрать меня от всего этого дерьма. И это делает меня слабой, когда я хочу именно этого. Я хочу позволить ему использовать меня, как он считает нужным, лишь бы он не бросил меня.