***

Люта двигалась до тех пор, пока конечности не отказывали. Голод ее не мучил, лес знающего кормит, то кору пожевала, то одуванчик, а если повезет и первый гриб можно отломить от ножки. Воды не хватало, да ягоды немного помогали. Ноги бы только еще одни приделать. Как только усталость брала свое, девушка отходила от тропинки и ложилась прямиком на траву, и ничто не могло потревожить ее сна, да ни у кого бы и не получилось. Берегла ее покой нечисть лесная, укрывала одеялом из листьев, укутывала ноги мхом, гладила по голове бедовой. Когда Люта вот так проснулась впервые, поначалу чуть душу на волю не отпустила, думала напал кто. А после увидела одеяло лиственное, подношение в листке лопуха и зайца ушами прядущего, да ее разглядывающего. Поняла все Люта, поела, поклонилась в пояс зайцу и громко поблагодарила:

— Благодарю, царь лесной и за спасение, и за заботу.

Заяц вновь ушами пряданул, нос лапами почесал и деру дал, только лапки засверкали. Принял леший благодарность. Так потихоньку и добралась девушка до болота.

Тропинка вывела на открытое пространство и Люта ахнула. Ни конца ни края не было топкой трясине. Сверху колыхался туман, пахло сыростью и багульником. Девушка глубоко вдохнула пропитанный влагой воздух и закашлялась. Что ее ждет за болотом она не знала, тут бы живой остаться и не утопнуть, куда уж там до дум «а что будет после».

«И как только зыбь эту миную», — со страхом подумала Люта. Она осмотрелась вокруг, палки достаточной длины и крепости не находилось. Пришлось немного вернуться назад и поискать подходящую, спустя недолгое время искомое нашлось. Крепкая длинная ветка после того как Люта избавила ее от лишних ответвлений, стала неплохой опорой. Вернувшись девушка с опаской глянула на бескрайнее болото и сделала первый шаг.

Шла медленно, прощупывая все пространство вокруг себя, всматриваясь в каждый зыбун, обходя стороной густые скопления пушицы и подолгу отдыхая на высоких кочках. Хоть и экономила силы, а все равно быстро усталость наваливалась, от голода сводило живот, а от напряжения все сильней тряслись руки. В такие моменты Люта только сильней сжимала палку, каждый раз молясь, чтобы та не выпала из рук. Если она потеряет свою опору — смерть. На очередной кочке девушка свалилась мешком, прижимая к груди ветку. Сердце билось как сумасшедшее, отдаваясь в ушах тяжелым гулом, перед глазами стояла пелена и дышать было тяжело, будто не вздох делаешь, а камни ворочаешь.

«И чего я за жизнь так цепляюсь? Куда иду, к кому?».

Люта взглянула на палку, и рука поднялась было бросить ее в зыбучую трясину, но остановилась. А кому легче от ее смерти будет? Ей? Отцу, что возможно на смертном одре лежит, а и того хуже, помер. И встретит он ее на том берегу после смерти, как в глаза смотреть тогда? Как перед всем родом оправдываться? А ведь она душегубка отныне. Так-то смерть легким избавлением будет, тогда как жизнь тяжелей и все, что выпало на долю, то заслужено.

Девичий кулак с силой стукнул по колену.

«Ишь, разнылась, папенькина дочка! Сейчас встанешь и пойдешь, и дойдешь куда звали, и ныть прекратишь, а не то! — приказала самой себе Люта, не в силах пока что придумать наказание за невыполнение приказов самой себе. Решила на потом отложить приговор, когда чуть больше сил будет и еда.

— Вот зачем идти стоит, — промолвила она вслух, лишь бы чей голос услышать, пусть даже и свой. — За едой и крышей над головой, а еще лучше печью теплой. Лягу на ней и усну, и просплю дня три кряду, а дальше видно будет.

Она не хотела думать о том, а была ли та печь впереди или еда, или же только смерть долгая и мучительная. Все стало неважно. Людей злых нет рядом и на том хорошо. В душе посветлело, будто кто-то солнышком посветил. В глазах распогодилось, силы пробудились от сердца идущие. Встала, опираясь на палку и вновь побрела. Не прошло и часа, как девушка разглядела просвет, болото заканчивалось. Она дошла. В груди радостно стало, усталость в сторону отбросилась, даже шаг бодрее пошел. От нетерпения и желания поскорей оказаться подальше от трясины Люта ускорилась, о чем вскоре сильно пожалела.

На очередной кочке она поскользнулась и с громким вскриком плюхнулась прямиком в трясину, палку с перепугу выпустила из рук и не достать ее теперь. Забарахталась девушка, попыталась хоть за что-то ухватиться, обратно на кочку выползти, да только, чем больше суетилась, тем глубже увязала.

— Помогите! Кто-нибудь! — закричала Люта, выбиваясь из сил, чувствуя, как грудь и шею заливает холодная вода. Еще немножечко и кончится жизнь. Так ей страшно стало, как не было даже когда наместник насильничал и угрожал.

Когда вода начала заливаться в рот, Люта, все еще не сдаваясь, попыталась сделать рывок и найти за что зацепиться, но провалилась только глубже, почти ныряя в топкие воды. Руки оставались наверху, невольно сжимаясь и разжимаясь, в надежде получить что-то, что поможет, как вдруг по ним что-то постучало. Цепкие пальцы тут же ухватились за предмет, и девушка почувствовала, как ее тащат на поверхность. Хватая живительный воздух ртом она мокрая и дрожащая попыталась повернуть скованную холодом и страхом шею, чтобы посмотреть на спасителя, но не успели ее глаза хоть что-то разглядеть, как по голове обрушился удар и Люта в который раз ухнула во тьму.

***

— Буди ее, Тодорка, заспалась гостья наша.

Что-то мокрое и неприятно пахнущее, заскользило по лицу Люты, отчего она зафыркала и попыталась отмахнуться, шлепнув по кому-то живому. Когда она открыла глаза, то этот кто-то оказался конем, черным без единого просвета и с взглядом до того наглым, хоть ложкой греби. Стоит, косит глазом алым, ноздри раздувает, ей-ей укусит!

Отползла она от него подальше, кое-как лицо обтерла тем, что от платья осталось и осмотрелась. Просыпаться на траве поди для Люты традицией стало, разве что будит ее то одно, то другое, но, чтоб пробуждение хоть раз приятное было, так того не видать и близко. Чуть в стороне от коня стоит девица. Одну руку в бок уперла, другой кинжальчик подбрасывает. Одежда чистая светлая, коса до пят, а на ногах сапожки золотые.

«Вот я чучело из чучел, — полезли в голову Люты мысли, после печального сравнения. — Волосы небось колтуном, на теле места живого нет, худая, что та палка на болоте утопшая, а сапоги уже с ногами срослись, снимать страшно. Чудо-юдо, а не красна девица!».

— Налюбовалась? — грубовато обратилась к ней неизвестная. — Вставай и за мной топай, коли на траве насиделась, да не тяни, мое время дорого обходится.

Спорить с тем, у кого кинжал в руке — глупая затея, это Люта с хазарского стана уяснила. Кряхтя и охая поднялась и двинулась вслед за хозяйкой к небольшому домику. И сказала бы о нем Люта, что сказочный он был, но язык не повернулся. Увидь такой не при свете дня, а ночью, волосы бы поседели. Окна в паутине, крыша прохудившаяся, ступеньки на крыльце скрипят, вот-вот провалишься, а про странные бордовые потеки на них и говорит нечего. Будто тащили кого по ним.

— Хороший дом, нечего мне тут, — рявкнула на Люту девица и ногой распахнула дверь, которая тут же повисла на петлях. — Убраться просто не успела.

Люта испуганно затихла. Ишь, мысли читает, значит ведьма самая настоящая, не чета ей, девке нечистью заласканной. Решила молчать и так и эдак, а лучше песенку какую напевать мысленно, все верней будет. Не ее дело, нечего и языком молотить.

Внутри дома было не лучше. Особенно ужаснул стол, посередь которого нож торчал, а поверхность вся красным окрашена. Попятилась Люта, а ну как в жертву ее сейчас приносить станут! Фыркнула хозяйка и расхохоталась.

— Да куда тебя жертвовать! Ты себя видела? Что рыба сушенная, такой только об стол и колошматить, чтоб глину всю пообтесать. Успокойся и заходи. Вон лавка чистая, на нее садись, — махнула она рукой в сторону деревянной скамьи.

«Говорю ж песню надо напевать, тьфу ты ну ты!».

Люта вернулась и осторожно присела, не сводя глаз со странной девушки. Вроде и молода, да взгляд такой, будто насквозь смотрит и все видит и прошлое, и настоящее, и будущее. Красоту ее сложно описать. В один миг вроде обычная, как любая другая девушка в Люткином селении, а взглянешь по-другому и кажется, что кожа ее словно светом озарена особым, и вся она ровно сиянием охвачена. Люте в один момент даже захотелось подойти и на ощупь кожу эту проверить, что за напасть такая, если б не дрянной характер ее хозяйки…