***

Жизнь часто вмешивается в наши планы, меняя их так, как ей хочется. Или не ей, а кому-то ещё — тому, кто видит и понимает гораздо больше, чем мы все. И уж тем более, я.

В Москве двенадцать миллионов жителей. Раз.

Настя первый раз в жизни села в офисный лифт, и неизвестно, когда сядет в следующий раз. Два.

Он застрял. Три.

А потом она пригласила меня в гости, и там я встретила тебя. Четыре.

Но на самом деле есть ещё и пять. То самое «пять», о котором мы ничего не знали. Но знал кто-то другой… И кажется, он считал наоборот. Пять, четыре, три, два, один. Мы шли снизу вверх, а он — сверху вниз.

И мне впервые в жизни хочется обвинить его в жестокости. Я так зла и растеряна, что даже не пишу «его» с большой буквы, как полагается.

Боже! Неужели это можно выдержать?..

***

Утро принесло Ксюше хорошие вести в виде помирившихся Стаси и Саши, и плохие — в виде умершей Скай, найденной девушкой за настольной лампой. И пусть это была всего лишь бабочка, Ксюша всё равно расстроилась. Она успела привыкнуть к этому существу и полюбить его.

Стася с Сашей тоже заметили, что она расстроилась, но Ксюша не стала объяснять. Рассказать про Скай — значит, объяснять про Игоря, а ей нужно было время, чтобы решиться. Она знала — друзья не осудят, но всё равно пока не могла их просветить.

И хорошо, что у Игоря накануне не было ни сил, ни возможности подготовить очередной подарок, о чём он очень сокрушался по телефону. Тогда бы точно пришлось просвещать Стасю и Сашку хотя бы частично.

Уже когда Ксюша была на работе, Игорь вновь позвонил и спросил, придёт ли она вечером к ним или опять поедет к себе.

— К тебе, — ответила она, постаравшись, чтобы голос звучал нормально, но Игорь, конечно, сразу ощутил изменения.

— Что-то случилось? — спросил обеспокоенно, и Ксюша чуть слышно вздохнула.

— Ничего страшного. Просто Скай… сегодня я её мёртвой нашла. Расстроилась.

— Ох, девочка. Не грусти. Мне сейчас некогда, но вечером мы с тобой обязательно поговорим. Я приеду, наверное, часов в семь-восемь. Зато завтра у меня выходной.

— А у меня нет…

— Ничего, Ксения. Я дождусь.

*

Спустившись вниз в шесть часов вечера, Ксюша столкнулась с Романом, который неспешно и обстоятельно шёл к выходу. Но, увидев её, остановился и улыбнулся, кивнув.

— Добрый вечер. Вы меня будете конвоировать? — спросила Ксюша, и охранник помотал головой.

— Нет. Меня на сегодня Игорь Андреевич отпустил уже. Домой сейчас поеду.

— Хорошего вам вечера, — пожелала девушка искренне, поблагодарила за ответное пожелание и поспешила к лифтам.

Дверь открыла Настя, только она не сияла, как частенько бывало, а хмурилась и вообще выглядела обеспокоенной. Правда, попыталась это скрыть.

— Привет, Ксюш! А мы тут с Грейсоном… играем. Давай с нами?

— Странно, что ты мне мороженого не предложила, — усмехнулась Ксюша, переобуваясь в тапочки, купленные ими с Игорем в субботу. Настя хлопнула себя по лбу.

— Точно! Как я могла забыть! Пошли скорей на кухню! — и девочка метнулась вглубь квартиры. Ксюша засмеялась, подхватила на руки Грейсона, который до этого тёрся о её ноги, и пошла за Настей.

А в кухне кто-то сидел спиной к двери. Какой-то мужчина. И Ксюшу кольнуло предчувствием чего-то очень плохого… И это плохое раздвинулось до кошмарного, как только он обернулся.

Перед глазами потемнело, и Ксюша выпустила Грейсона, который, громко мяукнув, опустился на все четыре лапы и убежал прочь. А Настя что-то говорила…

— Знакомься… это… брат… Андрей…

Она слышала только отдельные слова, вся помертвев. Слышала — но смысла не понимала. Смотрела на этого мужчину, но не видела ничего, кроме самого страшного из своих ночных кошмаров.

Вежливая, но хищная улыбка, совсем не похожая на улыбку Игоря. Или похожая?

Серо-голубые глаза с лукавыми морщинками вокруг. И вот они-то как раз похожи…

А в глазах — такая жадность, что Ксюшу от ужаса сразу будто ледяной водой окатило, заморозив все чувства, кроме одного.

— Пойду… знакомьтесь… — Настя ушла, и Андрей начал медленно вставать из-за стола.

Тут Ксюшу и разморозило. Она метнулась к плите, возле которой стояла подставка для ножей и выхватила из неё самый большой нож. Выставила руку с ним перед собой и прошипела:

— Не подходи!

Андрей, кажется, оторопел. По крайней мере рот приоткрыл от удивления.

— Ксюш…

— Какого ё** хрена ты здесь делаешь?! — теперь она не шипела, а хрипела, второй рукой вцепившись в столешницу.

— Я к отцу пришёл вообще-то, — ответил Андрей язвительно. — И к сестре. А вот что ТЫ здесь делаешь?

Руки так ослабели, что нож Ксюша выронила, и он звонко упал на плитку.

— Игорь твой отец? — переспросила она слабым голосом, и внутри всё вновь заледенело.

— Именно, — Голос Андрея был довольным, как у кота, обожравшегося сметаной. — А ты разве не помнишь? Я ведь тебе рассказывал однажды. И фотку показывал.

— Не помню, — прошептала Ксюша, начиная оседать — ноги держать отказывались. — Нет…

— А я решил, — он ухмыльнулся, — что ты отомстить так хочешь. Неплохой способ, кстати.

— Отомстить?.. Кому?!

— Мне. И отцу.

Ксюша ничего не понимала. Какая месть, кому?! Что за бред? Ладно, она потом подумает. Сейчас главное — удержаться на ногах. Если она упадёт, Андрей подбежит её поднимать. Этого нельзя допустить.

Удержалась. Выпрямилась, глубоко вздохнула, впуская в лёгкие воздух. Стало чуть легче. Но на языке всё равно чуть горчило.

— Нет. Я не собиралась никому мстить. А сейчас извини, я пойду.

— Куда это? — усмехнулся Андрей, делая шаг вперёд и становясь ближе к ней. Зря нож уронила…

— В комнату Игоря.

— Игоря… Значит, ты вправду с отцом спишь?

Был бы нож — точно воткнула бы.

— Да, — ответила резко, с вызовом. — А что? Проблемы?

— Что ты, — Андрей развёл руками, продолжая ухмыляться. — Никаких проблем. Мне до любовниц отца дела нет. Я просто удивился.

— Иди ты в жопу со своим удивлением, — огрызнулась Ксюша и вышла из кухни.

***

Изменилась.

Восемь лет назад она была нежной, мягкой, словно сливочная помадка. А теперь Андрей даже не знал, с чем сравнить то, что увидел.

Резкая. Агрессивная. Ненавидящая его так явно и искренне, что даже пробирает от этой ненависти. И невероятно сексуальная.

Посадить бы её на этот стол, да и оттрахать во все дырки. Только батя за подобное потом сам тебя оттрахает так, что сидеть не сможешь больше никогда.

Но одно он выяснил — мстить Ксюша не собиралась, про их родство она забыла. И что теперь? Теперь надо сделать так, чтобы она бате про события восьмилетней давности не обмолвилась, иначе… прощай регулярное пополнение счёта батей. Эту хрень он не простит. Значит, необходимо быть с Ксюшей милым и нежным мальчиком. А там, глядишь, постепенно она Андрея оценит… и решит поменять старый член на более молодой.

Хотя… нет, это утопия. Батя ещё не такой старый, да и трахаться наверняка умеет. Так что членом Ксюшку не возьмёшь.

Тут надо быть умнее…

***

Опять это ощущение — словно сердце сейчас разорвётся. Но оно не разрывается, в очередной раз вмещая в себя то, что вместить вроде бы невозможно.

Сын. Как же так? Как это может быть?..

Невозможно. Нереально. Сбывшийся ночной кошмар…

Ксюша пыталась выровнять дыхание, сидя на кровати в комнате Игоря. Но ничего не получалось, и она тёрла щёки, стараясь не заплакать, и расчёсывала в кровь руки, даже не замечая этого.

Сын. Андрей Аракчеев, её первый мужчина, человек, который втоптал её в грязь, унизил и оскорбил — сын Игоря.