— Лучше вечером, я часа в четыре только домой приду. У меня завтра танцы! — заявила девчонка, доставая телефон. — Диктуй номер, я тебе сейчас наберу!

Ксюша продиктовала, и когда её собственный мобильник зазвонил, внесла новую знакомую в его память.

— Тебя как зовут-то? — решила уточнить Ксюша, постеснявшись записать девчонку как «Лифт» или «Клаустрофобия».

— Настя, — ответила та и с какой-то непонятной гордостью добавила: — Настя Венчур!

Хм… Ну Венчур так Венчур.

— А я Ксюша Мартынова. Будем знакомы. И до завтра, я побежала.

— До завтра! — крикнула Настя и помахала Ксюше рукой, но она этого уже не видела — мчалась к лифтам, про себя молясь, чтобы Виктора не было в офисе, когда она вернётся.

Увы… кто-то там, наверху, не обратил на Ксюшину молитву никакого внимания.

«Будет буря», — подумала девушка, заходя в редакцию. Виктор сидел за столом и с мрачным видом пялился в монитор. На секунду поднял глаза, когда вошла Ксюша, но сразу же опустил и сильнее нахмурился, явно посмотрев на часы в углу монитора.

«Море волнуется раз… море волнуется два… море волнуется три…»

— Ксюша!

Ну точно как по нотам. Она только и успела, что сесть на стул.

— Да, Виктор.

— У всех сотрудников обед длится полчаса, — сказал начальник ледяным тоном. — И только у тебя почему-то почти целый час. И в чём твоя исключительность, позволь узнать?

Галя Елецкая, соседка Ксюши по столу, пользуясь тем, что её от взгляда начальства закрывали большой монитор и полочка с книжками, красноречиво хлопнула себя по лбу, изобразив позу фейспалма.

— Ни в чём, Виктор, — как можно спокойнее ответила Ксюша. — Я просто застряла в лифте и в итоге вообще не попала на обед.

— О-о-о, — с другого конца редакции подала голос Ольга Алексеевна, самый «старый» их сотрудник — ей было чуть за пятьдесят. — Я на прошлой неделе тоже застревала. Неприятные ощущения.

Ксюша усмехнулась, вспомнив Настю Венчур. Неприятные ощущения? Она не заметила. Это скорее сейчас были неприятные ощущения — из-за того, что она так и не поела. А теперь и не поест…

— То есть, ты не пообедала? — уточнил Виктор напряжённым голосом.

— Да. Не пообедала.

— Тогда сходи, купи себе что-нибудь в автомате, — произнёс начальник уже скорее раздражённо.

— Не могу. У меня налички нет.

Ответив так, Ксюша подумала, что вопрос исчерпан, и погрузилась в работу. Но оказалось, что не исчерпан…

Минуты три Виктор пыхтел, роясь в своей сумке. Потом наконец затих, но ещё через пару секунд встал и, подойдя к столу Ксюши, бросил прямо перед её носом горсть монет.

— На. Купи себе чего-нибудь, не ходить же голодной, — буркнул, и пока она переваривала информацию, вышел из редакции.

Ксюшка скривилась. Лучше бы Виктор в неё плюнул…

— Чё там? — с интересом спросила Галя, отодвигая стул и косясь на горсть монет. — А-а-а… Презренный металл. Оригинальный способ поухаживать за девушкой.

— Окстись, — Ксюша скривилась сильнее. — Начальство у нас женатое и с двумя детьми.

— Так-то оно так, — фыркнула Галя. — Только все уже заметили, что Виктор к тебе неровно дышит. Даже Вадим заметил. Да, Вадим?

— Угу, — хмыкнул со своего места Вадим — второй и последний мужчина в их редакции. — Тут и слепой заметит.

— Всё, — отрезала Ксюша, отодвинув монеты на край стола. — Хватит. Не желаю ничего слушать. Мне до этого дела нет.

— Ну конечно, — протянула Галя. И понизила голос так, чтобы слышала только Ксюша: — Дала бы мужику, он бы хоть угомонился…

— Я щас тебе дам. В лоб.

— Молчу-молчу… Но блин, Ксюнь! Он же тебя доведёт до ручки. В смысле писать придётся по собственному…

— Ну и напишу, — пожала плечами Ксюша. — Судьба, значит, такая. Всё, Галь, не мешай, мне тут вёрстку прислали, надо посмотреть.

Елецкая наконец заткнулась, а Ксюша, открыв присланный файл, уставилась на титульный лист невидящими глазами.

Оказывается, все уже заметили… А она-то надеялась, что ей это только кажется, и начальник просто немного чудит.

И монеты… Покупать на них ничего не хочется, а не купишь — обидится ещё, и совсем сгнобит. Вздохнув и так и не решившись ни на что, Ксюша спрятала деньги под листочком бумаги. Авось, пронесёт, и Виктор не спросит ни про них, ни про несостоявшийся обед.

*

На сей раз ей повезло — начальник молчал, и Ксюша спокойно доработала день. А ровно в шесть вечера, улучив момент, когда Виктор разговаривал по телефону, убежала домой.

В принципе, то, что она не успела пообедать, даже к лучшему. Через неделю Стася, лучшая подруга Ксюши, выходила замуж, и девушка изо всех сил копила деньги ей на подарок. Почти пятнадцать тысяч уже накопила… Для неё это была непосильная сумма, но всё же она справилась.

Последние четыре года, прошедшие с момента окончания института, Ксюша жила на съёмной квартире. Точнее, снимала она не квартиру, а комнату в квартире с хозяйкой. На это уходила треть зарплаты. Примерно одну четвёртую часть дохода Ксюша отправляла родной бабушке в Чебоксары — на жизнь и лекарства. А на оставшиеся деньги пыталась жить…

Она никогда не жаловалась и даже ни с кем не делилась трудностями, в том числе и с бабушкой. Той и так пришлось несладко после того, как умерли Ксюшкины родители. Бабушка тогда перенесла тяжёлый инсульт, но переезжать в Москву к внучке под бок отказалась категорически. И Ксюша периодически безбожно врала бабуле, утверждая, будто всё в порядке и она вполне счастлива. Не желала тревожить. И конечно, бабушка даже не подозревала, что случилось с её любимой внучкой восемь лет назад.

*

В квартире вкусно пахло какой-то едой, и Ксюшкин желудок, совершенно изголодавшийся за рабочий день, жалобно сжался.

Она повесила ключи на крючок в коридоре, поставила сумку на банкетку и, переобувшись в домашние тапочки, посеменила на кухню.

— Хорошо, что ты уже пришла, — весело сказала Инна Васильевна, стоя возле скворчащей плиты. — А я вот котлеток как раз нажарила. Будешь? С чесночком.

Вообще-то готовила Инна Васильевна не очень, по крайней мере на Ксюшкин вкус. Ксюша не любила ничего жареного или жирного, и чеснок не слишком уважала, а вот её квартирная хозяйка наоборот. Но сейчас девушке просто очень хотелось есть, и было всё равно, что именно закидывать в себя.

— Буду. Только руки помою.

— Это правильно… А я пока пюрешечку сделаю.

Пюрешечка… Боже, какое это, оказывается, вкусное слово.

На первых порах, начиная жить с Инной Васильевной, Ксюша с трудом её выносила. У женщины был явный прогрессирующий климакс, и как следствие, отвратительный характер. Она терпеть не могла громких звуков, не разрешала водить гостей, ворчала, если Ксюша приходила домой позже девяти вечера, и неважно, по уважительной причине или нет. Да и в целом была раздражительной особой.

Через полгода подобной жизни Ксюша решила съехать, и была крайне поражена, наткнувшись на сопротивление со стороны Инны Васильевны. Той, как оказалось, нравилась её квартирантка, и она не хотела, чтобы Ксюша уезжала. Пообещала вести себя скромнее и даже снизила плату. Правда, гостей водить всё равно не разрешала. Но Ксюше и не особенно были нужны эти гости. Куда их водить-то? В эту старую полуразвалившуюся квартиру? Да и… друзей у неё было не так уж и много.

А ещё через полгода Ксюша и Инна Васильевна почти подружились. С тех пор так и существовали — в какой-то странной, недоступной для других людей гармонии. Но наверное, после подобных ситуаций все сближаются. Трудно не сблизиться…

Ксюша тогда решила дать шанс одному ухажёру. Подумала: четыре года была затворницей, может, хватит? И ответила на ухаживания приятного молодого человека по имени Григорий, с которым познакомилась в холле офиса и который с тех пор стал подсаживаться к ней на обеде.

Гриша работал двумя этажами ниже и был действительно приятным в общении. Одно свидание, другое, третье… На четвёртом он не выдержал и стал недвусмысленно настаивать на сексе. «Мне нужно время», — сказала Ксюша серьёзно, и ей показалось, Гриша понял. Увы…