— Да. Хорошо.

— Умница. Тогда до завтра.

— До завтра. А… завтра тоже будет подарок? — спросила Ксюша с интересом, и Игорь засмеялся.

— Всё-то тебе скажи. Вот завтра и узнаешь. Спокойной ночи, Ксения, — добавил он тепло.

— Спокойной.

Ещё долго после того, как в трубке раздались гудки, Ксюша сидела и улыбалась. Из-за всего сразу. Радовалась, что ему понравилось, как она готовит. И что он не настаивает на завтрашней совместной ночи. И что завтра наверняка будет новый подарок.

Ну просто девочка в ожидании Деда Мороза!

***

Иногда так хочется поговорить с папой, что это почти невыносимо. Первый год после его смерти было сложнее всего, тоска меня просто преследовала. Читая книгу, я думала о том, что сказал бы о ней папа. Отправляясь на выставку, я жалела, что его нет рядом. Получая очередное «отлично», я представляла, как бы он мной гордился.

И сейчас я вдруг подумала — а что он сказал бы об Игоре?

И мне стало страшно, потому что я поняла — я не знаю. Ведь папа желал мне счастья, а с Игорем я вряд ли буду счастлива долгое время. Взрослому умному мужчине рано или поздно станет скучно, и он найдёт себе другую игрушку, а я останусь у разбитого корыта. Точнее, с разбитым сердцем.

И хоть мне и не привыкать… Я почти слышу папин голос, который говорит мне: «Остановись».

Но в том-то и дело — почти слышу. Я не знаю… Быть может, он сказал бы что-то другое? И это — не его голос, а мой внутренний, который вопит от страха каждый раз, когда я представляю, что мне вновь разобьют сердце?

Если бы я знала! Я будто бы брожу в лабиринте, где каждый поворот может закончиться тупиком, и никогда не знаешь, что именно находится впереди. И никто не подскажет, где верный путь.

Да и что это такое — «верный путь»? Путь, который не разобьёт мне сердце? Боюсь, что речь об этом не идёт уже давно. Сейчас ставка выше.

Жизнь или смерть.

Так?

***

Когда Игорь вышел из ванной, он обнаружил возле двери в свою комнату Настю в пижаме.

— Ты чего не спишь, котёнок? — спросил удивлённо, подавив зевок. — Уже за полночь. Я сейчас буду ложиться, и надеюсь, ты тоже.

— Да, — кивнула дочь, теребя косичку. — Я хотела спросить, а Ксюшка завтра на ночь останется?

— Настя, — усмехнулся Игорь, — я тебе сколько раз говорил: не лезь в дела других людей, особенно взрослых. И ещё особеннее — в мои.

— Да я не лезу! — насупилась девочка. — Я просто подумала! Может…

— Настя! — отрезал Игорь. — Хватит! Не надо думать ни о чём. Мы сами разберёмся, кто где останется. И пропусти меня, иначе я сейчас на пол завалюсь от усталости. Мне через шесть часов в студию ехать, пощади!

— Ладно, — буркнула дочь, отходя в сторону. — Я просто хотела лепестками роз твою кровать завтра усыпать… Романтично же!

Направившийся в комнату Игорь чуть не споткнулся.

— Нет, Настя. Никаких роз. Увижу — уши надеру. Или ещё что-нибудь, пониже. Поняла?

— Да поняла, поняла…

Розами она вздумала его постель посыпать, подумать только! Хорошо хоть, сказала, не стала проявлять инициативу. А то пришлось бы завтра эти лепестки срочно сметать под кровать, чтобы Ксения не увидела. Судя по всему, её первый мужчина то ли розы ей часто дарил, то ли постель лепестками посыпал, как Настя предлагала.

Так что — нет. Обойдёмся без роз.

Кроме того, Игорь чувствовал уже сейчас — ничего у них с Ксенией завтра не случится. Слишком она опасается. Лучше подождать хотя бы пару дней, пока она вновь к нему привыкнет.

И тогда он отыграется…

***

И вновь — звонок в дверь. Ну наконец-то! Ксюша уже заждалась.

И как он это вообще придумывает? В небольшой голубой коробке, украшенной бантом, оказалась деревянная шкатулка, пахнущая сандалом, а внутри две заколки, ободок и две резинки для волос. И всё такое красивое…

Одна заколка светлая, почти белая, будто из слоновой кости. А другая — тёмно-синяя, со стразами, как бархатный такой бантик. Ободок чёрный, кожаный, и на коже орнамент, словно паутинка. Резинки красные, с хвостиками, а на хвостиках — белые бусинки. Очень задорные.

И всё для разных случаев. Резинки и ободок — на будний день, а заколки — на праздничный. Правда, белую заколку можно и на работу надеть…

А уж шкатулка!.. И вроде бы простая, не резная, а самая обычная, но выглядела она потрясающе — словно прибыла к Ксюше прямиком из прошлого века. Может, и правда антиквариат?

Записки нигде не было, зато было смс-сообщение.

«Мне безумно нравятся твои волосы, Ксения. Красивее я не видел. И я очень надеюсь, что тебе понравится мой подарок».

Улыбаясь, она набрала ответ.

«Спасибо вам. Замечательный подарок. Не представляю, как вы всё это придумываете…»

«С трудом». И смайлик.

Ксюша засмеялась, представляя, как Игорь напряжённо размышляет над очередным подарком, и написала:

«Я вас сегодня хорошенько отблагодарю!»

И сама немного покраснела, понимая, насколько двусмысленно это звучит.

«Да? И как же ты меня отблагодаришь, девочка?»

Хм… А пусть будет ещё двусмысленнее.

«Как захотите».

«Неужели?»

«Да!»

«Ну посмотрим». И смайлик подмигивающий. Сомневаюсь, мол.

«Не верите?»

«Верю. Ты просто не представляешь, как я хочу тебя. А как узнаешь… можешь и передумать».

«Ммм. А как вы меня хотите?»

«Ксения, не дразнись! Я тебе при встрече расскажу, как».

«Хотите видеть мои глаза?»

«Именно. И не только глаза, девочка».

Она засмеялась, ощущая, насколько сильно горят щёки. И, подавив в себе всякое смущение, ответила:

«А я тоже хочу! И не только глаза!»

Телефон молчал минуты две, а потом пиликнул пришедшим сообщением.

«Ксения… Я ведь уже говорил тебе — не стоит дразнить зверя. Иначе он может решить, что до вечера долго ждать, и приедет за тобой прямо сейчас».

Она даже чуть испугалась.

«Не надо сейчас! Мне на работу…»

«Тогда не дразнись, девочка. По крайней мере пока. Вечером подразнишься всласть».

Как же пульсирует там, внизу…

«Договорились. До вечера, Игорь».

«До вечера, Ксения».

*

Коллеги на работе вовсю обсуждали грядущий корпоратив. Он был тематический, посвящённый тридцатым годам двадцатого столетия, и каждому сотруднику предлагалось нацепить на себя соответствующий костюм. Так что теперь все те, кто хотел пойти покушать и выпить за счёт родного издательства, оживлённо общались на тему «где взять костюм, и если купить, куда его потом девать».

Ксюша пропускала разговоры мимо ушей, сосредоточившись на очередном лицензионном проекте, который нужно было сдать в типографию на следующей неделе. Всё было как обычно — переводчик задержал перевод, редактор редактуру, корректор корректуру… В итоге сроки летели в бездну, и Ксюша напряжённо думала, как выйти из этой ситуации с наименьшими потерями для всех. Сдать позже было нельзя — контракт обязывал.

Наверное, если бы не рабочие проблемы, она бы так весь день и профилонила, думая о сегодняшнем вечере. Но увы — с экрана на Ксюшу смотрели разноцветные феечки и принцессы (коих она порой ненавидела всей душой), и с ними нужно было что-то делать.

— А тебе, Ксюнь, пошло бы платье в стиле тридцатых годов, — заявила вдруг Галя, разворачиваясь к Ксюше лицом. — И такой… бант в волосах.

— Нашему подлецу всё к лицу, — фыркнула девушка, начиная набирать письмо одному из внештатных верстальщиков со слёзной просьбой спасти её зад… то есть, душу.

— Может, таки передумаешь? Там, говорят, звёзд каких-то наприглашали, выступать будут.

— Да я нашими звёздами не увлекаюсь как-то.

Галя вздохнула, покосилась на начальника и понизила голос:

— А Виктор-то чего, отстал от тебя? Я смотрю, вроде бы прекратил вести себя как мудак.