— О чём? — спросила, и в горле пересохло от волнения.

— А это тебе тоже не понравится. По крайней мере пока. Поэтому я оставлю свои мысли при себе.

— Ясно, — Ксюша опустила глаза.

Игорь Андреевич молчал несколько секунд.

— Посмотри на меня, девочка.

И так он это сказал, что Ксюша решила послушаться и подняла голову.

— Это просто мысли. Не действия. Я никогда не буду тебя принуждать, — произнёс он спокойно и твёрдо, глядя на неё уже совершенно с другим выражением на лице. — Ты поняла?

— Поняла, — она улыбнулась. — Я это давно поняла. Это… и многое другое. Поэтому и сижу здесь с вами, что понимаю.

— И я очень рад, что ты здесь со мной сидишь, — сказал Игорь Андреевич мягко. — Действительно рад. Мне хорошо с тобой, Ксения.

Ну вот… И ведь знает же, что это «хорошо» к любви отношения не имеет, а всё равно растеклась, растрогалась.

Воистину — все бабы дуры, а она им всем сто очков вперёд даст.

— И мне с вами тоже.

Не смогла не ответить… И, поймав на секунду торжествующее выражение в глазах мужчины напротив, вновь опустила голову.

*

Когда наконец принесли заказ (и Ксюша, учуяв аромат своего шашлыка, поняла вдруг, насколько проголодалась), она неожиданно вспомнила, что ещё хотела узнать у Игоря Андреевича.

— Между прочим, вы обещали рассказать, каким образом курьеры с подарками попадали в подъезд.

Мужчина усмехнулся, аккуратно отрезая ножом кусочек от рыбы. Салат он оставил на потом, отставив его в сторону.

— Тебе так хочется это знать? Может, всё же оставим в качестве моей тайны?

— Не-е-ет. Хочется!

— Ну ладно. Я не собирался этого говорить, потому что там нет ничего романтичного. Когда я провожал тебя в первый раз, ты при мне открывала дверь с помощью кода, и я его запомнил. А до этого я просто предупреждал службу доставки, что не знаю код от подъезда и позвонить адресату нельзя. И платил дополнительные деньги за неудобства.

— Понятно, — протянула Ксюша. — Деньги решают всё.

— Не всё. Но подобные вещи — да, решают. Разочарована?

— Нет, что вы. Как можно? Это была бы чёрная неблагодарность с моей стороны. А номер квартиры? Когда цветы принесли в первый раз, вы же ещё его не знали.

— Номер квартиры легко выяснить по номеру телефона, если есть, скажем так, связи, — хмыкнул Игорь Андреевич. — Всё или что-то ещё?

Ксюша на мгновение задумалась.

— В тот день, когда вы меня провожали в первый раз… Помните, что сделала Настя?

— Помню, разумеется. Не предупредила тебя, что я возвращаюсь из командировки на день раньше.

— Я хотела узнать, что вы ей сказали. Интересный… педагогический момент.

— Что я ей сказал? — Игорь Андреевич поднял брови. — Да ничего особенного, Ксения. Сказал, что не стоит вмешиваться в дела взрослых, да и вообще в дела других людей. Сказал, что мы с тобой сами разберёмся. Разберёмся же, правда?

Он опять по-доброму её подкалывал, и Ксюша улыбнулась.

— Конечно, разберёмся.

— Ты мне тоже кое-что обещала. Не помнишь?

— Нет, — девушка слегка напряглась, и тут же расслабилась, когда Игорь Андреевич сказал:

— Ты мне спеть обещала.

— А-а-а. Хорошо, но… не здесь же?

— Это отличная отговорка, Ксения. Вернёмся в машину, споёшь?

— Ладно, — кивнула Ксюша. Она частенько пела Инне Васильевне, почему бы и Игорю Андреевичу не спеть? Девушка не любила петь только со сцены, а по жизни — очень даже. — А во сколько у вас завтра самолёт?

— В пять утра.

— Ой, — выдохнула Ксюша, поглядев на настенные часы в восточном стиле, что висели над её головой. — Так вам домой надо, наверное, срочно…

— Почему? У меня есть ещё пара часов, а потом можно домой. Вещи я уже собрал, возьму быстро багаж — и в аэропорт.

— Вы себя совершенно не жалеете, — пожаловалась Ксюша, и Игорь Андреевич засмеялся.

— Да, Ксения, к жалости я действительно не склонен.

«И меня однажды не пожалеете, наверное…»

— А теперь твоя очередь.

— Что? — Ксюша удивилась, не поняв, о чём он говорит.

— Расскажи мне о себе, — сказал Игорь Андреевич, улыбаясь и делая глоток из бокала с морсом. — Ты упомянула однажды, что можешь прочитать обо мне в интернете, а я о тебе не могу. Я о себе рассказывал, так что теперь твоя очередь.

— Да мне особенно нечего рассказывать. Я родилась и выросла в Чебоксарах, это в Чувашии. Поступать поехала в Москву, выучилась… — Ксюша запнулась. — … на редактора. Начала работать ещё в институте, до конца учёбы жила в общежитии, потом сняла комнату у Инны Васильевны. Родители умерли, осталась только бабушка, она в Чебоксарах живёт. Ничего интересного.

— Ну почему же? И из подобного краткого рассказа можно многое понять о человеке.

— Например?

— Например, то, что ты — самостоятельная и ответственная девочка, раз столько времени живёшь одна и сама себя содержишь. Ты стойкая — пережила смерть родителей, не опустилась, не забросила учёбу, пошла работать. Ты умеешь договариваться с людьми — живёшь у одной и той же хозяйки, не съезжаешь. И очень любишь свою бабушку.

— А это с чего вы взяли? — удивилась Ксюша.

— С того, что ты сказала мне о ней. Могла бы опустить этот факт. Подумаешь, бабушка в Чебоксарах. Но для тебя это важно.

— Естественно… Она ведь моя единственная родственница.

Игорь Андреевич кивнул, явно о чём-то задумавшись. Ксюша несколько минут после этого сидела, молча ковыряя шашлык, а потом, усмехнувшись, заметила:

— Знаете… Вы, наверное, будете смеяться… Но я в глубине души считала, что вы про меня уже совсем всё знаете.

— Это откуда же?

— А как в сериалах показывают. Позвонили охраннику, попросили собрать информацию, и он вам хоп — через сутки папочку на стол. «Дело Ксении Мартыновой». А там всё — и где родилась, и на какие оценки училась, и чем в детстве болела.

Игорь Андреевич рассмеялся, качая головой.

— Ксения… разве я похож на крестного отца?

— Эм… нет.

— И зачем мне в таком случае заказывать «Дело Ксении Мартыновой»?

— Ну как… Мало ли, кем я могу оказаться?

— И кем? Международной террористкой? Иностранной шпионкой? Или, может, наёмной убийцей?

Ксюша вздохнула, смутившись.

— Вот я идиотка…

— Не надо так говорить. Ты просто далека от подобных вещей, и это нормально. А я лишь объяснил, почему мне не нужно твоё, как ты выразилась, дело. Я не криминальный авторитет, а ты — обычный человек и хорошая девушка. Я вижу это и без всяких «Дел Ксении Мартыновой».

И она почему-то сразу успокоилась и перестала переживать, что опять ляпнула глупость. В присутствии Игоря Андреевича Ксюша никогда не чувствовала себя глупой, хотя он, с его-то умением манипулировать и просчитывать людей, вполне мог бы её унизить. Но не делал этого.

— А что вы сказали парню на концерте?

— Какому парню?

— Ну на сегодняшнем концерте. Девушка и парень шушукались, и вы что-то сказали парню.

— А-а-а, вспомнил, — хмыкнул Игорь Андреевич. — Я сказал ему: «Обсуждать, папа я своей спутнице или любовник, вы можете и дома. Мы не для этого сюда пришли».

Ксюша слегка покраснела.

— Блин… Извините.

— А ты за что извиняешься?

— За «блин».

— Ах, за «блин». Тогда извиняю, — засмеялся мужчина. — А в остальном… Не смущайся. Это просто такие люди попались. Любят посплетничать.

Она вздохнула, и Игорь Андреевич поинтересовался:

— Или тебя всё же смущает мой возраст? Я не могу его изменить, как бы ни хотел, Ксения.

— Не смущает, — выпалила она, но потом поправилась: — Точнее, смущает, но не настолько, как можно было бы подумать.

— Хорошо, — он улыбнулся, отставляя пустую тарелку. — Ты точно не хочешь десерт? Здесь делают вкусные пирожные.

— Нет, спасибо. Я наелась.

— Тогда я прошу счёт?

Ксюша кивнула, и Игорь Андреевич подозвал официанта.

*

Она давно поняла — в жизни ничего не может быть идеально. И в этом вечере, идеальном с самого начала, не могло быть всё благополучно до самого конца.