А если выбирать между напряжённым молчанием и болтовнёй ни о чём — я решительно голосую за второе. Пусть народ хоть так снимает напряжение.

— Направо, — сказала Илайя, поймав мгновение тишины.

На очередной развилке я свернул в самый правый туннель.

Битти была абсолютно права. С каждым метром становилось всё страшнее. Никто на нас не нападал. Как будто эти туннели уже были зачищены. Я готов был даже в это поверить, допустить, что мы ошиблись этажом и приехали обратно на человечий десятый. Если бы не та горстка шатунов, что сбрызнула от нас изначально.

Хотя…

Никто ведь не дал нам официальной бумаги с сообщением, что мы вычистили уровень от всех исключительно порождений Гнили. Саму её — да, заколотили в контуры. А вот порождения могли и остаться блуждать по туннелям.

Даже если так — почему они убежали? Никогда, ни разу порождения Гнили не проявляли никакого страха.

— Туда.

Я повернул голову и нашёл взглядом Илайю. Она указывала на третий слева ход.

Мы проходили через огромный зал. Зал, просто созданный для лютой бойни. Но сегодня здесь жило только эхо наших голосов.

— Мы уже близко? — спросил я.

Илайя посмотрела на меня с упрёком, будто я нарушил правила игры. И повторила:

— Туда.

Развалится она, если скажет «да» или «нет»? А, чёрт, ладно…

Я покатил в указанном направлении.

Туннель шёл прямо, просматривался отлично, и я позволил себе отвлечься.

Я — часть целого.

Бах! — и здравствуй, множественное зрение. А также слух, обоняние и всё остальное.

Сайко исцелял неизвестный мне мужик. Отряд был цел, шли хорошо, но последняя стычка вышла жаркой.

Гайто разрубил катаной крикуна. От плеча до задницы, классика. Удар с ноги в развороте — и брызжущее кровью чудовище, развалившись на части, рухнуло.

Алеф наблюдала за бойней. Слава богу… Значит, не творит ерунды, бережёт себя. А ещё это значит, что всё идёт хорошо. Пока Целители не вступили в бой — всё идёт просто замечательно.

Лин явно засиделась в больничном цилиндре, ей реально была нужна эта вылазка. Она со своей «лунной секирой» крошила шатунов и сиринов в кашу.

Какого чёрта на неё налетела вся эта стая?! Где там остальные?!

Невозможно понять, чьё это было осознание и возмущение, моё или Алеф. А может, общее. Такие вещи в объединённом режиме не имели значения.

— Спин, Лайна! — закричала Алеф. — Помогите Лин!

Двое бойцов, которые почти не были заняты, будто спохватились.

Звездец. И где она таких набрала?

Господи, кого я набрала?! Но они же все с восьмого и девятого…

«Стой на месте, — велел я Алеф. — Не вздумай!»

Придётся — вздумаю. Лин сейчас гораздо важнее, чем я.

И это противоречие послужило причиной разрыва. Меня швырнуло обратно в кибера. Как будто застукали подглядывающим у женской раздевалки и врезали дверью по башке.

Вовремя.

Я физически ощутил, как впереди словно бы резко сгустился воздух.

Что-то приближалось, пока ещё невидимое, непонятное. Это было даже не «что-то», а предчувствие чего-то, наполняющее душу ужасом.

И когда появился один-единственный «бабушкин кошелёк», я испытал разочарование.

Как если весь извёлся в ожидании свидания с первой красавицей курса, а вместо неё пришёл курьер и принёс тебе диск с порнофильмом шестидесятых годов.

— Челюсти! — крикнул я, понимая, что из-за моей широкой спины не всем видно.

«Кошелёк» летел в своей обычной манере, кидаясь из стороны в сторону. Но здесь, в сравнительно узком пространстве, его мельтешение сделалось предсказуемым. Я направил гусеницы вправо, а через секунду резко выдал влево.

Челюсти попались на удочку. Мне почудилось, что от них исходит волна удивления.

Я схватил челюсти правой рукой, стиснул что было сил. Потом — левой. Как будто держу здоровенный гамбургер. Жаль, кусать нечем.

Напряг силы, надеясь разорвать эту тварь пополам. Добился лишь того, что она завизжала истошно и задёргалась. Сил в «кошельке» было немерено. От его дёрганий меня замотало из стороны в сторону.

— Грохните кто-нибудь это говно! — крикнул я.

Почему-то рядом оказался Ликрам. Ему пришлось подпрыгнуть, чтобы достать хопешем пойманного врага.

Челюсти обмякли. Я с размаху шваркнул их об пол. На полу осталась едва подёргивающаяся лепёшка. Ликрам поднял хопеш и перерубил останки пополам.

— Что-то могу, — буркнул он.

— Не прибедняйся, — посоветовал я. — Там, наверху, ты неплохо воевал. Не хуже остальных уж точно.

Во взгляде, который поднял на меня Ликрам, мне почудилась благодарность.

А потом завизжала Илайя.

Впоследствии, вспоминая этот истошный визг, от которого кровь в жилах леденела, я находил ему логическое объяснение.

Сама Илайя даже при большом желании не смогла бы мне это объяснить. Но я отталкивался от того, что знал об аутистах.

Знал я немного, почти ничего — ну, как и любой другой, смотревший художественные фильмы. Но откуда-то помнил, что аутисты охренеть как не любят, когда что-то меняется. Им нужна одна и та же обстановка, одни и те же люди рядом. Одно и то же меню, распорядок дня.

Они будто в самом деле живут где-то глубоко-глубоко внутри себя. А реальный мир должен всего лишь не мешать им. Если же мир нарушает эту «договорённость», аутист впадает в натуральную панику.

Наверное, попав в Место Силы, Илайя визжала сутки без перерыва. Как её не убили свои же — вопрос… В очередной раз готов мысленно перед ними извиниться. Не убили, а всего лишь прозвали Мышью. И вовсе это не обидное прозвище, как оказалось.

Со временем она привыкла. Наверное, испытывала дискомфорт, переходя с уровня на уровень, но, адаптировавшись, успокаивалась.

После «апокалипсиса» ей почему-то послужил опорой я. Мы с Алеф. Девятый уровень, на котором мы сейчас оказались, был ей в принципе знаком.

Но вот то, что выкатилось нам навстречу, было чем-то совершенно незнакомым. По крайней мере, так казалось Илайе. И она закричала.

Ярости в её крике было даже больше, чем страха. Вселенная начала играть не по правилам!

Умница Илайя виртуозно разбиралась в правилах. Осваивала управление Местом Силы, находила выход из лабиринта. Её мир с каждым часом становился всё более комфортным.

Пока из-за поворота не выкатился здоровенный — ростом с кибера — кожистый шар.

Туннель был в ширину такой же, как в высоту, что позволяло шару быть действительно огромным и быстро, беззвучно катиться нам навстречу.

— Нет! — заорал я, не придумав ничего, похожего на приказ.

Потому что я понял, что это. Как бы маразматична ни была догадка — я понял, что передо мной всего лишь ёжик. Помноженный приблизительно на пятнадцать.

Мысленно я увеличил в пятнадцать раз количество игл… И загородил собой Илайю.

— Ликрам! — Следующая мысль оказалась более светлой.

И Ликрам внял.

Он высунулся из-за моей спины и выдал залп плазмы из глаз. Жаркий луч ударил в середину приближающегося шара, и тот остановился.

Раздулся, будто переполнившись этой плазмой. И — взорвался.

Только в полёте, между изумлением и дикой болью, я понял, как же сильно ошибся.

Ошибся, умножив на пятнадцать количество игл.

Умножать нужно было размер.

Меня пробило гигантское копьё.

Сила удара была такой, что здоровенного кибера швырнуло назад.

Я почувствовал, как снёс Илайю, превратившись из защиты — в надгробие. Врезался ещё в кого-то. «Копья» свистели мимо меня, слышались крики.

Потом пришла боль. И осознание, что прошило не только кибера, меня самого пробило точнёхонько посреди груди.

Рухнув на пол, я закричал. И тут же начал захлёбываться кровью.

Твою-то ж мать… Я думал, что мне уже бывало тут хреново?! Я никогда так не ошибался! Если посмотреть правде в глаза, то меня вообще впервые зацепило по-настоящему, так, что глаза на лоб полезли.