Чтобы [достичь] этого, я должна отказаться от привычного чувства ответственности в качестве основного фокуса, потому что оно напрягает структуру книги Сета, особенно когда я требую, чтобы в каждой книге Сет отвечал на все вопросы и так далее.
Опять же, как и в случае с основными событиями, мы имеем дело с совершенно другой структурой действий, где Мона Лиза "более реальна", чем физические свойства, которые ее составляют. Это не означает отрицания достоверности ее [материалов]. Но обсуждать Сета и его идеи в первую очередь с точки зрения истинности или ложности — это то же самое, что рассматривать Мону Лизу только с точки зрения достоверности физических свойств ее краски и холста: очень, очень ограничительно… Мне не нужно ничему "соответствовать". Мне не нужно "заставлять материал работать" или доказывать своими действиями, что он работает, потому что он доказывает себя так, как это делает творчество, находясь за пределами уровней истинно-ложных ссылок. Иначе я нахожусь в противоречии с самой собой".
5. Если уж на то пошло, я часто говорил своей жене, что со мной все было бы в порядке, если бы она решила полностью отказаться от сеансов — навсегда — и точка. Все, что угодно, лишь бы помочь, всегда думал я в такие моменты. Не раз я спрашивал ее, продолжает ли она сеансы только для меня. Джейн для меня на первом месте — не сеансы или что-то еще, что она могла бы сделать. Ее существо — это то, с чем я хочу провести остаток своей жизни. Я еще раз вспомнил высказывание Сета в главе 5 "Снов" в томе 1. Смотрите Сеанс 899 от 6 февраля 1980 года: "Но цель вашей жизни и каждой жизни заключается в ее существе (сосредоточенно). Это бытие может включать в себя определенные действия, но сами действия важны только в том смысле, что они вытекают из сути вашей жизни, которая просто своим существованием обязана выполнять свои цели".
6. Далее Сет сказал на этом сеансе 17 февраля 1980 года: "Другие отдельные случаи, когда возникают какие-либо подобные трудности, также связаны с ответственностью, когда он концентрируется на своей ответственности за проведение сеансов, то есть, когда он фокусируется на необходимости, функции или полезности отдельно от других связанных с этим вопросов. Такие чувства могут затем на некоторое время подавить его естественные склонности, его естественное удовольствие и волнение, с которыми он в противном случае смотрит на наши сеансы.
(Настойчиво:) Начнем с того, что он не проводил бы сеансы в течение этого периода времени (более 17 лет) только ради вас или даже в первую очередь ради вас: они просто прекратились бы. Однако вам предстоит сыграть большую роль, и я расскажу об этом более подробно, а также о том, как вы, возможно, иногда неправильно истолковывали некоторые свои собственные взгляды. Однако ничто не удержало бы его на сеансах в течение такого периода времени, если бы он сам этого не хотел".
Комментарии Сета от 17 февраля также отражают собственные идеи Джейн, как она описала их всего 11 дней назад; см. Выдержки в Примечании 4. Затем в этой главе 9 о снах см. Примечание 8 к Сеансу 920.
7. В главе 2 "Снов", в томе 1, смотрите мой отчет о деле Анкх-Гермес, приведенный в Примечании 1 к Сеансу 885. Мы не знали, была ли ESP Power опубликована без согласия нашего американского издателя, но мы столкнулись с еще одним загадочным событием, связанным с изданием одной из книг Джейн на иностранном языке. Я сразу же написал нашему калифорнийскому другу, попросив его получить у своего приятеля фотокопии трех начальных страниц ESP Power: титульный лист, оглавление и страница, которую никто не читает, содержащая информацию об авторских правах, разрешение на перевод имя автора, и мексиканская издательская фирма.
8, Джейн часто будила меня, когда у нее был этот очень показательный опыт, и каждый раз я пытался утешить ее. Обратите внимание, как она с другой точки зрения выразила силу своего раннего религиозного воспитания, а также и религиозный страх перед силой неизвестного — и как даже сейчас ей все еще приходится иметь дело с этими факторами в ее поисках знаний.
"Воскресное утро, 8 марта 1981 года.
Часть меня не хочет бороться с этой материей вообще, — написала Джейн в своем дневнике, — но прошлой ночью у меня было одно из самых странных, довольно пугающих переживаний — тем более странное, что реальных событий, за которые можно зацепиться, так мало. Очень рано после того, как мы легли спать, я поняла, что нахожусь в центре кошмарного сна, ужасно яркого эмоционально, но без реальной сюжетной линии. Я знаю только, что было задействовано следующее: детская сказка и игрушка, похожая на куклу с милой кошкой, которая была у меня в детстве, по имени Сьюзи, и в которой для меня был весь свет. В любом случае, суть в том, что история… и там я теряю это; я не улавливаю связи. Все, что я знаю, это то, что я проснулась в слезах, все тело очень болело, села на край кровати и сделала выводы из своих тогдашних ощущений.
Они заключались в следующем: весь мир и его организация держался вместе благодаря определенным историям, таким как истории Римско-католической церкви; что было опасно, вне всякого понимания, просматривать истории или проверять их на предмет истины, и что существовали всевозможные табу, чтобы удержать нас от этого, поскольку… с другой стороны, так сказать, существовало непостижимое пугающее, злобное хаотическое измерение; силы, недоступные нашему воображению; и что подвергать сомнению истории означало угрожать не только личному выживанию, но и структуре реальности, какой мы ее знаем. Итак, отлучение от церкви было наказанием или проклятием… что означало нечто большее, чем просто остракизм, но и полную изоляцию человека от этих систем верований, когда ничто не отделяло его или ее от этих пугающих реалий… без структуры, в которой можно было бы найти смысл. Вот что на самом деле означало проклятие. Тогда поиск истины был самым опасным из благонамеренных поступков… и возмездие должно было быть быстрым и неотвратимым.
Я не могу вспомнить события, связанные с кошмаром, которые породили эти чувства, но в то же время я была оскорблена или атакована… психологической силой, которая хотела, чтобы я поняла опасность такого курса. Когда я снова засыпала, все это повторялось снова. Однажды, я думаю, название детской сказки появилось в воздухе большими печатными буквами, идея также заключалась в том, что за пределами известного порядка, обеспечиваемого этими историями, существовали бушующие силы, действующие против существования человека. (На ум приходит старая идея о ящике Пандоры.)
Я привязываю все это к трем событиям: фильму, который я видела по телевизору позавчера вечером, в котором герой, наконец, увидел бога своего народа насквозь; тряпичной кукле Энн, которую Роб нашел на днях на заднем дворе и принес (вероятно, ее притащила туда собака, одна рука отсутствует) — но это напомнило мне о моей старой Сьюзи; и часть рецензии на книгу о смерти, которую я прочитала вчера.
Книга была основана на идее, что природа была против человека; и что религия была попыткой человека действовать в этом небезопасном контексте. Чувства, которые я испытывала, шли еще дальше, что религия, наука или что-то еще были не попытками открыть истину — а убежать от нее, заменить ее какой-нибудь удовлетворяющей историей или мифом. И я полагаю, что если бы кто-то упорствовал достаточно долго, он или она нашли бы дыры в мифах… и разрушили бы все работы. Идея мифов заключалась в том, чтобы избавить каждого человека от необходимости сталкиваться с реальностью таким пугающим образом… Персонажи историй сделали это за него по-своему, и если вы продолжите [поиск]… вы поставите под угрозу тонкую структуру организации, которая одна только и делала жизнь возможной…".
