В мае же Александр I, наконец, посетил юг России и увидел плоды трудов Дюка. В письме с комплиментами царь не упоминает о преемнике Ришельё на посту генерал-губернатора графе Ланжероне[65], который к тому времени тоже успел многое сделать. В частности, указ о предоставлении Одессе статуса порто-франко был подписан 16 апреля 1817 года; менее чем два года спустя, писал впоследствии сам граф, «старые дома, которыми любовались во времена господина де Ришельё, затмили более четырёхсот прекрасных особняков, возникших почти по волшебству». Полковник Потье — один из четверых инженеров, предоставленных в распоряжение императора Александра Наполеоном после Тильзитского мира, — проложил Приморский бульвар.

Годом ранее Одесскому лицею (второму в России после Царскосельского), устав которого был высочайше утверждён 2 мая 1817 года, было присвоено имя Ришельё. Известие об открытии лицея 17 января 1818 года вызвало у Дюка слёзы радости. Он тотчас написал благодарственное письмо жителям Одессы (частные пожертвования на лицей составили 300 тысяч рублей в 1815 году, а из городской казны на те же цели выделялось 18 тысяч ежегодно) и передал лицею в дар свою библиотеку и 13 тысяч франков. Позднее Ришельё пожертвует этому учебному заведению своё генерал-губернаторское денежное содержание, которое русское правительство продолжало выплачивать, когда он уже находился во Франции.

Бывший генерал-губернатор Новороссии и Бессарабии получил орден Святого Андрея Первозванного при «милостивом рескрипте»: «Давно уже я сердечно желал дать Вам доказательства моей благодарности. Минута, когда я мог лично убедиться в обширных размерах заслуг, оказанных Вами областям, некогда вверенным Вашим попечениям, показалась мне самым удобным к тому поводом, несмотря на положение, занимаемое Вами ныне, благодаря доверию Вашего государя и Вашего отечества».

Кардиналу Ришельё неоднократно приходилось распутывать заговоры сторонников брата короля, желавших заменить Людовика XIII Гастоном I, а заодно «разобраться» с главным королевским министром. Его потомку в июле 1818 года перед самым отъездом в Ахен на международную конференцию пришлось спешно расследовать «заговор у воды»[66]: заговорщики, по большей части королевские гвардейцы, собирались на террасе у пруда перед дворцом Тюильри и готовили возведение на трон Карла X вместо Людовика XVIII. В их планы также входило создание нового правительства в составе генерала де Канюэля (военный министр), генерала Доннадьё (командующий Парижским военным округом), барона де Витроля (министр внутренних дел), виконта де Шатобриана (министр иностранных дел) и господина де ла Бурдонне (министр полиции) — сплошь ультрароялистов. Впрочем, в отличие от заговоров XVII века, имевших драматические последствия, этот был раскрыт ещё до того, как его участники приступили к активным действиям. Верный себе, Ришельё старался унять Деказа, требовавшего для них сурового наказания.

Интересно, что годом ранее, в июне 1817-го, в Лионе быстренько подавили «заговор» бывших наполеоновских офицеров; более ста человек были осуждены превотальным судом. Подавлением заговора занимался генерал де Канюэль, которого префект полиции Лиона господин де Сенвиль, человек Деказа, на дух не переносил. Теперь же участники «заговора у воды» якобы намеревались, если Людовик XVIII откажется отречься от престола, разжечь мятеж в Вандее, а самому монарху уготовили участь Павла I. Но вандейскими «подстрекателями» оказались полицейские шпионы! Король, который души не чаял в Деказе, сделал его графом и пэром Франции. Очень может быть, что министр полиции чересчур усердствовал, стараясь доказать свою необходимость и предотвращая несуществующие опасности.

Лондонская «Таймс» уже 27 июня 1818 года сообщила о раскрытии заговора ультрароялистов, желавших любой ценой предотвратить вывод войск с территории Франции. «Морнинг кроникл» добавляла, что заговорщики, желавшие заменить французского короля его братом, намеревались осуществить свои замыслы с помощью королевских и швейцарских гвардейцев, преданных Месье; что это была бы революция, подобная перевороту в Аранхуэсе[67], стоившему трона Карлу IV, и что несколько человек уже арестовано. Между тем аресты начались только 2 июля!

В этот день «Таймс» подробно изложила план заговорщиков: 24 июня, по завершении правительственного совещания в королевской резиденции Сен-Клу, отряд гренадеров Огюста де Ларош-жаклена должен был арестовать министров и препроводить их в Венсенский замок. Около трёх тысяч гвардейцев, вандейцев и волонтёров собрались бы на площади Каррузель перед дворцом Тюильри и по сигналу отправились арестовывать государственных чиновников согласно списку... По большому счёту правительству не мешало бы разобраться, кто поставляет английским журналистам конфиденциальную информацию «из надёжных источников». Впоследствии оказалось, что этим источником была «частная переписка» Деказа со своими подручными Мир-белем, Ленге, Лагардом и Даши, которую воспроизводили «Таймс», «Сан», «Курьер» и «Морнинг кроникл»; напечатать подобное во французских газетах было невозможно.

Участие в заговоре Месье так и не было подтверждено. Генерала Канюэля арестовали только 23 июля, генерала Доннадьё — 2 сентября. Наконец 3 ноября все арестованные были отпущены на свободу, поскольку королевский суд не нашёл в их действиях состава преступления.

По поводу Ларошжаклена (трижды раненного в Бородинском сражении, а при Реставрации дослужившегося от подполковника до бригадного генерала) Ришельё писал: «Я считаю, что мы довольно суровы к тем, кто действительно является нашими врагами, но на протяжении двадцати пяти лет были защитниками трона и монархии, и слишком снисходительны к тем, кто, в частности во время последней [парламентской] сессии, выступал с отнюдь не монархическими доктринами... Наше несчастье в том, что мы вынуждены карать почти исключительно тех людей, что наиболее преданы делу монархии».

Следствием заговора стал ордонанс от 2 августа 1818 года, согласно которому гвардейские офицеры, автоматически получавшие через четыре года службы повышение в чине, должны были покинуть гвардию и перейти в армию. Этот ордонанс король подписал под воздействием маршала Гувиона-Сен-Сира, ярого борца с привилегиями гвардии.

Королевская гвардия была создана в 1815 году вместо прежних элитных подразделений, составлявших военную свиту короля; она состояла из двух кавалерийских и двух пехотных дивизий и насчитывала 21 тысячу человек (бывших солдат Конде, повстанцев из Вандеи и эмигрантов), получавших гораздо более высокие жалованье и пенсию, чем армейцы. Ришельё считал это нормальным, поскольку в его глазах гвардия была единственной опорой трона во времена, когда французская армия находилась в процессе реорганизации — из её рядов были уволены более двадцати тысяч офицеров. Расхождение во взглядах между главой правительства и военным министром неизбежно должно было привести к уходу одного из них. Однако Ришельё лично отстаивал в палате пэров закон о рекрутском наборе, предложенный Гувион-Сен-Сиром и принятый 10 марта 1818 года, который возрождал принцип, существовавший во время Революции и отменённый Хартией. В армии теперь должны были служить добровольцы и рекруты, отобранные по жребию; впрочем, от службы можно было откупиться, найдя себе замену. Дворяне больше не становились офицерами автоматически, повышение в чине зависело от выслуги лет. Такая система просуществовала до 1872 года.

Королевская гвардия с первых же дней вызвала к себе ненависть со стороны армейцев — ветеранов Наполеоновских войн, и король, опасаясь беспорядков, 1 января 1816 года упразднил свою «красную свиту»[68]. «Правительство опасалось явить армии зрелище этих блестящих рот, увековечивших иные трофеи, чем её собственные; легко было предугадать, что, гордясь своими победами, она не признает братства по оружию, зародившегося не на полях Маренго и Аустерлица», — писал молодой офицер Нарцисс Ахилл де Сальванди в «Последнем “прости” красной свите от чёрного мушкетёра», сокрушаясь: «Стараниями одного министра, наследника великих людей и имени Ришельё, который создал часть красной свиты, эта самая красная свита, победно прошедшая через дни былой славы и недавние бедствия Франции, уходит в небытие». В утешение король наградил его крестом ордена Почётного легиона, а Ришельё сделал в 1818 году докладчиком в Государственном совете.