Литмир - Электронная Библиотека
A
A

На следующий день он продолжил свой путь; один казак выехал вперёд, чтобы подготовить лошадей и конвой, сменявшийся на каждой заставе. Черкесы, сидевшие в засаде, хотели схватить казака, чтобы узнать от него точные сведения о прибытии Дюка. По счастью, казак вырвался от них и забил тревогу; герцог прибыл на военную заставу, где должен был сменить конвой; казаки, видя его в величайшей опасности, возбуждённые ею и любовью к своему командиру, всего сотней яростно набросились на трёхсот черкесов, завязался бой, и черкесы обратились в бегство, потеряв своего главаря, сражённого ударом нагайки по голове от командира казаков. Захваченные пленные рассказали все подробности заговора».

В качестве выкупа за Ришельё горцы намеревались потребовать все земли казаков и Анапу. Дюк убедился в их коварстве и в том, как легкомысленно поступил, вверяя им свою жизнь. Он был тронут проявлением любви к нему казаков и их беспримерным мужеством. Слух о засаде донёсся до Одессы; всё население (составлявшее тогда 30 тысяч жителей) переполошилось; даже когда стало ясно, что опасность миновала, сотни людей специально отправлялись на прогулку в общественные места, где можно было встретить Дюка, чтобы увидеть его своими глазами и поприветствовать.

Ланжерон, при происшествии не присутствовавший, пересказал всю историю с чужих слов, явно кое-что добавив от себя. Во всяком случае, его версия не во всём согласуется с той, которую сам Ришельё изложил в письме от 1 (13) ноября 1809 года сестре Армандине:

«Да будет Вам известно, дорогой друг, что Ваш брат подвергался великой опасности отправиться в рабство в Черкесию. Надо рассказать Вам эту историйку, которая теперь, когда всё прошло, выглядит пикантно. Я отправился с военной инспекцией на наши границы по Кубани и посетил крепость Анапу (посмотрите на карте, где она находится). Поскольку черкесам, нашим соседям с этой стороны, не понравилось, что мы ею овладели, они досаждали нам всё лето, причём больше обыкновенного. Поскольку эта маленькая война важна и всегда стоит человеческих жизней, я решил провести с ними переговоры. Мы устроили несколько совещаний, и они казались склонны к соглашению, ожидая лишь, как они говорили, утверждения его своими старейшинами; но за всем этим скрывалась подлая измена, ибо как только я улучил момент, чтобы осмотреть заставы, они устроили мне хорошенькую засаду в 500 человек, спрятавшихся в лесу и в камышах. Если бы не один казак, который вовремя их обнаружил, я угодил бы им в лапы. 150 казаков, составлявших мой эскорт, и казаки с соседней заставы обрушились на сих разбойников с такою силой, что разбили их, многих схватили, а ко мне тотчас привели нескольких пленных, в том числе главу отряда, князя самого высокого рождения, от кого я и узнал миленький план сих господ, состоявший в том, чтобы изрубить на куски всех сопровождавших меня, сохранив жизнь лишь мне одному, и увезти меня в горы. У них даже был приготовлен конь, чтобы доставить меня туда с большими удобствами. Он попал к нам в руки, я оставил его себе. Всё это закончилось очень счастливо. Такие мелкие происшествия нарушают монотонность поездки. Можете быть уверены, что я им этого не забуду и что эта милая выходка не сойдёт им с рук. Этой зимой, когда снег, покрывающий горы, не позволит им отвести туда женщин и детей, а также скот, я к ним наведаюсь и захвачу как можно больше из всего этого. Если пожелаете, я с первой же оказией пришлю к Вам маленькую черкешенку или даже черкеса; эта самая красивая порода из всех, что я видел».

Трудно утверждать, кто более склонен к художественным преувеличениям — Ланжерон, «убивший» нагайкой главаря отряда из трёх сотен черкесов, или Ришельё, «пленивший» князя, стоявшего во главе пятисот головорезов. Видно только, что Дюк при всей своей доброте не был непротивленцем и вполне допускал применение насилия. Однако «улучшить» такими методами «самую красивую породу» людей ему пока не удавалось.

Зато опыты по селекции можно было ставить, например, на овцах. В ноябре Дюк встречал огромное стадо мериносов, чудом добравшееся в Одессу через Дрезден и Краков, которое предстояло разместить севернее города, чтобы положить начало овцеводству в Екатеринославской губернии. (В Крыму этим уже занимался марселец Рувье, обосновавшийся в Кафе с 1798 года и завёзший туда в 1804-м баранов-производителей из Испании. Годом позже у него уже было десять тысяч голов овец на 30 тысячах десятин, уступленных из казённых земель. Он же насадил в Крыму лозу из Малаги и делал самое лучшее вино, о чём Ришельё писал Кочубею в 1807 году).

Братья-швейцарцы Шарль и Марк Огюст Пикте де Рошмон посетили в 1787 году Англию и были поражены экономическим и промышленным развитием этой страны. Вернувшись в Женеву, Шарль приобрёл поместье в 75 гектаров в Ланей и сделался агрономом, занявшись возделыванием кукурузы, доселе неведомой в этих краях. Однако основные усилия они с женой сосредоточили на разведении овец-мериносов: Рошмон улучшил породу за счёт скрещиваний и получил более тонкую шерсть. В 1806 году в окрестностях Женевы паслось уже более 9600 овец, приносивших своему владельцу неплохой доход. На ткацких станках, разработанных им же, производили более лёгкие, мягкие (и дорогие) ткани, чем английские.

Кстати, «земледелец из Ланей» был и автором трудов о противопожарных машинах, использовавшихся в Женеве. Эта статья попалась на глаза Александру I, который пожелал увидеть такую машину в действии. Старший сын Рошмона, Шарль Рене, которому тогда было 19 лет, отправился в Петербург, чтобы показать царю уменьшенные модели пожарных насосов. Эта поездка помогла ему избежать мобилизации: с 1807 года кантон Женева был присоединён к Французской империи.

В Петербурге молодого человека приняли сам император и министр иностранных дел. В российской столице тогда находился и Ришельё. Возможно, его тоже интересовали насосы, но по большей части разговоры велись о разведении тонкорунных овец, для чего требовались обширные территории. «Овцы ваши, земли наши». Весной 1808 года женевец прибыл во владения Дюка, который помог ему выбрать подходящее место. На следующий год царь передал в пользование семейства Пикте девять тысяч десятин (гектаров) земли под Одессой и предоставил ссуду в 100 тысяч рублей на 15 лет, чтобы привезти в эти края не менее шестисот мериносов для скрещивания с овцами местных пород. 2 июня 1809 года девять сотен овец отправились в долгое и трудное путешествие через страны, затронутые франко-австрийским военным конфликтом, которое растянулось на пять месяцев. По прибытии недосчитались только тридцати голов. Поместье назвали Новый Ланей, и Шарль Рене де Рошмон поселился прямо там, доверив управление овчарней своему соотечественнику Жозефу Го.

Глядя на процветание овчарни в Новом Ланей, два других женевца, Леонар Ревильо и Жан д’Эспин, приобрели в 1811 году 15 тысяч десятин земли по соседству, назвав поместье Женевкой, и тоже намеревались разводить там овец. Однако ссуда, обещанная царём, запаздывала, из-за чего не удалось закупить достаточное количество местных овец. Летом 1812 года разразилась засуха, кормов не хватало, рабочая сила вздорожала. А тут ещё в Одессе началась чума. Зима же выдалась студёная, и на спасение стада пришлось потратить много денег. В довершение всех несчастий шерсть, отправленная на продажу в Москву, сгорела во время сентябрьского московского пожара.

Овцы, лошади, люди... Греки, татары, немцы... Деньги, деньги, деньги... Генерал-губернатор должен побеспокоиться обо всём, его представления министрам посвящены самым разным вопросам. Министру финансов он пишет о необходимости переложить на соседние губернии часть бремени по содержанию почтовых станций в Новороссии, где населения мало, а дорог много, и об отмене «налога, известного под названием подённые деньги» (выделенное курсивом написано по-русски. — Е. Г.): «Необитаемые земли в Новороссии обложены земельным налогом вследствие ошибки, коей до сих пор не исправили; когда владельцы перевезли туда крестьян, земельный налог сохранялся, хотя крестьяне платили оброк. Я потребовал отмены этого налога на земли, заселённые согласно закону». Военному министру Дюк сообщает о разорении обывателей Ольвиополя в Херсонской губернии военным постоем и просит перенести два рекрутских сборных пункта из Екатеринослава в Воронеж. Министру полиции — о необходимости строить в уездных городах остроги вместо нынешних жутких землянок и увеличить выплаты на содержание арестантов (трёх копеек в день на человека явно недостаточно), а также о своём предложении устроить в Новомиргороде дом для умалишённых под надзором Приказа общественного призрения. Министру внутренних дел, не ответившему на множество его записок на русском и французском языках о недопустимости отвода 700 тысяч десятин превосходных пахотных земель в Таврической губернии (что равнялось территории Ломбардии) под военные пастбища, он сообщает, что передал это дело в Государственный совет.

41
{"b":"767061","o":1}