Однако Ришельё неожиданно лишился покровителя в лице князя Таврического. Как теперь ехать в Россию, к кому? По счастью, тогда же в Вене он свёл знакомство с ещё одним колоритным персонажем — князем Карлом Генрихом Нассау-Зигеном (1745—1808), человеком-легендой. Сын немецкого князя и француженки, женатый на польке, храбрец и дуэлянт, тот участвовал в первом французском кругосветном путешествии Л. А. де Бугенвиля, пытался основать королевство в африканской Дагомее, командовал плавучими батареями при попытке франко-испанских войск овладеть Гибралтаром и получил за храбрость титул испанского гранда. При этом он не говорил ни по-немецки, ни по-испански, ни по-польски. В Россию он впервые отправился, чтобы заинтересовать Потёмкина проектом использования Днестра для торговли с Европой. Он состоял в свите императрицы Екатерины во время памятного путешествия по Крыму.

Когда началась война с Турцией, принц отличился под Очаковом. «Матушка всемилостивейшая Государыня, всё сие дело произведено от флотилии Принца Нассау, и он неутомим и ревностен, — писал тогда Потёмкин. — Не оставьте его отличить, чрез сие повернёте головы у всех французов, да и справедливость требует». Императрица пожаловала принцу орден Святого Георгия 2-й степени и больше трёх тысяч душ в Могилёвской губернии, а затем назначила вице-адмиралом и отдала под его начало гребную флотилию на Балтике. Победы, одержанные во время войны со Швецией, принесли ему орден Святого Андрея Первозванного, и даже поражение во время второго Роченсальмского сражения не лишило принца милостей императрицы. В 1791 году он находился в отпуске в Вене, где наконец-то закончилась длительная тяжба о его правах на владения деда: нассауские земли, захваченные принцем Оранским, были заняты французскими войсками. Он согласился сопровождать Армана в Санкт-Петербург и представить его российской императрице.

Ещё в 1790 году в России нашли прибежище более десяти тысяч французов, не принявших революцию. Екатерина II была к ним милостива и щедра. Ришельё принимали в Зимнем дворце, хотя «мало кто допускался в это святилище, и никогда там не видали людей лет и чина господина де Ришельё». Ланжерон, которому принадлежит это замечание, объясняет такое отношение императрицы тем, что ей льстило иметь у себя на службе потомка кардинала Ришельё.

«В эрмитажные дни, которые обыкновенно были по четвергам, был спектакль, на который приглашаемы были многие дамы и мужчины, и после спектакля домой уезжали; в прочие же дни собрание было в покоях государыни: она играла в рокамболь или в вист по большой части с П. А. Зубовым, Е. В. Чертковым и гр[афом] А. С. Строгановым; также и для прочих гостей столы с картами были поставлены. В десятом часу государыня уходила во внутренние покои, гости уезжали; в одиннадцатом часу она была уже в постели», — писала в мемуарах графиня Головина. Из французов допускались только посол Сегюр вплоть до своего отъезда в 1789 году, а в 1792-м — Ришельё и Эстергази. Возможно, именно на одном из таких вечеров герцог впервые увидел великого князя Александра, которому тогда было 15 лет, и его младшего брата Константина. Кроме того, он смог сблизиться с графом Аркадием Ивановичем Морковым (Марковым), который был «главной пружиной» Министерства иностранных дел и оказывал большое влияние на внешнюю политику России. Среди новых друзей Армана был и граф Андрей Кириллович Разумовский, как раз в то время назначенный послом в Вену. Однако при дворе всходила звезда молодого красавца Платона Александровича Зубова (1767—1822) — в июне 1789 года он занял место «милого друга» императрицы, освобождённое графом Александром Матвеевичем Дмитриевым-Мамоновым. 22-летний секунд-ротмистр гвардейского Конного полка был пожалован в армейские полковники и флигель-адъютанты, через три месяца произведён в кавалергардские корнеты с чином генерал-майора и фактически возглавил личную охрану императрицы. (После взятия Измаила Потёмкин, встревоженный этим возвышением, отправился в Петербург «дёргать зуб», однако «зуб» сидел уже слишком крепко).

В феврале 1792 года герцог Ришельё поступил на русскую службу в чине подполковника, хотя во Франции был майором, а обычно иностранцев приписывали к русским полкам с понижением в чине. Вскоре он был произведён в полковники и зачислен в Тобольский пехотный полк[10]. Судя по документам, тамошняя его служба была чистой формальностью; по крайней мере, к личности нового офицера не проявили должного интереса, не выяснив всех основных сведений о нём:

23 августа 1792 г.

Чины, имена.

Полковники. <.„>

Ордена Святого великомученика и победоносца Георгия 4-го класса кавалер дюк Деришелье.

Сколько от роду лет.

(Графа не заполнена. — Е. Г.)

Из какого состояния, где испомещены и сколько мужеска полу душ.

Из французских дворян.

Когда в службу вступили и какими чинами и когда происходили.

В службе по именному её императорского величества указу пожалован полковником — 792 февраля 23.

Со вступления в службу в которых именно полках и батальонах находились и с которого точно времени.

В Тобольском пехотном полку — 792 февраля 23.

В течение службы своей где и когда были в походах и у дела с неприятелем.

Неизвестно.

Российской грамоте читать и писать и другие какие науки знают ли.

Неизвестно.

В домовых отпусках были ль и когда именно явились на срок.

Неизвестно.

В штрафах не были ль по суду или без суда и когда и за что именно.

Неизвестно.

В комплекте или сверх комплекта, при полку или в отлучке, где именно, с которого времени и по чьему повелению находятся.

Сверх комплекта, а находится уволенным по повелению главной команды с прописанием высочайшего соизволения в чужие края на 6 месяцев.

К повышению достойны ли или зачем именно не аттестуются.

О достоинстве его предаётся на рассмотрение главной команде»[11].

«В чужие края» Ришельё был уволен 22 марта 1792 года, то есть всего через месяц после зачисления в полк (или присвоения полковничьего чина). В феврале Леопольд II заключил союзный договор с Пруссией против Франции, однако 1 мар та он неожиданно скончался, и на австрийский престол взошёл его сын Франц II, который затем был избран императором Священной Римской империи и 14 июля короновался во Франкфурте-на-Майне, став также королём Венгрии и Богемии. 15 апреля новый император, отстаивая интересы владетельных князей Эльзаса, которые подпали под действие декрета от 30 марта о конфискации имущества дворян, эмигрировавших с 1 июля 1789 года, направил французскому королю ультиматум. Пять дней спустя Национальное собрание объявило ему войну, а Пруссия, верная союзному договору с Австрией, объявила войну Франции.

Французы наспех сколотили четыре армии: Северную — под командованием маршала Рошамбо, Центральную — под началом Лафайета, Рейнскую — Люкнера и Южную — Монтескью. (25 апреля Руже де Лиль сочинил «Песнь Рейнского полка», посвящённую маршалу Люкнеру, которая позже войдёт в историю под названием «Марсельеза»). Им противостояли группировка герцога Саксен-Тешена в Бельгии и армия герцога Брауншвейгского в центре (30 тысяч австрийцев, 42 тысячи пруссаков и гессенцев); австрийцы поспешно формировали армию у границ Эльзаса. В это время французские эмигранты организовались в три армии: армию принцев, братьев короля, со ставкой в Кобленце, насчитывавшую 12 тысяч человек, корпус герцога де Бурбона и корпус принца Конде на Рейне. Около пяти тысяч эмигрантов из армии принцев примкнули к корпусу герцога Брауншвейгского, который не слишком им доверял; неуёмный Ланжерон тоже был среди них.

Французы вторглись в Австрийские Нидерланды, чтобы помочь Брабантской революции; однако 28 апреля две колонны Северной армии разбежались при виде врага под Монсом и Турне, а третья была вынуждена отступить, даже не увидев неприятеля. Наступление Лафайета, который должен был взять Намюр и Льеж, тоже было остановлено, однако австрийцы не сумели воспользоваться своим преимуществом.