— А вот это на найм новых людей.

После того как окрылённый и ошарашенный Люсьен покинул кабинет, я потратил ещё почти час на то, чтобы окончательно составить стенограмму разговора герцога с его предком.

— Полагаю, пока нам нечего опасаться, верно, Пинки? — прочитав всё, я бережно взял немертвую мышь на руки и легонько почесал под подбородком.

Крысёнок утвердительно пискнул.

— Что же, тогда на тебя ложится обязанность присматривать за нашим новым другом. Полагаю, тебе и твоим друзьям хватит ума проследить, чтобы тот не затеял глупостей, верно?

Прочитать что-то в чёрных глазах-бусинках было решительно невозможно. И всё же я был полностью уверен, что мой маленький помощник меня не подведёт.

Делегация красных башен прибыла за день до бала. Многие гости уже разместились в замке, когда гвардейцы доложили мне, что стяг мастеров огня показался за линией горизонта.

Я поднялся на одну из башен барбакана королевского замка, с высоты наблюдая за приближением самой влиятельной группы магов на всём побережье королевств.

— Постройте парадную сотню во дворе для торжественной встречи. — приказал я сопровождающему меня сотнику гвардии.

Мужчина почтительно кивнул и удалился.

Ярко-золотое солнце на красном фоне. Я на миг задумался, есть здесь связь с королевскими цветами Палеотры. Уж очень похожая гамма…

По мере приближения огневиков их можно было пересчитать. Дюжина мастеров огня и три десятка воинов, одетые в доспехи из красной кожи с железными нашивками.

Я узнал Грицелиуса, Итема, Темпуса среди мастеров. К моему лёгкому удивлению, слегка возмужавший юноша был одет в куда более богатую и роскошную красную мантию, чем его наставник. Среди всех магов огня было лишь две женские фигурки, в одной из которых я с лёгкой ностальгией узнал Фелицию.

Позволив на лице появиться мимолетной улыбке, я обратился к телохранителям:

— В замке найдётся что-нибудь, что можно поджечь, но чтобы это загорелось не сразу?

Воины недоумённо переглянулись и принялись морщить лбы.

— Можно вынуть горючий шнурок из флакона с огненной смесью, и привязать к какой-нибудь тряпке. — прогудел, наконец, один из гвардейцев. — Задымиться спустя минуту, а потом вспыхнет.

— Сойдёт. — одобрительно кивнул я. — Как твоё имя?

— Буллок, милорд.

— Найдите подходящую тряпку, шнур, и принесите мне роскошный воротник или шарф, где это можно спрятать. И побыстрее, они вот-вот будут здесь. Задача ясна, десятник Буллок?

Воин не стал тратить время на реверансы и мгновенно скрылся с барбакана, убежав в поисках необходимого.

Остальные гвардейцы проводили его слегка завистливыми взглядами.

Мой новый десятник успел вовремя, вернувшись за минуту до того, как ворота открылись. Он принёс роскошный меховой воротник, который надевался под плащ. К чести слуг, с моим текущим нарядом это совпадало превосходно. Подозреваю, он и был частью комплекта моей сине-бирюзовой тёплой мантии, защищающей от прохладного морского ветра.

— Поджигай и отступи в строй. — тихо шепнул я воину.

Любопытствующие взгляды гвардейцев сверлили мне спину. Приказ они услышали…

Я дал знак, и вместе с открытием ворот затрубили приветственные фанфары.

В открывшиеся створки тяжёлых, защищённых от тарана ворот широким, размашистым шагом вошёл Эрнхарт Грицелиус, одетый в длинную, почти до пола, роскошную мантию и с надетой на голове золотой тиарой, словно сделанной из языков пламени. Выглядела она на загляденье: семь столпов ветвистого пламени, увенчанных крупными рубинами, сверкали на солнце.

— От имени королевства Ганатра, я, король Горд I, радушно приветствую красные башни в своём замке. Будьте моими гостями, магистры, мастера и воины огня. И да не угаснет пламя в ваших сердцах. — церемонно произнёс я.

За первые месяцы бытия королём я уже успел узнать, что каких-то традиционных приветствий, и сложного этикета среди людей Тиала не было. Вежливость поощрялась, грубость — презиралась, но? в целом, каждый король и королевский двор изгалялись по-своему, говоря то, что считают нужным.

Я мысленно добавил это в копилку вещей, которые указывали на юность цивилизации. Озвученная тысяча лет календаря, да ещё и заполненная выживанием на опасных землях, наполненных разнообразными тварями что не брезгуют человечиной, всё больше и больше походила на правду.

И это вызывало еще больше вопросов. Развить ремесла от пещер до полных лат, стрелометов, крепостей и осадных орудий — дело не одного тысячелетия естественного развития. Налицо признаки искусственного вмешательства в прогресс.

Грицелиус подошёл ко мне почти в упор и вежливо, но неглубоко и с достоинством, поклонился. По глазам старика я видел, что моё приветствие пришлось ему по душе.

— От имени ордена свободных мастеров Красных Башен, я, верховный магистр Эрнхарт Грицелиус, приветствую и благодарю вас за радушный приём, Ваше Величество. — ровным, бесстрастным тоном произнёс Эрнхарт.

Мастера красных башен тем временем выстроились полукругом за его спиной. Воины продолжили линию почётного караула гвардейцев.

В этот момент я почувствовал запах дыма и тепло у шеи. Роскошный меховой воротник сначала задымился, а затем загорелся, и я резко стянул его, скидывая на землю и затоптав. А затем, натянув на лицо выражение крайнего негодования и свирепо раздув ноздри, начал цедить слова сквозь зубы:

— Это совершенно непозволительное поведение для официальной встречи, мессир Грицелиус.

Старик покраснел. Затем побледнел, прикинув возможные политические последствия. Его взгляд начал блуждать по мастерам огня, безошибочно остановившись на тонкой девичьей фигурке. Фелиция попыталась сделать максимально невинное лицо, но в этот раз это оказало совершенно обратный эффект.

Грицелиус сипло, сквозь сжатые губы вдохнул воздух и также выпустил.

— Можете быть уверены, Ваше Величество, виновные будут примерно наказаны. Приношу вам свои извинения за этот нелепый…

Мои гвардейцы пытались сохранить на лицах каменное выражение. Но кое-где уже появились улыбки. Я же мягко прервал верховного магистра поднятой рукой, и добродушным, расслабленным тоном произнёс:

— В этом нет необходимости. Как я и сказал, это совершенно непозволительное поведение для официальной встречи, но отлично подходящее для встречи старых друзей, верно?

И пока старик ошарашенно недоумевал от столь резкой смены поведения, я подошёл и порывисто обнял его.

— Рад тебя видеть, Эрнхарт.

Облегчение Грицелиуса можно было есть ложками прямо с его лица. Успокоившись, он ворчливо заявил:

— Мне приятно видеть столь радушное отношение, но всё же поджигать королевский воротник — это перебор для любой шутки. Если спускать подобное с рук, безответственность…

— Не стоит. — отмахнулся я, уверенным шагом направляясь к Фелиции. — В конце концов, я сам приказал гвардейцам поджечь это воротник. Он всё равно мне не нравился.

Грицелиус поперхнулся воздухом на полуслове. Я же подошёл к смотревшей на меня с расширяющимися от осознания Фелиции, наклонился к ней и шепнул на ухо:

— Один — один.

Несколько моих гвардейцев не выдержали и засмеялись. Другие зашикали на них, заставляя замолчать.

Старик смотрел на меня с какой-то детской обидой, не находясь со словами.

— Мои слуги разместят твоих людей. Покои уже готовы. — кивнул я Грицелиусу. — Идём со мной, нам есть что обсудить.

Уже в моём кабинете, сидя на удобном диване и распечатывая кувшины с напитками, Эрнхарт с укоризной и лёгким негодованием качал головой.

— Делать подобные шутки над стариком — это слишком жестоко. Я уже и правда подумал, что Фелиция устроила здесь дипломатический инцидент, а ты совсем забыл старую дружбу.

— Были основания так полагать? — поднял бровь я.

Грицелиус неопределённо дёрнул щекой.

— Иногда, поднявшись слишком высоко, люди забывают про многое.

— Только для таких людей и существует “слишком высоко”. — покачал головой я. — Для тех, кто помнит всё хорошо, нет пределов.