Утро следующего дня началось в уже привычных заботах об Авидее и новых, не очень желанных, но от которых было не отвертеться.

Я начала обтирать лже-охотника влажной тканью, думая, что тот спит. Старалась не разбудить его: мне не хотелось встречаться с ним глазами, но потом, дойдя до поясницы, почувствовала взгляд. Он смотрел на меня молча. Я невольно отшатнулась, но вдруг оказалась пойманной за руку.

Продолжай, — сказал мужчина. Сказал на языке не Вензоса, но Адании. И я вдруг поняла, что и вчера он говорил по-нашему. Не успела я удивиться, как рыжий взял мою руку с тканью и провел себе по животу. А потом моя рука в его заскользила дальше, ниже, к кромке штанов. Я с силой вырвала руку и услышала тихий смех.

Ну, что же ты, госпожа целительница… За больными нужно ухаживать получше, доводить начатое до конца!

Я вижу, что Вы вернули свой рассудок, Фэйленд, или как там вас… Можете закончить сами! — и я швырнула ему влажную ткань прямо в лицо, развернулась и вышла. Это на Вензосе он герцог, и мог командовать всеми в своей вотчине, а тут он — никто! Я развернулась и пошла на кухню готовить обед. “Когда же придёт мэтр Сильв?” — подумала я, немного опасаясь находиться почти наедине с герцогом. Из гостиной не доносилось практически никаких звуков.

Я приоткрыла дверь и обнаружила герцога, пытающимся встать с кушетки, но терпящим одно поражение за другим. Рука, на которую он пытался опереться, ещё дрожала от слабости.

Вам нужно лежать! — подскочила я к нему, пытаясь уложить мужчину обратно, однако он оказался твёрд в своём намерении встать. — Лежите же…

Мне нужно… — заговорил мужчина, и я поняла.

О-о-о… Так вот же! — я показала ему специальную ёмкость.

Нет, лучше помогите встать! Я не буду этого делать здесь! — мужчина поморщился.

Вы больны, а уборная на улице. А там — плохая погода. Мне не хочется ещё откачивать Вас от воспаления лёгких!

Делайте, как говорю, Тибо… Или как там вас… — приказал герцог. — Помогите, подставьте плечо!

Я больше не стала спорить с этим упрямцем, и кое-как, с остановками, вывела его на улицу, на которой, к удивлению, было по-летнему тепло.

Потом, дождавшись герцога, я показала ему уличный умывальник и помогла вернуться обратно. И, когда я уже решила, что всё моё общение с мужчиной окончено, он заговорил, удобнее устраиваясь на кушетке.

Айо? Тебе это имя подходит больше, чем Тибо! Что за дурацкая манера брать прозвища от покойных мужей! Зачем в форте ты представилась именно так?

Я, уже собравшаяся уйти в сторону кухни, остановилась и посмотрела на этого наглеца. Мало того, что перешёл на “ты”, оставив, видимо, свою вежливость в уборной, так ещё указывает, что мне делать!

А Вам-то что за дело? Будете указывать своей любовнице, как ей называть себя… Да хоть лошадью назовите!

Милая, не ревнуй! Ты же знаешь, я весь только твой! — насмешливо произнёс этот хам.

Ревную? О чём это Вы? Извините, но у меня много работы по дому, и она сама себя не сделает. Слуг, как видите, у меня нет! — я фыркнула и поспешила спрятаться на кухню. И только там обратила внимание, что у меня дрожат руки и колотится сердце. Ну, нет! Так дело не пойдёт! Нельзя принимать близко к сердцу слова этого наглеца, упрямца и хама! А по совместительству — моего супруга!

Мэтр Сильв не заставил себя ждать. Легко взбежав по лестнице на второй этаж, он распахнул дверь спальни. На плите варился обед для ставшей очень большой семьи, поэтому я не пошла вослед за медикусом. Я услышала лишь его:

Так, так, так… Как ты, девочка? Молодец… Сегодня будем заниматься. Дедушка установит специальную штуку, чтобы ты училась ходить…

И тут услышала:

Я думаю, что мэтр Сильв постарается и вытащит твою дочь, Айо. Он — честный человек и настоящий мужчина…

Я не нуждаюсь в вашем мнении, — обернулась я. — Мой Вам совет: как выздоровеете, отправляйтесь обратно! На Адании Вам не рады!

Мужчина сверкнул глазами. Скулы его заострились. Но он усмехнулся через силу и встал с кушетки, и, пошатываясь, направился ко мне. Я сделала шаг назад, а потом опомнилась. Я в своём доме! Наверху мэтр, и герцог ничего не мне не сделает!

Он медленно приблизился ко мне, а я не спускала с него настороженного взгляда. Когда до меня оставалось два шага, лже-охотник остановился. Опять черты его лица потекли, и кое-где стало проступать его настоящее лицо и стальной цвет глаз.

Айо, ты что, боишься меня? — он медленно начал поднимать свою руку и протянул её ко мне. Я замерла. Кончиками пальцев герцог дотронулся до моей щеки, а я замерла. — Не стоит. Это глупо. Я тебя никогда не обижу…

Оцепенение, нахлынувшее на меня, тут же спало. И повела плечами отодвигая лицо от его руки.

Вы несколько раз брали меня силой, приказали выпороть плетью, как воровку, унижали меня. Ваша любовница много раз оскорбляла и подставляла меня, а Вы ни делали ничего, чтобы это прекратить! Вы, там, на Вензосе, вели себя не так, как должен вести себя настоящий муж, который берёт на себя обязанности заботится о жене и оберегать её! Поэтому я не считаю наш брак настоящим! А сейчас Вы являетесь сюда под чужой личиной и думаете, что я брошусь Вам в объятия! Не будет такого! Никогда! Поэтому повторяю ещё раз: убирайтесь по-хорошему! — в конце я почти кричала. Герцог сделал шаг назад и слушал меня с непроницаемым лицом. Только опять его скулы заострились, а усмешка пропала. Он поджал губы.

Ты видишь это так, да, Айо?

А как, как ещё? — уже кричала я.

Что за шум? Айо, ты пугаешь Авидею, — раздалось с лестницы. — А Вам, молодой человек, я советую прилечь обратно. Вас шатает, а я замучился вчера таскать Ваше бессознательное тело. Прошу, дайте отдых моей спине!

Мэтр Сильв своими словами разрушил то напряжение, что сгустилось в комнате. Я развернулась и ушла обратно на кухню. Мне нужно было выпить воды и успокоиться, пока мэтр осмотрит этого больного. Через несколько минут медикус вошёл в дверь и закрыл её за собой очень тщательно.

Айо, это правда, всё то, что я невольно услышал?

Я замялась. Такие постыдные подробности своей жизни на Вензосе я никому до этого не рассказывала. Даже Арьяна была удостоена только краткого пересказа, а отцу я вообще о многом ничего не сказала.

Если это правда, то я буду настаивать на выдворении этого типа немедленно! Сейчас я пойду к Арьяне, и мы всё решим.

Мэтр, не торопитесь. Пускай выздоровеет, иначе ему просто не выжить, когда он пройдёт Врата. Да и неизвестно, откроются ли они вообще…

Рокайо, ты слишком добра…

Разве это не необходимая для лекаря черта, мэтр? Без сочувствия и сострадания мы не сможем выполнять свою работу. Вернее, сможем, но её результат будет ничтожным, — отшутилась я. После того, как я высказала всё своему иномирному муженьку, на меня нахлынуло чувство опустошённости. Хотелось просто присесть на стул и тупо уставиться в окно.

Хорошо, тогда подождём несколько дней, Айо. Я сейчас уйду, меня ждут другие пациенты, но после обеда мы начнём учить Ави ходить. Не вступай с охотником ни в какие разговоры. Пускай полежит. Я запретил ему вставать, только по нужде.

Спасибо, мэтр. Я очень благодарна Вам за всё… И извините меня за резкие слова, сказанные тогда. Я знаю, что мы не властны над своими чувствами…

Да, Айо, я всё понимаю, — мэтр взял мою руку в свою и наклонился, чтобы поцеловать. И тут раздалось от дверей:

Вот почему ты отталкиваешь меня! Сразу бы и сказала, что у тебя другой мужик!

Мы с мэтром оглянулись и увидели стоящего на пороге кухни герцога со взглядом, полным ненависти, направленным на мэтра. Потом он оттолкнулся руками от дверного косяка, за который держался, чтобы не упасть, и пошёл на нас, вернее, на мэтра.

Стоять! — скомандовал мэтр. — Ты уже и так парочку раз чуть не задушил меня.

Я жалею, что не закочил задуманное! — взревел герцог и бросился на мэтра, но мэтр, несмотря на свою комплекцию, ловко увернулся от несущегося на него, как бер, муженька.