Мы осторожно перебрались через поток, а потом увидели, как лохматая и грязная голова моего отца показалась над тропинкой. Сначала вылез он, а потом и рыжий охотник. Я обрадовалась. Грязь текла с горы с прежней скоростью, но охотники торопились. Быстро отвязав нас, перекинули верёвку отцу и рыжему. Те быстро перебрались через поток.

Скорее! — крикнул глава, и мы почти бегом поспешили убраться подальше. раздался гул. Я обернулась: огромная куча грязи и камней стала стекать всё быстрее. — Не отставать! — и я споро заработала ногами. Только выйдя на ровную дорогу, мы остановились для привала. Там охотники уже сооружали носилки для Авидеи.

Отец! — я подскочила к мужчине и обняла его.

Тихо, дочь, испачкаешься! — отец погладил меня по голове, пока я влипала в его грязную одежду.

Какая ерунда… какая… ерунда…

Деда, — Бертин тоже подскочил к нам и обнял. Не хватало только Ави. Мы, не сговариваясь, подошли к ней, лежащей на носилках на земле.

Попою её, — сказала я, и достала фляжку с утренним отваром из тумяники.

Пойду, поблагодарю за помощь и спасение! — сказал отец и направился к рыжему охотнику. Тот сидел на камнях и рылся в своём мешке. Отец подошёл к нему и что-то тихо сказал. Охотник лишь кивнул головой.

Я же напоила Авидею, потом заставила Бертина немного перекусить: он, взбудораженный опасным приключением, всё никак не хотел есть, а подскакивал к каждому охотнику и что-то говорил.

Молодой человек, — сказал тогда ему глава охотничей артели, — дорога впереди длинная, и неизвестно, сколько ещё опасностей нам предстоит! Вдруг больше не сможем остановиться на привал? А ты останешься голодным и свалишься без сил! — слова охотника подействовали на моего сына волшебным образом, и он стал вгрызаться в лепёшку. И тут я заметила, как рыжий внимательно смотрит на него, а потом на меня, но, тут же отводит взгляд, стоит ему заметить моё внимание.

Дальше дорога прошла спокойно. Даже одинокий лобан, появившийся почти перед посёлком, уже не всколыхнул нас так, как это сделал оползень, и к вечеру мы вошли на территорию общины.

Несколько бородатых охотников встречало своих собратьев. Но, увидев нас, они заволновались.

Ваухан? Вдова Тибо? Они же уехали. Кто там в носилках? Бедная девочка, — услышала я от них.

Можете сейчас добежать до общинного дома и позвать мэтра Сильва? — крикнула я им. — Скажите, что это очень срочно! Просит Рокайо Ганн!

Один из встречавших нас охотников кивнул, развернулся и побежал вглубь поселения, туда, где стоял общинный дом.

Несших Авидею мужчин быстро сменили другие, и мы быстро-быстро пошли за ними вслед, хотя мои ноги уже заплетались от усталости. Подъём нам дался тяжелее, чем спуск. Возле дома родителей охотники притормозили. Отец достал из-под порога ключ и отпер дверь. Потом быстро разжёг повсюду огни, и охотники внесли Авидею внутрь. В доме было холодно и сыро. Отец присел рядом с печью, пока я показывала мужчинами, куда переложить с носилок дочь.

До свидания, вдова Тибо. Извините, если что не так! — сказал мне, прощаясь, глава артели.

Всё так, Вам не за что просить прощение, это вам всем спасибо! Если бы мы стали подниматься в горы одни, то не знаю, даже, как всё могло обернуться! — эмоционально ответила я ему. — Слава Великой Аде, что вы находились там, на почтовой станции!

Мы тепло распрощались и с остальными, только вот рыжий охотник от чего-то замедлился, как-будто бы не хотел уходить. Он смотрел то на меня, то на отца, но Ваухан сидел спиной к двери, пытаясь разжечь костёр, а Бертин крутился рядом с ним.

Вы что-то хотели? — спросила я. И мужчина покачал головой, развернулся и ушёл.

Пока я переоделась, укрыла тёплым одеялом Авидею и поставила вариться бульон из птицы, что хранилась на леднике, прошло какое-то время. А потом раздались крепкие шаги по дорожке от калитки до двери. В оставленною открытой дверь вошёл мэтр Сильв. Он был в щегольском пальто, шляпе и опирался одной рукой на фигурную трость. В другой его руке был кожаный саквояж, отделанный мехом бера. Теперь в этом мужчине можно было опознать столичного модника и придворного щёголя. В лекарской он был просто целителем с мощными руками и шеей.

Здравствуйте, мэтр! — сказала я и приняла его одежду, повесив на вешалку возле дверей.

Что тут у нас? — без всяких церемоний мэтр подошёл к Ави.

Вот горячая вода, — я протянула ему таз и полотенце. Мэтр быстро вымыл руки и начал осмотр дочери.

Симптомы?

Безсвязная речь, быстрая потеря сознания, пена изо рта, — начала перечислять я.

Что-нибудь ещё? — мэтр щупал живот.

Странное красное пятнышко под мышкой, похожее на укус насекомого. Потом прошло.

Узлы не набухали?

Нет.

Нужно её раздеть и внимательно осмотреть все кожные покровы!

Отец! — позвала я отца, чтобы тот помог перенести мне дочь наверх, в спальню.

Не нужно! — сказал мэтр Сильв, и, подхватив Авидею на руки, словно пушинку, сказал: — Показывайте, куда!

Мы внесли Авидею в её комнату. Оказалось, что там было разбитое стекло, в паутине трещин: то ли ветка с ближайшего дерева отлетела в окно, то ли пыталась влететь большая птица. Комната была выстужена. Весна в наших предгорьях всегда сыра и холодна!

Несите её в другую! — мэтр безропотно понёс Авидею в комнату напротив. Это была бывшая комната Милады, которая со времён бегства моей сестры стояла пустой. Мэтр носком дорого ботинка пнул дверь, и та, словно нехотя, открылась.

Сюда? — спросил он, и, дождавшись моего кивка, уложил дочь на застеленную кровать. Мы живо начали раздевать её. Мэтр спустился вниз за своим саквояжем, вынул из него два увеличительных стекла и начал осмотр Авидеи. Второе протянул мне:

Вы же не только мама, но и целитель! Ищите что-нибудь… Не важно, что! То, что покажется Вам подозрительным!

У Вас уже есть идеи, мэтр?

Есть. Где всё произошло?

В королевском дворце.

Я так и думал. До меня дошли сведения, что Вы туда отправились. Потом расскажете мне про обстоятельства, а сейчас ищите!

Мы с мэтром склонились над спящей Авидеей. Каждый участок её кожи был изучен нами с великим тщанием. Я копалась в её волосах, пытаясь и там отыскать неведомые для меня признаки этой странной болезни. Но ничего не находила. Отец, вместе с Бертином, уже несколько раз заглядывали к нам, но, ничего не говоря, удалялись вниз.

Вот оно! — вдруг вскрикнул мэтр и встряхнул своею густой гривой. Я подскочила с места и посмотрела туда, куда и мэтр. Между мизинцем левой ноги и безымянным пальцем виднелся красный бугорок с чёрной точкой посередине.

Что это, мэтр?

Тропическая беда, Рокайо, очень плохая беда! Доставай инструменты, скальпель и щипцы. Будем вынимать из кожи моргуанского клеща.

Я быстро приготовила инструменты, обработав их амброзией и накалив над горелкой. Мэтр осторожно, скальпелем, проткнул набухшую кожу. Авидея вздрогнула и застонала.

Терпи, детка, терпи!

Потом он взял маленькие клещи и начал осторожно тянуть что-то мелкое и пакостное из ноги дочери.

Рокайо, давай сюда пробирку с амброзией!

Я протянула мэтру маленький сосуд, и он кинул в него чёрное нечто с множеством мелких лапок и длинным хвостом. В амброзии это существо быстро затихло.

Заспиртуется, и я рассмотрю его под королевским Увеличителем! — так назывался новый прибор, изобретённый совсем недавно. Говорили, что в нём видно маленькую мошку всю: от щетинистых лапок до перепончатых крыльев!

И что дальше, мэтр?

А теперь нужно ждать, Рокайо.

Чего?

Если Авидея не очнётся в течении двух дней, то дело плохо. Моргуанский клещ разносит очень плохую болезнь: эльгу. На Островах её называют чёрный мор. Когда всё случилось?

Пять дней назад.

Вот нужно подождать ещё два. Эльга начинает развиваться через семь. И потеря сознания — это один из её признаков!

А ничего нельзя сделать? Неужели нет лекарства? — я в отчаянии сжала руки.

Давай дождёмся, Рокайо. Бывали случаи, что после укуса моргуанского клеща люди приходили в себя достаточно быстро. А пока обеспечь ей обильное питьё и хороший уход. Впрочем, ты сама знаешь! А теперь я пойду. Вам нужно отдохнуть с дороги, а мне — порыться в своих старых записях. Покойной ночи!