Бертин с удовольствием готовился к приключению.

Мама, а там я буду учиться?

Да, милый. В Стревине множество школ.

И у меня будут друзья?

Конечно, родной, — с друзьями у Бертина было тут туговато. В маленькой общине детей его возраста было человек пять, и они все, почему-то, с моим сыном дружить не спешили. Мальчики постоянно шпыняли его, называя маменькиным сыночком и плаксой. А девочки, их было всего две, вообще не считали мальчишек за людей, задирали свои носы и любили повоображать. Поэтому я надеялась, что в относительно большом Стревине Бертин найдёт себе друзей по интересам и характеру.

А, ну-ка, иди сюда! — дед позвал внука в гостиную. — Глянь, что я тебе приготовил в дорогу!

Довольный писк сына возвестил, что дедушка выковал ему какую-то очень нужную для мальчишки вещь. Я выглянула за дверь. Бертин держал в руках небольшой, красиво изогнутый нож с узорчатой ковкой и резной деревянной ручкой.

Вот и ножны, Бертин! — Ваухан отдал внуку кожаный футляр на ремне. Тот пристегнул его к поясу.

Папа, не рано ли?

Нет, Айо. Он же сын проводника, лучшего проводника нашей общины! — после этих слов Бертин расправил плечи, взглянул на меня и спросил: — Мамочка, а можно я напоследок прогуляюсь по улице?

Я уже хотела ему отказать, но отец подмигнул мне и ответил:

Иди! Только недолго! Уже темнеет! — и Бертин выскочил во двор, едва накинув свою курточку.

Отец…

Айо, пускай сходит похвалиться ножом! Он же мальчишка! А то вырастит и вправду… маменькиным сынком. Ему нужна мужская рука!

Есть же ты, папа…

Я всего лишь дед. Дед не может заменить отца, Рокайо! Так что я бы на твоём месте присмотрелся бы на новом месте к какому-нибудь, как и ты, вдовцу…

А ничего, что у меня скоро пузо на нос полезет? А-а? — улыбнулась я. — Беременная женщина, с двумя детьми, не молодуха уже. Кто же позарится?

Ты у меня красавица, Айо. Ещё будем женихов перебирать!

Да зачем они мне, отец. Любить так, как я любила своего Тибольда, я уже никого не смогу. А жить из обязанности — не моё.

А тот, другой? Отец твоего ребёнка? Неужели не мил был?

Как тебе сказать, отец… Мы с ним очень разные: как горлица и користень, как эльдвайс и простоцветка! И простоцветка — это я! Может быть, будь он сам немного попроще на характер и по происхождению, или я похитрее и жеманнее, да и покрасивее, как Милада, я могла бы поверить, что у нас всё сложиться. Но в нашем случае разговаривать не о чем. Причём у него там есть любимая женщина, к которой он сам тянется, а не по воле богов.

Девочка моя… — отец подошёл и обнял меня, а с улицы раздался громкий рёв Бертина, заставивший нас выскочить на порог.

Что случилось, сынок? — я хотела обнять сына и поспешила к нему, но отец опередил меня, оттолкнув плечом.

Ну-ка, говори, в чём дело, охотник? — отец подошёл к зарёваному сыну и погладил его по голове. Тот постепенно начал успокаиваться. Только всхлипы ещё мучали его.

Анд… ик… и Саль… Они забрали… ик… твой подарок, деда! Как же я… теперь… ик… стану проводником, как папа?

Пойдём, разберёмся! А ты, Айо, иди в дом! А то стоишь раздетая на морозе! — и я только почувствовала, как меня обдувает ледяной ветер. Да, в моём положении стоило бы поберечься, а отец сам разберётся с хулиганами!

Не прошло и десятка дней, как мы небольшим караваном, в сопровождении двух проводников и небольшого отряда стражи, начали свой путь в Стревин. Стражи везли вниз, в долину, почту, и вместе с проводниками должны были вернуться обратно, забрав с постоялого двора груз из Стревина и столицы. Мы спешили, так как боялись, что небольшие снежные обвалы перекроют нам дорогу. Но всё прошло хорошо. Авидея и Бертин, которые ещё ни разу не покидали наше поселение, с интересом оглядывались по сторонам, восхищаясь красивыми распадками и урочищами, тёмными соснами и рыжими попрыгайцами, следами рыськи и лобана и пока ещё блестевшими под солнцем своим ярким белым цветом горными склонами.

Внизу стало гораздо теплее, и каменистая дорога кое-где превратилась в месиво из камней, снега и грязи. Но таких мест было не очень много, и они сильно не задержали нас. Отец всю дорогу в основном молча, иногда задавая скупые вопросы начальнику стражи. Я же боялась простыть на обманчивом весеннем ветру, что манил то теплом и ласкою, то выскакивал из-за поворота лютым холодом и россыпью острых снежинок.

Мы правильно решили выбрать время для переезда. Через несколько дней солнце растопит весь снег на предгорьях, и дороги станут непроезжими. Мы могли бы подождать до лета, но я не хотела нервничать от неизвестности столь долго. Вдруг герцог решит забрать меня именно теперь? Ведь и Арьяна, и мой отец предсказали скорую возможность для проникновения в наш мир. Новая волна была близка.

На следующее утро от отправления, мы уже прощались с нашими проводниками и стражами. Повозка с письмами ожидала их у дороги. Выгрузив свои вещи, они перекинули на спины длинноухов баулы из повозки, попрощались с возницей и нами, и быстро поехали обратно: они тоже боялись попасть под первые снежные обвалы.

К нам? — спросил у отца возница почтовой повозки. — Прыгайте, мальцы!

И Авидея с Бертином шустро запрыгнули в повозку. День и ночь на спине у длинноуха — это вам не шутки!

Да, отдохнём и переночуем, а завтра — в Стревин, — ответил отец.

Хорошо, а то за зиму и постояльцев почти что и не было. Так, несколько охотников да и проводников. Один вот недавно заявился. Говорит, проводите меня в горы, в селение. А сам толком не может и сказать, какое. А там жо их цельных три! Говорит, проводите, увижу — пойму… Дождался проводника — и наверх. За седьмицу до вас было. Не к вам ли собирался?

А кто его знает? Тут городских понаехало, что даже и жить им негде. Все лобана норовят сохотничать… Да не всем он в руки даётся!

А что, много его в горах?

Да, олешков много за зиму нателили, вот и лобан тоже. Даже бера за зиму ни разу не встречали, а вот лобанов полно. Уже по посёлку, как по лесу бегают. Вечером со двора не выйти.

Слова возницы о странном охотнике взволновали меня. И я вмешалась:

А скажите, уважаемый, как тот странный охотник выглядел?

А почто тебе?

Мы с отцом так-то всех у нас знаем. Может, не в наше прибыл? — Ваухан коротко оглянулся на меня. Я ему кивнула. Он понял, что я спрашиваю неспроста. — Высокий?

Да, высокий такой, крепкий… С длинной рыжей бородой, шрамами и светловолосый, — припоминаете?

Нет, вроде… Значит, не к нам, — отец опять оглянулся. Я ему несмело улыбнулась. Ложная тревога.

Постоялый двор встретил нас жарко натопленной печью и пустотой. Кроме возницы, оказавшимся смотрителем почтовой станции и владельцем постоялого двора, нас поджидала его жена, маленькая кругленькая женщина неопределённого возраста. Она споро проводила нас в комнаты, где уже были застелены свежим бельём кровати и дымились наполненные горячей водой чаны. Несмотря на утро, мы быстро искупались и улеглись спать. Завтра предстояло начать путь длинною в ещё один день.

Кибитка, запряжённая двумя старыми ленивыми волами, еле-еле ехала по дороге.

Мы так попадём в Стревин не завтра, а к третьему дню, — сказал отец, обращаясь к вознице.

Не сумлевайтесь! Доберёмся, как надо! Не первый год вожу грузы и людей!

И видно, что не первый, — отец с сомнением посмотрел на старое ржавое колесо, что натужно скрипело под весом нашей семьи, наших вещей и огромных почтовых сумок.

Деда, скоро приедем? У меня уже попа болит… — тихонько пожаловался Бертин моему отцу, державшему внука на коленях. Так он пытался сберечь его от ужасающей тряски. Мы с Авидеях подстелили под наши задние точки все мягкие вещи, но кибитка тряслась и дребезжала, особенно на поворотах. На одном из них нас тряхнуло достаточно сильно, чтобы старое колесо просто отскочило и покатилось в сторону заросшей подлеском обочины.

Растудыть твою туды! — выругался возница, удержав свой огромный возок на ходу и останавливая волов.