— Жутковатое местечко, — прошептала Сэл Лиаму.

— Что-то тут не так, — откликнулся он.

Человек с лозами на лице издевательски поклонился и повел их в какую-то дверь.

— Садовник сейчас вас примет, — сообщил он.

— Демонов ощущаешь? — негромко спросила Сэл у Грейс. Грейс однократно кивнула — резкое движение головой.

Сжав кулаки, Грейс шагала за провожатым по тускло освещенному коридору.

Он провел их в комнатенку: стул, раковина, несколько баночек черной туши (никаких других цветов) и пустые стены. Садовник сидел на вращающемся стуле, в перчатках из латекса и делал клиентке татуировку на плече. Каждые несколько секунд он окунал иглу в ведерко с густой тушью, стоявшее у ног. Когда они вошли, он не поднял головы.

— Добро пожаловать, — произнес он. — Что желаете? Розу? Лес? Росток, едва пробившийся на поверхность? Слышал, вы без записи, но раз вы от знакомой, то, естественно, добро пожаловать.

Он стер тушь с плеча клиентки — из-под кожи на них глянуло лицо демона — и предложил передохнуть. Она послушно отошла к стене, сползла на пол, села там и заплакала.

Садовник оказался меньше ростом, чем выглядел на экране, в такой же, как тогда, рубашке с длинным рукавом, в брюках. Волосы зачесаны назад, вид такой, будто он бухгалтер, только что вернувшийся с работы, а у них в офисе сегодня день, когда можно приходить без официального костюма.

— Мы расследуем гибель участников шоу «Тушь и свет», — начал Менчу.

Садовник поднял глаза, вгляделся — руки все еще перепачканы демонической тушью. Ноздри его раздулись, он вскочил на ноги, выронил свой инструмент.

— Носом чую. Вижу — не скроете. Моя дивная черная детка — она сегодня погибла, погибла. Я посеял семя, но из него ничего не выросло по вине этой суки-извращенки. — Он сделал шаг вперед, пальцы скрючены, точно когти. — Я ощутил ее смерть. Но не думал, что убийцы явятся ко мне сами.

Грейс шагнула вперед, заслоняя Менчу.

— Мы просто пришли поговорить, — начала Сэл, делая шаг навстречу, но тут Садовник бросился на нее.

До того Сэл казалось: Садовник такой худосочный, что свалить его может даже дуновение ветра. Но, разумеется, она не принимала в расчет, что он одержим, что под кожей у него скрывается неразгаданная тайна.

Безупречно отглаженная рубашка лопнула — на спине раскрылись черные, как тушь, крылья, они тут же превратились в щупальца, те отшвырнули Грейс в сторону. Она рухнула на банки с тушью, одна упала. Попав на пол, тушь запузырилась и потекла, явно что-то отыскивая.

Грейс чертыхнулась, схватилась за руку. Там, где кожи коснулись щупальца, она покраснела и зашелушилась.

— Тушь не трогать, — предупредила Грейс, вскакивая на ноги.

— Лиам, давай клиентку выведем, — сказал Менчу. — Сэл, закрывай.

Они с Лиамом подхватили женщину и побежали в приемную — Лиам орал, потому что щупальце успело хлестнуть его по спине, там теперь дымилась черная рана.

Грейс выхватила нож, Садовник взял в руки татуировочную машинку — та, зажужжав, ожила. Сэл стремительно оглядывала комнату, выискивая источник магии — книгу или откуда там исходила одержимость. Щупальца взметнулись вновь: от первого Грейс уклонилась, второе обвило ее предплечье. Приподняло, она дернулась от боли.

Сэл швырнула вращающуюся табуретку Садовнику в лицо. Он отшатнулся, выпустил Грейс. Та тут же вскочила и кинулась на него.

Из носа Садовника хлынула черная жидкость, похожая на ту гадость, что лилась из шеи Кео. Сэл лихорадочно оглядела комнату, увидела шкафчик с выдвижными ящиками. Один ящик был открыт. Сэл метнулась туда.

Внутри лежала книга.

За ее спиной Грейс сражалась с Садовником — била его, отмахивалась от щупальцев у него между лопатками, кислота обжигала ей лицо и руки. Сэл обернулась на крик — на помощь подоспел Лиам, он кричал, отвлекая Садовника.

— Сэл, быстрее давай, Грейс нужна помощь! — выпалил он, тут же споткнулся о ведерко с тушью, опрокинул его на Садовника.

Тушь выплеснулась наружу куда энергичнее, чем выплеснулась бы обычная жидкость, забрызгала и Садовника, и Грейс. В кожу им тут же начали впиваться щупальца, тела задымились. Сэл сообразила: это не та тушь, которую Садовник использовал на шоу. Эта гораздо, гораздо хуже.

Лиам вернул равновесие — на лице ужас — и стал вырывать Грейс у Садовника. Та лягнула Садовника, он качнулся назад, выпустил ее. Лиам оттащил Грейс в сторону, что-то ей сказал, снова подбежал к Садовнику. Грейс постояла несколько секунд, отдышалась, потом бросилась туда же.

— Грейс, чтоб тебя, я сказал: сам справлюсь! — рявкнул Лиам, отвлекся — и Садовник нанес удар.

Татуировочная игла скользнула по плечу Лиама, перерезав его черной чертой. Лиам зашелся криком. Сэл знала: нужно сообразить, как закрыть книгу, да побыстрее.

Она без труда вытащила книгу из ящика, захлопнула — ничего. Кончиками пальцев перелистала тяжелые страницы, увидела, что чернила на них блестят, будто совсем свежие, а цвет у страниц от светло-персикового до темно-коричневого. Человеческая кожа.

Слова заговорили с ней, предлагая почитать их вслух, выпустить наружу то, что сокрыто внутри. Что-то дотронулось до ее икры, она посмотрела вниз, разрушив чары слов. Провод татуировочной машинки стукался об ногу — машинку держал в руках Садовник.

— Черт, как все просто, — пробормотала Сэл и дернула провод, вырывая у Садовника машинку.

Он не ждал этого рывка, выронил свое оружие. Грейс крепко ударила его кулаком, потом, когда он упал, — ногой по лицу. Больше он не шевелился. Сэл тут же схватила машинку и принялась кромсать кожаные страницы, заливая тушью слова, делая их нечитаемыми.

Из приемной раздались крики, щупальца на спине у Садовника испуганно вздыбились, потом опали, выпустив фонтан туши. Казалось, вопли исходят не из его собственного тела — кричит кто-то гораздо старше, невообразимее. Тушь хлынула у него из глаз, изо рта, из носа.

Когда Сэл закончила кромсать книгу, из него вытекло все до капли, тушь разлилась повсюду, шипение на полу смолкло.

Сэл захлопнула книгу, вытащила вилку машинки из розетки.

***

Лиама Сэл не видела с самого возвращения в Рим. На обратном пути он не проронил ни слова — то спал, то сидел в мрачной задумчивости. Она послала ему несколько эсэмэсок — без ответа. В итоге Сэл решила спросить у Менчу, все ли с Лиамом в порядке.

Дверь Менчу была приоткрыта, Сэл услышала за ней голоса. Встала у двери, прижалась к стене.

За дверью раздавались рыдания.

Менчу произнес что-то на латыни — похоже, молитву, а потом:

— Лиам, дитя Господа нашего, грехи твои прощены, клеймо Садовника смыто. Книга утратила свою силу.

— Я сломлен, святой отец. Сломлен с тех пор, как вы меня нашли, а после Вегаса все стало только хуже. Я никогда не избавлюсь от этого страха, — произнес он хрипло. — Я грешник. Я вызвал демона…

— А потом мы тебя спасли, ты обрел веру в Христа, раскаялся и получил прощение, — терпеливо произнес Менчу. — И за прошедшее время сумел измениться.

— Я два года потратил впустую, святой отец. Проснулся, когда вы меня обнаружили в той каморке — весь в проводах, что-то бормочу. А если то, что в меня вселилось, все еще там? Или этот чертов татуировщик вселил в меня что-то еще?

Сэл заглянула в щелку.

Лиам — обнаженный по пояс — стоял на коленях у ног Менчу. Полоска туши, нанесенная Садовником, сошла, когда Сэл уничтожила книгу, остался лишь белый шрамик. Кожа у Лиама была красная, воспаленная. Белую метку рассекали длинные царапины, как будто Лиам пытался соскрести ее ногтями.

— Не могу, святой отец, с новым демоном я не справлюсь. Сил не хватит. — Лиам осел на пол рядом с кроватью Менчу.

— И не придется, Лиам. Когда мы тебя отыскали, демона в тебе не было: ты был для него инструментом, не сосудом. Смерть Садовника подтверждена, его оружие конфисковано, и тем самым освободились все, кого он успел заразить, — включая и тебя. Ты принадлежишь самому себе — и Господу. Ты — воин Христа. Все будет хорошо. Ступай, поспи.