Циллар не сводил с нее глаз, ловя каждое движение, каждый еле заметный изгиб желанного, но недоступного тела. Ее Величество была прекрасна всегда, а в новом золотом платье она выглядела еще прекраснее. Циллар хотел бы стать этим платьем, лишь бы иметь возможность обнимать ее. Королева манила, чаровала, звала за собой, но не позволяла прикоснуться к себе никому, кроме законного мужа. Циллару было трудно дышать, отчего он сделал глоток вина, не отводя взгляд от нее. Королева смотрела из-под полуопущенных ресниц и, когда их взгляды невзначай встретились, на миг снова стала просто Эренией, доброй и легкой, касаться которой Циллар мог беззастенчиво.

Затих последний аккорд, вальсирующие пары остановили свой бег. Король объявил перерыв перед трапезой. Кто-то занялся разговорами, кто-то следил за нанятым шутом. Королева говорила с императрицей двиров о чем-то в углу зала. Звонкий смех долетел до Циллара, раздирая на части сердце, ведь этот смех — не для него. Циллар заметил, что один из воинов абар покидает зал. Именно с ним королевский заклинатель хотел поговорить. Циллар вышел следом.

Ночь уже вошла в свои права. В тусклом свете развешанных на деревьях фонариков Циллар нашел невысокую фигуру.

— Сэр Лидин, — Циллар остановился на малом расстоянии, чтобы абар мог его слышать, но не мог приложить чем-нибудь тяжелым в случае необоснованной ярости, — вам не по нраву устроенный вечер?

— Душно у вас, — буркнул абар.

— Зато сад хорош, — благодушно улыбнулся Циллар.

— К чему ты размусоливаешь, маленький человек?

Это обращение в устах абара, чей рост не сильно отличается от роста королевского заклинателя, звучало так странно, что невольно захотелось засмеяться. Циллар сдержался.

Абары не любили долгие беседы, а этот не любил их больше всех. Циллар знал это, а еще он знал, что озвучивать свою просьбу в лоб этому нетерпеливому воину тоже не следовало: может не принять и не понять.

— Ваш новый король не так хорош, как наш сад, не так ли, сэр Лидин? — Циллар был само дружелюбие.

Этот разговор он никак не мог запороть, хватит с него промашек и ошибок.

— К чему ты клонишь, маленький человек? — абар скалится, и по этому оскалу Циллар понимает, что попал в цель.

— Я предлагаю сотрудничество, — Циллар прошептал свое предложение в желтое ухо, уже не боясь получить удар. — Я помогу вам достичь цели, а вы — мне.

— Чем в моем деле поможет такой маленький человек? — абар огрызнулся. — Я — гора, великая, могучая и непоколебимая, ты лишь камень подо мной. Что может дать горе маленький камень?

Для абаров свойственно сравнивать все с камнями, землей, деревьями. Обычно такие сравнения возвеличивают их и унижают собеседника. Циллара слова Лидина нисколько не задели: уж лучше «маленький камень», чем «шестипалый урод».

— Я маленький камень, зато я умею летать, — привычная фраза слетает с уст, и тут она как никогда уместна.

Лидин ухмыляется. Слова поняты верно, ответ на них позабавил, и это подкупает. По довольному лицу абара Циллар понимает, что тот уже готов согласиться на предложение, осталось заманить его.

— Для мятежа нужны динарии, я полагаю.

— Динарии? — абар жадно облизнул губы. Он уже представил себя новым королем своего народа, не представляя, что его собеседник видит его насквозь. — Как ты дашь мне их?

— Мой человек передаст вам средства с письмом, и окажет поддержку.

— Что ты хочешь?

За все в этом мире нужно платить, и не всегда это монеты. Оба мужчины это понимают.

— О короле можно судить по тому, как танцуют во время его правления, — Циллар усмехнулся. — Как видите, нам обоим сейчас не танцуется.

Лидин понимающе кивнул. Жаждущий свержения власти, абар не мог не понять человека, желавшего того же. Лидин молча слушал, что скажет этот человек дальше.

— От вас требуется только развязать войну с Труизом, когда я скажу, и дать мне с королевой бежать, — Циллар говорит это так спокойно и легко, будто продает не собственную страну и другую в придачу, а мясо на рынке.

Абар кивнул. Этот народ больше всего любит две вещи — золотые динарии и драки. Война же с другими расами опьяняла их и дарила острые ощущения. Пробившись во власть, новый король Видар запретил нападать на другие народы, подписав мирные договоры. Циллар предполагал, что Лидин и его сторонники изголодались по крови и насилии, и предположение его оказалось верно.

Мужчины разошлись, будто ни в чем не бывало. Совесть Циллара молчала, убаюканная тем, что все делается ради его королевы и ее любви.

…Стоило только рассказу завершится, как королева одним режущим движением резко взмахнула рукой, намереваясь влепить Циллару пощечину. На полпути она вдруг остановилась передумав. Рука опустилась.

— Ты воспринял Наши слова неверно, — медленно, будто по слогам, проговорила королева, — Мы никогда бы тебя не полюбили.

Это самое жестокое слово — никогда… Я видела, как оно ударило по Циллару: зеленые глаза потускнели, до этого прямая осанка сгорбилась, ноги затряслись мелкой дрожью. Кажется, гнев королевы, так любимой им, подкосил его больше, чем все неудачи вместе взятые. Мне даже невольно стало его жалко. Однако, воспоминание об умирающем на полу Воришке свели эту жалость на нет.

— Циллар, — король грозно взглянул на него из-под сведенных к переносице бровей, — ты знаешь, что ждет тебя за покушение на Нашу королевскую жизнь, — король не спрашивал, он утверждал, ведь бывшему королевскому заклинателю были известны все наказания за все преступления. — Уведите его.

Два стражника в красных шлемах утащили Циллара прочь. Тот даже не сопротивлялся, только смотрел на королеву, которая совсем не смотрела на него.

— Наша королева простит Нам временное недоверие? — король обратился к супруге.

— Наш королевский супруг имел на него полное право, — холодно ответила та.

Все же их разговор не был похож на общение двух любящих супругов. Королеву мне было жалко: она так хотела любви, но сама же всю жизнь прожила без нее. Супруг ее не любил, тот, кто любил, был предателем и убийцей. Я бросила взгляд на Филиса, интересно, что он думает по этому поводу.

— Что ж, раз все вопросы с Цилларом решены, можно приступить к награждению.

Награждению? Я не ослышалась? Полностью сосредоточившись на мести за Воришку, я совершенно не подозревала такого поворота событий, хотя он был вполне естественен. Его Величество пожелал выдать всем участникам поимки предателя по ордену. «За спасение мира и процветания в стране», — гласила надпись на золотом кругляшке.

— Отец, — за все утро Аргамак впервые открыл рот, — разве ордена выдаются не только члены благородных родов?

Вот жук, решил оставить меня без честно заработанной награды? Я уже собралась оспаривать свое право на орден, но Аргамак продолжил:

— Отец, Вам не кажется, что госпожа книжница заслужила титул?

— Верно, — король задумчиво кивнул. — Наша королева, остались ли свободны женские титулу?

— А? — королева вскользь посмотрела на супруга. — Да-да, — она меланхолично махнула рукой и снова отвернулась.

Кажется, она даже не задумалась над вопросом, ответив совершенно машинально. Ее мысли, явно, блуждали где-то вне этого зала, а может даже и за пределами дворца. Возможно, она прокручивала в голове свое прошлое, возможно, размышляла о Цилларе. Я не знаю, чем были заняты ее мысли, но они точно были далеки от орденов, титулов и наград.

Так как ни королевский заклинатель, ни королевский счетовод не могли помочь в этом важном деле, король позволил мне самостоятельно выбрать баронство. Это было сложной задачей, ведь выдумать благозвучную и значащую фамилию для рода не так просто. Я напрягала мозг больше половины дня, и когда терпение короля окончательно лопнуло, решила пойти самым легким путем.

— Ваше Величество, я бы хотела назвать свой род Драгул, — я поклонилась как можно ниже, — в честь зверя, что покорился мне.