Я только вздохнула.
— Знаешь, Темнейшество, в нашем мире есть такое понятие…. Или не понятие…. Я бы сказал — оно основа всего сущего в нашем мире. Мы зовем ее Мать сыра Земля.
— И у вас все хорошо в мире?
И что тут ответишь?!
— Нет, Ваше Темнейшество, — встрял в разговор Прошка. — В нашем мире тоже забывают, что Земля — это не только поля и огороды, а еще и живой организм, которому больно. А мы просто глупые и жестокие дети, которые живут по принципу: «после нас — хоть потоп».
— Вам повезло, Темнейшество, что ваша планета все еще живая, — тихо сказала я.
И тут мир дрогнул.
Дрогнул, пошел рябью, заискрился, засиял радужными красками, которые постепенно сливались в один ослепительно белый свет. Свет этот лился каскадом, начинаясь где-то под небесами. А по нему, грациозно и мягко скользил…. Скользило…. Нет, скорее — перетекало удивительно прекрасное и неимоверно могущественное существо. Огромный золотой барс. Он перескакивал со ступеньки на ступеньку, приближаясь к нам.
Не знаю, что чувствовали все присутствующие, а меня будто искупали в морских водах, окатили водой родниковой и осушили теплом жаркого летнего ветерка.
— Так вот ты какая, девочка из мира Старшего, — раздался в моей голове мягкий чуть мурчащий голос. — Я чувствую на тебе его защиту. Что ж, не будем открывать твою тайну, маленькая.
— Да какую тайну — то? — удивилась я. — Человек я. Просто человек. Подумаешь, в необычные обстоятельства попала. И вообще — меня гораздо больше волнует: сессию мы с Прошкой сдадим, или на осень останемся? Да и…. свинка наша заморская…. Хоть и блондинка, но все ж своя. Родная почти.
— Жалеешь ее?
— А то ж. Вроде как сестра молочная. Хоть и дура беспросветная. Да, а ты-то кто? Красавец какой….
Барс весело мурлыкнул и лизнул меня горячим шершавым языком. Обернулся к Темному Властелину.
— Ну-с, мой мальчик, давай знакомиться.
— К-кто ты?
А какой у Темного голосок-то робкий. Прямо как у нашкодившего мальчишки, которого застукал строгий отец. М-да. И сейчас ждет Темного хорошая трепка — не иначе.
— Т-трепка? — дрогнул Темный. А еще Властелин!
— Трепка подождет, сынок, — фыркнул барс, лизнув Темного в нос. Подошел к Злотинке, лизнул и ее. Правда, в щеку. И, видимо, о чем-то перемолвился с ней. Кивнул лобастой головой и уселся на землю так, чтобы рука женщины оказалась как раз между его ушами.
И заговорил.
— Что вы успели натворить, неразумные дети?
А на богов стоило посмотреть. И если Арониэдиэль только растерянно хлопал глазами, ничего не понимая, то троица во главе с Эгле глазки прятала и щечками розовела. И зеленела — это Орк.
— Какой класивый! — услышала я восторженный голос Микоша. — Папа, Ник, вы только пофмовлите! Это зе как мой Золотин, котолого я в лесу насель! Ну, папа! Помниф?
От восторга и волнения Мик еще больше стал картавить и пришептывать. А стоящий рядом с нами Черный Эльф вдруг со всего маху треснул себя по голове и уставился на Барса.
— Ну конечно! — рыкнул он. — Конечно! И как я мог забыть!
Трендель, бросивший свою команду на бывшем бережке, подошел к нам и уставился на приятеля. Помахал лопатообразной ладонью перед лицом приятеля. Заглянул в глаза. Почесал затылок.
— Трендель, помнишь, как лет пятьдесят назад в нашей сотне появился странствующий менестрель? Помнишь? У него еще инструмент был такой. Странный. Вроде как лютня, но не лютня. Кажется, он называл его гитайра….
— Гитара, — меланхолично вставил Прошка.
— Что?
— Инструмент называется гитара. Наш Лерыч его вместо ударника иной раз использует.
Я ткнула приятеля кулаком в бок.
— Что ж теперь, так и будешь мне ту драку припоминать, — буркнула. — И не виноват я — они сами мне инструмент сломали.
— Ага, и получили им по маковке.
Подумаешь — на первом курсе мы первую сессию отмечали. Парни перебрали, как водится, принялись отношения выяснять. Ляльку напугали до визга, и мою гитару раздавили. А я злюсь — когда мои вещи портят. Ну и…. надела кое-кому гитару вместо галстука на шею. С тех пор в нашу комнату парни заходили только трезвыми и вежливыми. А Прошка меня тренировать взялся.
Трендель дикими глазами уставился на нас.
Помотал головой и снова уставился на Черного.
— Ага. Гитара. Да. Тот менестрель пел древнюю балладу о Великом Барсе И называл он его так: муж велик и грозен, именем Золотой Барс. Вместе с супругой своею, именем Злотинка, пробудил мир наш, и назвал его Золотин.
— Золотин…. Золотин…. Точно!
И обернувшись к своей команде, Трендель рявкнул во всю глотку. Даже воробьи на веточках присели от страха:
— Рус! Эй, Рус! Где ты там?! Я ответ правильный знаю! Давай свою башню на место ставь!
Рус осторожно выполз из-за спины арибаса. Огляделся. Понял, что никто не собирается его обижать. Наоборот, весь стадион замер в предвкушении ответа смешанной команды Тренделя.
— А…. эти? Они как? — кивнул русаленок на Покровителей, сбившихся в кучку посреди поля.
— А что нам они?! — отмахнулся Трендель. — Пускай себе отношения выясняют, а у нас турнир! Продолжается!
И обернулся к Прошке.
— Ведь продолжается, да, Прош?
Мы переглянулись. Золотой Барс царственно кивнул и улегся возле ног Злотинки.
— Продолжайте, чего уж там, — ласково улыбнулась Злотинка, устраиваясь в воздушном кресле. — Потом будем разбираться, что тут эти практиканты натворили.
Она взмахнула рукой, и троицу Покровителей усадило на широкую скамью штрафников. И явно чем-то оградило. Чтобы не сбежали, наверное. Впрочем, от Богов не убежишь….
Русаленок, получивший высочайшее «Добро», мгновенно возвел башню, вернул озеро, и под ногами смешанных команд вновь закачались камни тропинок.
— Итак, повторяю вопрос: как называется наш мир? — звонко вопросил русаленок, обводя немного испуганным взглядом участников и зрителей.
— Наш мир называется Золотин! — торжественно провозгласил Трендель, и трибуны взорвались аплодисментами, топотом, свистом и даже визгом.
— Зо-ло-тин! Зо-ло-тин! — скандировали трибуны, глядя, как медленно и торжественно расползаются в стороны двери в башню. Ей-ей, Рус умудрился воспроизвести ужасающий скрип и лязг, с которым выходит из пазов запор. А я огляделась в поисках Арониэдиэла.
Глава двадцать шестая
Черный Эльф
— Зо-ло-тин! Зо-ло-тин! — надрываются благодарные зрители, гогочут и свистят, а у меня в голове туман. Золотин, надо же! Прожить века, не особо заморачиваясь по поводу того, где живешь, и внезапно обнаружить, что и мир зовется иначе, и Покровители — неизвестно кто, и сам ты — тоже непонятное существо. Даже лучший друг поглядывает не то с сомнением, не то с опаской.
— Трен-дель! Трен-дель! — сквозь свист и вопли прорываются звонкие женские голоса, и я вижу, как пестрая стайка несется к смущенному орку, размахивая разноцветными лентами. Минута — и мой друг облеплен девушками и лентами как эльфийская слива — цветами и бабочками. Орк смущен. Смущен, но не растерян — могучие лапы бережно подхватывают то одну, то другую, помогая добраться до своих щек.
— Победитель, — бурчу я, понимая, что злюсь сам на себя, но ничего не могу с этим поделать. Потому что, распихав девиц, к Тренделю приближается Лерыч.
Когда они успели так почувствовать друг друга?! Потому что без тренировки это невозможно: согнутая в колене нога Тренделя, протянутые вперед руки, легкий разбег мальчишки, прыжок, кульбит в воздухе и точное приземление на колене.
— Молодец, Трендель, я в тебе не сомневался!
Звонкий голос, звонкий чмок, крики восторга….
А у меня сбоит сердце и темнеет в глазах. Что ж ты делаешь со мной, малыш?!
— Что, Черный, плохо тебе? — участливо спрашивает незаметно подкравшийся Фаншин. — Да не дергайся ты! Я ж душевед, мне твои метания — открытая книга. И вот что я скажу тебе, Эльф: не все так просто с этим мальчишкой.
