— Шай-на-ессс!
Армейцы едва успели отскочить в сторону. Над землей взметнулось синее пламя. Яростно взревело и исчезло, оставив после себя хлопья вонючего пепла.
— А баба-то где?! — рыкнул Трендель, тщетно высматривая в толпе привезенную с собой бабку. — Куда делась?!
— В Распадок! — рявкнул Властелин, вихрем взлетая на своего коня, невесть кем выпущенного во двор. — Там вас целых сорок пять дожидаются. Сорок шестую после найдем.
И черная сотня лавой вылетела со двора.
— Стоило ли так рисковать? — спросил Третий, подавая Женщине кружку с подогретым вином. — Все же мы слишком слабы сейчас. А если бы он почувствовал твою Силу?
Та, кого Трендель знал под именем Аглая, сидела сейчас на продавленном ложе в одной из комнат все той же таверны. Она скинула с себя надоевшее рванье, распустила темную косу, и медленно водила расческой по тяжелым прядям. Карие глаза были печальны.
— Я не могла не откликнуться, Тэрри, — грустно сказала она, откладывая расческу, и принимая кружку. — Мое появление в замке спасло жизнь двум девочкам из тех пяти. Зай собирался отдать их своим громилам. Ты их видел. Много ли осталось бы от пятнадцатилетних девчонок?
— Они молились истово, — вступил в беседу тот, кого называли Орком — Прародителем. — Даже я ощутил их призыв, а ведь они — люди.
— Им кто-то помог, — осенило вдруг Тэрри. — Я тоже услышал призыв. Но только сейчас до меня дошло, что это была не молитва. Кто-то поминал меня по матушке, да так, что уши краснели.
— По Матушке?! Как такое возможно?! И когда это было?!
— Да как раз в разгар наших сборов! Я еще подумал, что меня от волнения за тебя, Эгле, потряхивать начало. Все же, сил у нас маловато. А сейчас понял: это ж кто-то мне Хвалу возносил!
— Странно, но я тоже это понял только сейчас, — задумался Орк. — Меня тоже кто-то убеждал в том, что верует. Правда, я так и не понял, при чем здесь первач, калач, бубен, трехрядка…. О, и еще: кто знает, почему гитара — ударный инструмент?!
Трое переглянулись недоуменно
— Еще бы знать — что такое гитара, — осторожно заметил Тэрри. — Правда, мелькает что-то…. Но это точно не может быть ударным инструментом. Оно же со струнами!
— Все! Женщин в замок переместили! — облегченно выдохнула Эгле. — И девчушки уцелели.
— А что наш Темный?
— Пытается убедить их, что тут безопасно.
— Сорок пять женщин на полтысячи отборных вояк? И безопасно?! — покачал головой Орк. — Уверена?
Эгле лишь кивнула. Она замерла, вслушиваясь в поток пусть и неуверенных, но все же молитв.
Трендель с ужасом смотрел на…. Нет, бабами назвать то, что он сейчас видел, язык у него не поворачивался. Кем угодно: доходягами, скелетонами, зомбиками, но только не бабами.
— Что такое надо было с ними делать, чтобы превратить в… это вот? — шепотом спросил он у Черного Эльфа. — Нет, я все понимаю! Я и сам далеко не светлый, и не человек даже! Орк я! Злой и безжалостный! Но даже у меня не хватило бы мозгов довести баб до такого.
— А всего-то и надо: пользовать без передышки, кормить раз в семик, и держать на цепи, — мрачно закончил матерную тираду Черный. — Хорошо, хоть девчушек не трогали. Да и на цепи не держали, похоже. Поторопился Властелин, ох, поторопился. Я бы еще семик с этим Заем пообщался. Ох, и пообщался бы!
— Поторопился, согласен, — неслышно подкрался Властелин. — Что теперь с ними делать?
— А что тут сделаешь? — мрачно пробурчал Трендель. — Лечить, кормить, восстанавливать. А для начала отмыть бы.
— Вот вы этим и займитесь, — жестко ответил Властелин. — И чтоб ни одной не потеряли. Эльф, кто из твоей сотни лекарь?
— Дык, это…. ФАншин. Гном он. Но и лекарь ничего себе. Поговаривают, он даже больше спец по душам. То есть, это…. Психов лечить умеет. Умел когда-то.
— Пусть вспоминает. Оставишь его за главного. Выделишь в помощь десятку. Трендель — на тебе охрана. И чтобы даже искоса никто на них не смотрел. Все ясно?
Приятели дружно кивнули, понимая, что влипли по самое небалуйся.
— Молодцы, хорошие мальчики. И еще — где та баба, которую вы в таверне поймали? Сбежала? Отыскать, и привести.
— Та не баба там была! — ударил себя в грудь Трендель. — Девка! Вот тебе клык последний — девка!
— А мне без разницы. Ищете и бабу, и девку. И не смотрите с тоской. Фаншин без вас за всем приглядит, вы только обеспечьте охрану и помощь. Фас, мальчики.
И растворился в воздухе.
— О, Великий Предок! — воззвал к небесам Трендель. — Вразуми потомка своего!
— С ума сошел — к предку взывать?! — рыкнул Черный, отпихивая приятеля с траектории падающего куска мрамора. — Уж Он тебя вразумит камешком по маковке.
— Ничего, она у меня крепкая, — растерянно ответил Трендель, глядя на мелкие осколки розового камня. — Авось, пронесло бы.
Черный не ответил, хотя на языке вертелось парочка особо смачных выражений.
Глава восьмая
Наше очередное утро в новом мире началось с истерики. Лялькиной, если кто не понял. Прошка истерить не смел, потому что был единственным мужиком в нашей дурной компании. Я — потому что настроена была пофигистически. Турне по чужому миру — а что, прикольно. Спасение этого мира — а кто сказал, что я собираюсь его спасать? Нет, Арон за три дня успел навешать нам лапши о Высшем Предназначении. И мы даже прониклись- сказывался большой опыт у оратора. Про Ляльку вообще молчу. Влюбилась наша Ляля. По самые свои пушистенькие и миленькие ушки. Нет, что это случится — я предсказывала еще в первую встречу с Ароном. Лялька — это Лялька. Она влюбляется каждые трое суток в нового мужика. Причем, каждый раз — как в последний. Слава …. Э-э-э…. Не знаю, кому, дальше вздохов над конспектами дело не заходило. Все же, блондинки цели ставить для себя умеют, и за их границы не высовываются. А сейчас, когда до нее дошло, что мы в другом мире, она сама в образе крошечной морской свинки, а тут еще и красавец мужчина возникает из пустоты…. М-да, случай тяжкий.
— И за что мне такое несчастье выпало, — на одной ноте пищала Лялька. — Он даже не видит во мне женщину! Лерыч, почему он не видит во мне женщину?! Скажи, почему?!
— Я-то откуда знаю? — буркнула я, пытаясь не съехать на землю со своего мышастого конька. Мы вот уже третьи сутки плелись по пустынному тракту куда-то на рога к Темному Властелину. Прошка на коне сидел как влитой. Сказывалось детство, проведенное в Средней Азии. Да и на наш ипподром он ходил не только плов варить. Нас тоже таскал с собой, и я даже научилась самостоятельно чистить коня, почти без ошибок его седлать, и запрыгивать в седло. Все остальное — из жутких фантазий. Нет, такой шаг я еще выдерживала, и даже приловчилась приподниматься на стременах в такт движению конька. На что-то серьезное была пока не готова. Но что-то мне подсказывало, что готовиться надо.
— Лерыч! Почему ты такая черствая?! — перешла на следующий виток Лялька. — Ты же во всем виновата! Если б ты из кафе не ушла, мы бы на море слетали. С тем красавчиком, помнишь?
— Помню. По нему видно было, что он только что откинулся. Прош, заткни ты ее! Или я сейчас дотянусь, и придушу эту морскую свинью!
Прошка только хмыкнул. Он ехал на полкорпуса впереди меня, устроив миленькую золоченую и в стразиках клеточку с нашей красавицей впереди себя. Клеточку Арон нам предоставил, когда Лялька, не сдержав порыва влюбленной души, все же выдала ему тайну своего происхождения. Одна радость, меня к своим тайнам не припутала.
Арон немного удивился, что чУдная зверушка разговаривает. Долго ее рассматривал, хмыкал и чесал затылок. Потом решил, что Лялька оборотень, который по какой-то причине застрял в звериной ипостаси. Мы с Прошкой переглянулись, и решили не разуверять бога. Или кто он там на самом деле.
— Лерыч!
— Р-р-р!
— Лер, не рычи ты на маленькую, — примирительно сказал Прошка, выдав Ляльке кусочек морковки. — Стресс у ребенка. А ты, кроха, не доводи Лерыча, а то я могу и не успеть.
