Повернув на территорию ранчо грейдер развил такую скорость, какую Джек не ожидал от грейдера, ведь снега навалило за последние шестнадцать часов очень прилично.

Но Харлан объяснил, что, чтобы увеличить скорость, он поднял отвал над землей:.

— Нам ведь не нужно вычерпывать тут все до асфальта, сантиметров десять, пятнадцать можно оставить — главное, чтобы твоя машина прошла, да на обратном пути можно и почище постараться. 

— Откуда ты знаешь, где здесь дорога? — забеспокоился Джек, потому что падающая стена снега закрывала всю видимость.

— Да я был здесь раньше. Что-то вроде инстинкта.

— Инстинкта?

— Инстинкт чистильщика!

— А машина не завязнет?

— С такими колесами? С таким мотором? — Харлан гордился своей машиной. И на самом деле она мчалась вперед, разбрасывая нетронутый снег, как будто перед ней был только воздух. — Не увязнет, ведь я за рулем. Могу провести этого малыша через ад, если понадобится, разбросать по дороге всю серу и показать нос самому дьяволу. Так что случилось с твоей семьей?

— Попали в ловушку.

— В снежную, ты имеешь в виду?

— Да.

— Чего-то я не вижу здесь ничего похожего на следы лавины.

— Лавины и не было, — признался Джек.

Они добрались до холма, сейчас будет поворот, а там и дом.

— Так что же за снежная ловушка? — Харлан, явно был встревожен. Он не отрывался от своей работы, но нахмурился, как будто хотел посмотреть Джеку в глаза.

Показался дом, за пеленой падающего снега плохо видный. Их новый дом. Новая жизнь. Новое будущее. — Дом был в огне.

Еще раньше, у компьютера, когда Тоби был мысленно связан с Дарителем, но не совсем в его власти, он, будучи любопытным, изучал инопланетянина, — продолжая говорить «нет», прощупывал его разум, позволяя мыслям твари проникать в него, и мало-помалу он узнал об инопланетянин довольно много. И одно из его открытий было то, что пришелец никогда не встречал ни одного разумного вида, который мог проникнуть внутрь его мозга точно так же, как он сам проникал в мозги других существ. Поэтому он даже и не осознал, что Тоби там оказался, не почувствовал этого, продолжая мнить, что у них односторонняя связь. Сложно объяснить как это у него получилось, но он смог это сделать. — Просто проскользнуть в мозг пришельца, поглядеть на все эти ужасы! Конечно, это не лучшее место: темное и страшное. Он не считал это каким-то особенно смелым поступком. Надо было сделать, то что Капитан Кирк или Мистер Спок, или Люк Скайуокер, [51] или каждый из таких парней сделал бы на его месте, встретив новый и враждебный разум с другого конца галактики. Они бы использовали любую возможность увеличить свои знания о нем. Он так и сделал. Не велика заслуга.

Теперь, когда шум, исходящий от радио уговаривал его открыть дверь: «Только открой дверь и впусти! Впусти, прими удовольствие и покой, впусти!» — Тоби сделал так, как оно хотело. Хотя и не позволил ему зайти далеко, не глубже и половины от того, насколько он сам проник в ЭТО. Как у компьютера этим утром, он теперь находился посередине между полной свободой и рабством. Шел по краю бездны, — осторожно, ничем не выдавая своего присутствия до тех пор, пока не приготовился ударить. Когда Даритель разгуливал по его мозгу, уверенный в том, что теперь это его владения, Тоби вдруг смешал всю игру твари. Он представил, что его собственный разум имеет колоссальный вес, биллион миллионов тонн, даже тяжелее. Как все планеты Солнечной Системы вместе, и даже в биллион раз тяжелее! Представил… и навалился на разум Дарителя всем этим жутким весом! Давя, ломая, превращая в блин и сжимая его со всех сторон! — Теперь тварь еще могла думать, быстро и яростно, но не могла действовать в соответствии со своими мыслями.

Тварь отпустила лодыжку Хитер. Все ее дергающиеся щупальца сжались и свились в один клубок, застыли, — массивный шар блестящих кишок диаметром где-то с метр или чуть больше.

Другой Даритель потерял контроль над горящим телом, которое оседлал. Паразит и мертвец рухнули одной грудой и тоже закаменели.

Хитер встала в отупелом неверии, не понимая, что произошло. Клубы дыма врывались в комнату.

Тоби открыл замок и дверь на лестницу. Потянул ее за собой :

— Быстрее, мама!

Недоумевая, в состоянии полного замешательства, она последовала за сыном и собакой и захлопнула за собой дверь, — дым не успел просочиться следом.

Тоби понесся вниз по винтовой лестнице, собака за ним по пятам, Хитер подумав, что нельзя это делать так безрассудно, — вдруг третья тварь поджидает там внизу, ведь три могилы были потревожены на кладбище, закричала:

— Малыш, подожди!

— Нет времени, — ответил он ей.

— Тоби! — И Хитер кинулась догонять.

В холле, внизу, дверь на заднее крыльцо была забита гвоздями. Но дверь на кухню была распахнута настежь, и Тоби ждал ее на пороге вместе с псом.

Когда она бежала по лестнице, стараясь догнать сына, ее сердце билось так быстро и сильно, что казалось быстрее невозможно.  Но увидев лицо Тоби, поняла, что случилось невозможное, и пульс так участился, что еще чуть-чуть и оно выскочит из груди. — Если раньше он был бледен от страха, то теперь та бледность казалась лишь жалкой тенью нынешней. Его лицо вообще, казалось, принадлежало не живому мальчику, а было посмертной маской из гипса, только что застывшей, но уже холодной. Белки глаз были серыми. Один зрачок огромен, другой превратился в точку, губы стали голубоватыми. Он был объят ужасом, но не только это казалось причиной его столь дикого вида, — он выглядел странно, призрачно. Тут она осознала, что таким же Тоби был перед компьютером этим утром: не совсем в подчинении у Дарителя, но и не полностью свободный. «Между»! — как он это назвал.

— Мама, мы можем справиться с ним!

Поняв, его состояние, она услышала ту же глухоту в его голосе, что и сегодня утром, когда он был в плену у бури красок на мониторе.

— Тоби, что случилось?

— Я поймал его.

— Кого поймал?

— Это.

— Поймал его где?

— В себе.

Ее сердце было готово взорваться:

— В себе?

— Да, он подо мной.

Она заморгала, пораженная:

— Оно под тобой? Ты управляешь им?

— Пока да.

— Как это может быть? — спросила она.

— Времени нет. Оно хочет освободиться. Очень сильно. Пытается выбраться наружу.

На лбу Тоби выступили блестящие капельки пота. Он закусил нижнюю губу, появилась кровь.

Хитер потянулась к нему, чтобы коснуться его, обнять, но затем остановилась, подумав, что прикосновение может сбить его власть над Дарителем.

— Мама, мы можем справиться с ним! 

Грейдер едва не снеся перила, обрушил на парадное крыльцо целую гору снега. Харлан подался вперед на своем сиденье, давая возможность Джеку выползти из той норы, где Джек лежал.

— Ты иди, позаботься о своих. Я позвоню в депо, и вызову сюда пожарную команду.

Когда Джек спускался с грейдера, он слышал, как Харлан Моффит по по сотовой связи говорит с диспетчером. Он не испытывал такого страха, даже когда Энсон Оливер открыл огонь на станции автосервиса Аркадяна. — Его желудок скрутило так сильно, что стало больно, волна горькой желчи подступила к горлу, в ушах лишь грохот его собственного сердца. Потому что на кону была не только его жизнь, а жизни двух людей, за которых он всегда готов пожертвовать своей жизнью. Его жена, в которой все его прошлое и будущее, — хранительница всех его надежд. Его сын, которого он любил больше, чем себя, неизмеримо больше.

Было видно, что горел (по крайней мере, пока) только второй этаж. Взбираясь на крыльцо, Джек молился, чтобы Хизер и Тоби не было там, наверху, чтобы они были на нижнем этаже или вообще вышли из дома.  Дверь была распахнута настежь и болталась на ветру. Когда он переступил через порог, то увидел маленькие сугробы, которые выросли среди кастрюль, сковородок и осколков посуды, наваленных на полу в холле.