— Сегодня вечером будет сильный снегопад, — сообщила она сыну, стоя в дверях и ожидая что восторг мальчика превзойдет ее, потому что это будет и его первая встреча со снегом.

Он ничего не ответил.

— Мы собираемся купить санки, будешь кататься с горки. 

Он сидел, окаменев, уставившись в экран.

Оттуда, где она стояла, ей не было видно, что такое захватило его внимание.

— Тоби? — Она зашла в гостиную. — Эй, малыш, что ты там смотришь?

Он заметил ее, только когда она приблизилась.

— Я не знаю, что это. — Взгляд бессмысленный, глаза, казалось, ее не видят. И он снова повернулся к телевизору.

Экран был заполнен постоянно изменяющимся потоком светящихся амебовидных пятен, всех цветов спектра, то темных, то ярких. Постоянно изменяющиеся формы сливались вместе, извивались и изгибались, текли и били струями, моросили и летели вниз ливнем. Пульсировали в бесконечной круговерти аморфного хаоса, вздымаясь в неистовом ритме на какое-то время, потом вяло замедлялись, затем дергаясь снова быстро.

— Что это? — спросила Хитер.

Тоби пожал плечами.

Беспрерывно перестраиваясь, цветные абстракции были интересны для взгляда, часто даже красивы. Чем дольше, однако, Хит смотрела на них, тем тревожнее ей становилось, хотя причин этого она не могла понять. — Ничего в этих картинках не было очевидно злого и угрожающего.

— Почему ты отключил звук?

— Я не отключал.

Она села на корточки рядом с ним, подняла дистанционное управление с ковра и нажала на кнопку громкости. Единственным звуком было слабое шипение динамиков. Переключила на один канал вперед и громоподобный голос взволнованного спортивного комментатора и одобрительные вопли толпы на футбольном матче взорвались в гостиную. Хит быстро снизила громкость.

Когда она переключила на прежнюю программу, странного хаоса там не было,  а шел мультфильм про утенка Даффи и, судя по безумному ритму действия, уже подходил к завершению.

— Это было странно, — заметила она.

— А мне понравилось, — сказал Тоби.

Она пробежалась по другим программам, но нигде не смогла найти странного калейдоскопа и выключила телевизор:

— Ладно, время завтракать и отправляться в город, там у нас много дел, опять же санки нужно купить. 

— Санки? — спросил мальчик, вставая на ноги.

— Ты что не слышал, что я говорила раньше?

— Нет.

— И о снеге?

Его лицо засияло:

— А что, пойдет снег?

— У тебя должно быть, восковые затычки в ушах были, на самую большую свечу в мире хватило бы, — сказала Хитер, направляясь на кухню.

Следуя за ней, Тоби канючил:

— Когда? Когда пойдет снег? Мам! А? Сегодня?

— Мы можем вставить по фитилю тебе в каждое ухо и устраивать ужины при свечах до конца десятилетия, просто поднося к фитилям спичку,

— И как много снега?

— Возможно, у тебя там и мертвые улитки.

— Просто снегопад или большая буря?

— А может быть, и мертвые мыши.

— Мам?! — сказал он сердито, заходя на кухню вслед за ней.

Она резко обернулась, присела на корточки перед ним, и приставила ладонь к его коленке:

— Снега выпадет вот столько, а может быть и выше.

— Правда?

— Мы собираемся кататься на санках.

— Ого-го!

— Делать снеговиков.

— Будем в снежки играть! — предложил он.

— Хорошо, я с папой против тебя.

— Нечестно! — Тоби подбежал к окну и прижался лицом к стеклу. — Но небо голубое.

— Скоро не будет. Гарантирую, — сказала она, направляясь к буфету. — Ты будешь гречневую кашу с молоком или хлопья на завтрак?

— Пончики и шоколадное молоко.

— Будешь жирным.

— Ну хорошо, гречневую кашу

— Хороший мальчик.

— Во! — сказал он удивленно, отшатнувшись от окна. — Мам, погляди на это.

— Что там?

— Гляди, быстрее, гляди на эту птицу. Она села прямо напротив меня.

Хитер присоединилась к нему и увидела ворону, севшую на подоконник снаружи. Ее голова была поднята, и она с любопытством озирала, их одним глазом.

Тоби сказал:

— Она прямо мчалась на меня, ууух, я подумал, что она собирается врезаться в стекло. А что она там делает?

— Возможно, ищет червяков или жучков.

— Я не похож на жука.

— Может быть, она увидела этих улиток в твоих ушах, — сказала она, возвращаясь к буфету.

Пока Тоби помогал Хитер накрыть стол к завтраку, ворона сидела у окна, время от времени чистя перья, но в основном наблюдая за ними то одним угольно-темным глазом то другим.

— Она должно быть, очень тупа, — сказал Тоби, — если думает, что у нас здесь есть червяки и жуки.

— Может быть, она утонченная птица, цивилизованная, и слышала, как я произнесла «хлопья».

Насвистывая, Джек вошел на кухню:

— Я так голоден, что могу съесть целую лошадь. Нельзя ли на завтрак яйца и лошадь?

— Как насчет яиц и вороны? — спросил Тоби, указывая на наблюдательницу.

Джек, подошел к окну и присел на корточки, разглядывая птицу. — Очень жирный и нахальный экземпляр, не правда ли?

— Мам, гляди! Папа играет в гляделки с вороной, — сказал Тоби, развеселившись.

Лицо Джека было не больше чем в сантиметре от стекла, и птица уставилась на него своим черным глазом. Хитер вынула четыре куска хлеба из пакета, засунула их в большой тостер, установила режим, нажала кнопку и увидела, что Джек и ворона все еще глядят друг на друга.

— Я думаю, папа проиграет, — сказал Тоби.

Джек щелкнул пальцем по стеклу напротив головы вороны, но птица даже не шелохнулась.

— Смелый чертенок, — сказал Джек.

Со стремительностью молнии дернув головой, ворона клюнула в стекло прямо перед лицом Джека с такой силой, что вздрогнув, он отшатнулся и потерял равновесие. А так-как он был на корточках, то упал задницей на кухонными пол. Птица отпрыгнула от окна, широко замахала крыльями и исчезла в небе.

Тоби взорвался от смеха.

Джек пополз к нему на четвереньках:

— А, ты думаешь, это смешно? Я покажу тебе, что на самом деле смешно. Я покажу тебе страшную китайскую пытку щекоткой.

Хитер тоже рассмеялась.

Тоби подбежал к двери в коридор, обернулся, увидел, что Джек приближается, и побежал в другую комнату, хихикая и визжа от восторга.

Джек вскочил на ноги. Сгорбившись, рыча, как тролль, он помчался за сыном.

— У меня один маленький мальчик или два? — крикнула ему вслед Хитер.

— Два! — ответил он.

Гренки выскочили. Она положила четыре хрустящих ломтика на тарелку и засунула еще четыре куска хлеба в тостер. До нее доносились радостные крики и громкое хихиканье.

Хитер подошла к окну. Стук клюва птицы был так громок, что она ожидала увидеть трещину в стекле. Но стекло было цело. Снаружи на подоконнике, покачиваясь на ветру,  лежало  черное воронье перо. Она прижалась к стеклу носом и поглядела вверх. Высоко в голубом небе черная птица выписывала круг за кругом. Было слишком далеко, чтобы она могла сказать, та ли это ворона, или совсем другая птица.

В магазине спортивных товаров они купили двое санок (широкие, плоские полозья из натуральной сосны с полиуретановым низом) и утепленные лыжные костюмы, ботинки и перчатки для всех. Тоби увидел тарелку «Фрисби»[42], специально раскрашенную под желтое летающее блюдце пришельцев, с иллюминаторами по кайме и низким красным куполом, и они купили ее тоже. На заправке заполнили бензином весь бак и затем отправились в марафонскую закупочную экспедицию по супермаркету.

Вернулись на ранчо Квотермесса в час пятнадцать, — только восточная треть неба оставалась голубой. Массы серых облаков клубились над горами, несомые свирепым высотным ветром, — хотя на уровне земли ветер лишь слегка шевелил сосны и колыхал коричневую траву. Температура упала ниже нуля — точность прогноза синоптиков подтверждалась.

Тоби немедленно отправился к себе в комнату, надел свой новый красно-черный лыжный костюм, ботинки и перчатки. Вернулся на кухню с «Фрисби», и объявил, что пойдет во двор  поиграть и пождать, когда выпадет снег.