«Прости, Дём. Прости. Хочешь, я тебя поцелую?»

Меня обдало жаром позабытых воспоминаний моей влюблённости в Алёну. Впрочем, обстоятельства изменились. Воропаева была не в себе. Её сознание не могло принять ту странную реальность, в которой мы оказались. Оно дрожало и дёргалось, как раненый зверь. Перед моими глазами возникали картинки из далёкого детства Алёны, её учёба в элитной школе, редкие встречи с отцом, обрывки знаний о вурдалаках. Поток информации был слишком быстрым и хаотичным. С каждым мгновением он всё ускорялся, превращаясь в раздражающее мерцание.

Возможно, Алёна не выдержала бы и сошла с ума, но тут появился голос Аси, тихий и успокаивающий:

«Всё хорошо. Ты справишься. Мы выберемся отсюда и пойдём есть мороженое. Какое ты любишь?»

«Ванильное…»

«А сверху немного шоколада и орехов?»

«Да».

«Отлично. Я знаю, где такое продаётся. А теперь засыпай…»

Бешеное мерцание замедлилось. Я увидел прекрасную белокурую девочку лет шести. Она с восхищением смотрела на огромный вафельный рожок мороженого. Вскоре вернулась Ася.

«Я тебя здесь не оставлю», – подумал я.

«Как-нибудь выберемся все».

«У нас тел недокомплект».

«Придумаем что-нибудь».

Проснулась и зашевелилась привязавшаяся ко мне рука.

«Ты тоже на что-то надеешься?»

«Усто! Усто!» – пропищала рука.

«Главное, что Алёна нам поможет, – подумала Ася. – С остальным как-нибудь разберёмся».

«Ей нужно уговорить отца. Он единственный, кто может дать нам доступ к системе безопасности».

Проблема была в том, что Воропаев редко видел дочь и всегда в присутствии Мэтью. Так что мы ещё несколько раз утешали Алёну после ночных кошмаров. В день совместного обеда американец принёс девушке новое платье, белое и тонкое, Алёна поняла, что должна действовать.

«Она очень напугана, – подумала Ася. – Я вижу мир как никогда ясно. Чувствую запахи, слышу, как шуршит ковёр под ногами».

«Круто, правда?!»

«Ещё бы! Главное, чтобы она с перепугу глупостей не наделала».

За столом Алёна сидела как на иголках и дрожала. Мэтью по своему обыкновению пытался прощупать Воропаева, задеть за живое.

– Как думаешь, Виктор, что главное в жизни? – спросил американец.

– Были разные варианты… Но теперь даже не знаю, – банкир отвечал уклончиво.

– Важнее всего контроль. – Мэтью пригладил волосы огромной ладонью. – В первую очередь ты контролируешь себя. Свои мысли, своё тело, свой дом, своих сотрудников. Постепенно круг контроля расширяется. Ты начинаешь повелевать врагами и обстоятельствами.

– Звучит как древняя мудрость, – сказал Воропаев.

– А я слышала, что самое главное – друзья, – неожиданно вмешалась Алёна. – Если ты поможешь другу, он обязательно поможет тебе. Как ты думаешь, папа?

Воропаев с недоверием посмотрел на дочь, но через мгновение до него начал доходить скрытый смысл её слов. Банкир испугался не на шутку. Я ощутил аромат блюд на столе.

– Как-то слишком примитивно, дочка, – Воропаев говорил медленно, тщательно подбирая слова. – А если друзья обманут? Если предадут, когда вам будет что делить? Может, лучше контроль?

– Контроль обязательно столкнётся с более сильным контролем, и это будет катастрофа. С друзьями же можно всегда договориться. Ну, или завести новых, – это уже говорила Ася. Алёна была внизу, рядом со мной, и жадно впитывала эти слова. – Никто не может всё контролировать в одиночку. По крайней мере, если не доверится друзьям.

– Как интересно, – вмешался Мэтью. – Дружба как делегирование контроля. Пожалуй, нам нужно больше общаться.

– Если не боишься, что у тебя заведутся друзья! – Ася посмотрела на американца, игриво хлопая ресницами.

Мэтью рассмеялся. Кажется, обмен скрытыми посланиями прошёл незамеченным. Воропаев начал успокаиваться.

«Она очень умная», – успела подумать Алёна перед возвращением. Я не мог не согласиться.

«Надеюсь, это нам поможет, – Ася снова была рядом. – Как же классно чувствовать».

«Я тоже поднимался, – ответил я. – Жареная картошка пахла так, что в обморок можно упасть».

«Лучше не напоминай…»

Нам оставалось только ждать и надеяться. К счастью, Воропаев внял словам дочери. Как только за ним захлопнулась тяжёлая подвальная дверь, он обратился ко мне:

«И как ты сможешь нас отсюда вытащить? Друг».

«Мне понадобится телефон», – я старался думать медленно и отчётливо.

«Это можно. Мне приказано после охоты избавляться от мобилок, но никто не проверяет».

«Дальше дело техники…»

«Конкретней?»

«Окей, – вздохнул я. – Вся территория контролируется системой „Умный дом“ компании „Стронгхолд“. Она считается эталоном кибербезопасности. С каждого баннера в Сети кричат о том, что их невозможно взломать. Именно поэтому Мэтью её установил…» – Я сделал паузу.

«Но…» – продолжил за меня Воропаев.

«В гостиной возле дивана установлена док-станция для телефонов. „Стронгхолд“ продаёт такие штуки как дополнительные опции, но производит их китайский подрядчик, а у него с безопасностью всё намного хуже».

«Значит, мне нужно протащить мобилу и незаметно закинуть её за диван, когда нас поведут на обед?» – уточнил Воропаев.

«Почти, – ответил я. – Для начала мне нужен доступ к телефону, чтобы написать небольшую программу».

«Хм…» – банкир явно был недоволен.

«Это не всё. Телефон нужно забрать с собой. Мы должны дождаться, пока американец уедет, и только тогда бежать. Если моя программка сработает, телефон можно будет использовать, чтобы открыть все замки на территории».

«Неплохой план. А как ты узнаешь, что Мэтью уехал? Мы же заперты в подвале. Не забыл?»

«Его телефон подключён к „Умному дому“. Когда Мэтью покинет территорию, изменится статус системы и она пришлёт уведомление клиенту-наблюдателю. То есть на наш телефон».

«Хороший план. Я подумаю».

Воропаев со всей силы ударил кулаком в стену. Боль расцвела огненными искрами в моей руке. Инстинкты вурдалака тут же погасили страх. Я потерял контакт с Воропаевым и остался во тьме. Зато впервые с момента попадания в тёмный мир у меня появились руки. Точнее, одна, правая.

Несколько дней Воропаева не было слышно. Наверное, он ещё злился. Алёна каждую ночь проваливалась к нам в своих кошмарах, но она ничего не знала про отца. Я вновь увидел вурдалака, только когда он обшаривал мёртвое тело в поисках телефона. Банкир старался не бояться, не думать о последствиях, но помогало лишь частично. В его голове постоянно крутилась одна и та же мысль: «Если что, скажу, что меня угнетала изоляция. Новости, биржевые сводки. Он не должен ничего заподозрить».

Звучало довольно убедительно, но всё равно не успокаивало Воропаева. Запрещённый телефон словно жёг карман. Всю дорогу домой банкир сидел как на иголках.

У ворот вурдалака встречал сам хозяин поместья:

– Как прошло?

Воропаев не на шутку перепугался, но произнёс спокойно:

– Оставил добычу в условленном месте.

– Я знаю. Ничего необычного в этот раз? – Мэтью говорил буднично и расслабленно, но от такого вопроса банкира буквально начало трясти.

Меня потащило наверх. Сладкий запах травы, бензина и пыли защекотал ноздри.

«Отвечает Демьян Григорьев», – подумал я, понимая, что молчать нельзя. Американец почует неладное, обыщет Воропаева и найдёт телефон.

– Чуть меньше, чем всегда, хочется сжечь это место к чертям, – хмыкнул я. – Достаточно необычно?

– Звучит неплохо, – Мэтью широко улыбнулся. – Для справки: я всё строил по высшему классу пожарной безопасности. Никакого токсичного пластика и тем более дерева. Так что поджог не вариант. Кстати, сегодня вечером у нас барбекю. Не уходи никуда… Ах да, ты всё равно не сможешь!

Шутка была откровенно плоской. Наверное, поэтому она успокоила Воропаева. Мир начал меркнуть. Впрочем, я так и не утонул во тьме окончательно. Вурдалаки мило побеседовали на пути в подвал. Когда тяжёлая железная дверь закрылась за Воропаевым, он потянулся было за телефоном, но вспомнил про камеру наблюдения под потолком.