― Куда ты меня ведешь? ― спросил он, снимая свои очки-авиаторы и бросая их в машину. Мэддокс закрыл водительскую дверь и снова посмотрел на здание.

Я схватила свою доску с заднего сиденья своей машины и положила ее на землю. Завязывая волосы в пучок, улыбнулась.

― Будучи ребенком я часто сюда приходила. Именно здесь научилась кататься на скейте.

Я подняла скейт, указывая на высокое здание. Мэддокс последовал за мной, взяв меня за руку.

― Как часто ты бывала у своего отца?

Я пожала плечами.

― Почти каждые выходные, но также в любое время, когда мне это было нужно.

Мы поднялись по лестнице, которая вела к проходу, где когда-то висела дверь. Сейчас ее здесь не было, и это неудивительно. В последний раз, когда я была здесь, она едва держалась на одном ржавом винте.

― Как часто тебе это было нужно?

Я легонько ему улыбаюсь и отпускаю его руку.

― Частенько.

Мы направились прямо в главный холл. Именно здесь были построены хафпайпы. Все выглядело так, как я помнила. На полу валялись пивные банки и пара бревен, но в основном, все было как прежде. Мэддокс указал на мою доску.

Я прищурилась.

― Ты уверен?

Он хихикнул, облизнул губы и затем снял свою футболку.

Я тяжело сглотнула.

Мышцы его пресса напряглись от этого движения, и прежде, чем осознала это, я открыто пялилась на него. Его кожа блестела, все его татуировки были на виду. Слово «РАЗРУШИТЕЛЬ» было вытатуировано на его груди староанглийским стилем, и один большой череп на животе. Я снова облизнула губы.

― Эми… ― его тон послал предупреждающие знаки.

― Хмм?

Я отвела прочь свой взгляд от его идеально точеного тела. Никогда не была помешана на прессе. Я всегда встречалась с парнями, которые, возможно, были худее меня, но что-то такое было в Мэддоксе. Может быть, тот факт, что я знала, что все эти мускулы у него были не только для того, чтобы выставлять на показ и хвастаться. Они были результатом того, что он был ходячим оружием.

― Смотри внимательно.

Вместо этого закатила их.

― Покажи мне, что ты можешь, ― я указала на скейт.

Мэддокс подмигнул мне, засовывая футболку в задний карман джинсов и сделал именно это. Показал мне, на что был способен, что оказалось даже вполовину не так плохо, как я ожидала.

Отмахиваясь от своих воспоминаний, я ворочаюсь в кровати, не в силах уснуть. Лейла проводит вечер с Вульфом ― я так думаю. Что значит, что она встретится с Мэддоксом. И глупая часть меня завидует этому. Не в силах уснуть, тянусь за своим телефоном и пишу Мэддоксу сообщение.

Я: Разрушитель?

Возможно, это дерьмовое приветственное сообщение, но мне кажется, это менее очевидный способ сказать: «Привет, я думаю о тебе». Мой телефон пищит.

МЭДДОКС: Мой псевдоним на ринге.

Я: а-х-х, это имеет смысл.

Сейчас я звучу отчаявшейся.

МЭДДОКС: Почему ты не спишь?

Я кусаю губу.

Я: Потому что не могу перестать думать.

Сжимаю в руке свой телефон, пока моя ладонь не начинает потеть.

МЭДДОКС: О чем?

Я могу представить, как он, вероятно, выглядит прямо сейчас. Сонный Мэддокс ― славное зрелище. Как и с самого утра, или только легший спать, а также проснувшийся посреди ночи ― он чистый ходячий секс. Взъерошенные волосы, подтянутое, загорелое тело, губы, которые хочется укусить, и глаза, что лениво кричат «я сломаю тебя, но тебе это понравится».

Начинаю печатать ответ, но затем останавливаюсь. Другое сообщение приходит от него.

МЭДДОКС: Не делай этого. Пришли мне то, что ты только что написала.

Чертов айфон и их причудливое отображение набора смс. Возможно, я должна взять Лейлу и сменить настройки как для Самсунга.

Делаю глубокий вдох и пишу.

Я: О тебе.

Мэддокс не отвечает мне, поэтому я кладу телефон на пол и заставляю себя уснуть.

В ПЯТНИЦУ Я ВЫХОЖУ С ПОСЛЕДНЕГО УРОКА ЛИТЕРАТУРЫ. А это значит, что воскресенье все ближе.

Кто-то запрыгивает мне на спину и мне не нужно оборачиваться, чтобы знать, кто это. Не то чтобы я была неприступна, но просто… да, я слегка неприступна.

― Лей, ты тяжелая. Слезай.

Она игриво меня толкает.

― Пожалуйста, если кто-то и может меня нести, так это ты. Итак, мы взволнованы воскресеньем? Или я должна сказать завтрашним днем, потому что именно завтра мы уезжаем! ― пищит Лейла, хлопая в ладони и подстраиваясь под мой шаг.

― И да, и нет.

Она кивает, глядя на меня так, как может только Лейла.

― И почему это так?

Я вдыхаю свежий воздух и пожимаю плечами, глядя вверх на старые здания вокруг кампуса, когда мы почти доходим до общежития.

― Я не знаю. Наверное, потому что тогда все будет кончено.

― Чушь собачья! ― фыркает Лейла. — Это будет эпично!

― Ага, ― я протискиваюсь через входную дверь. ― Потому что это будет не Вульф.

Она отмахивается от меня.

― Наверное, но нет. Было бы так сексуально увидеть его дерущимся. И тебе не о чем беспокоиться. Для вас, мисс «учу литературу», слово непобедимый что-нибудь значит?

Я закатываю глаза. Ничто не было так в стиле Лейлы как это утверждение.

Позже той ночью мы обе сидим в общежитии. Мы с подругой закрылись в комнате, чтобы сделать домашние задания до полета в Вегас. Мы знаем, что нам нужно поучиться сегодня вечером, иначе вообще ничего не сделаем, и парни уважают наши желания. Лейла не особо впечатлена их рыцарством, но я чувствую облегчение. Да, не возражаю против игры. Мне это даже нравится. Это то место, где я могу примерить на себя новую кожу и затем, сбросить ее прежде, чем отправиться домой. Не то чтобы моя жизнь была мучительной или печальной, но я наслаждаюсь тем убежищем, которое мне дает актерское мастерство. Но однажды я хотела бы стать сценаристом, больше быть за кулисами. Вот на что должна быть сосредоточена вся моя творческая сила.

― Я вымотана, ― вздыхает Лейла, падая на кровать животом вниз.

Снимаю свои очки для чтения и массажирую глаза.

― И я. Сколько времени?

Но Лейла уже храпит.

Я хихикаю, качая головой. Посмотрев на телефон, вижу, что уже два ночи, и вскоре тоже валюсь на кровать.

Будто бы не хватало того, что мне пришлось бороться с собой, чтобы не накручивать себя, так еще мама и Эллиот созвали всех на семейный ужин сегодня вечером.

― Зачем? ― я массажирую виски. Лейла сидит перед зеркалом, выпрямляя свои волосы.

― Все будет хорошо, Эми, просто успокойся.

― Лей, не обижайся, но все будет очень плохо.

В дверь стучат и я спрыгиваю с кровати, чтобы добраться до нее. Я в старой, потрепанной футболке с логотипом The Rolling Stones, в которой образовались дырочки в самых странных местах, и в толстых, пушистых носках на ногах. Мои волосы завязаны в высокий конский хвост, а мои очки для чтения все также на носу. Потому что, да, как вы догадались, все еще учусь. Мне осталось всего пара слов, и я закончу. Хороших слов. Я не из тех людей, кто будет торопить свои картины, что рисую словами. Люблю, чтобы в моих рисунках был чистый срез и четкость, а не размытое изображение и незаконченность. Стыдно, но я не могу сказать то же самое о себе, как о человеке. Хорошая новость ― я отношусь к своему искусству серьезно.