Он делает паузу, а затем медленно закрывает крышкой бутылку воды.

― Мой папа и твоя мама встречаются уже несколько месяцев. Ты ее гордость и радость, в их комнате есть твои чертовы фотографии. Да, я знал, кто ты такая, когда вошел в тот бар, ― Мэддокс быстро осматривает мои волосы, а потом смеется. ― И если бы я не был уверен, волосы бы выдали тебя.

― Тебе не нравятся мои волосы? ― обижаюсь я.

Обычно меня не волнует то, что про меня думают люди, но я обижаюсь на это, а затем обижаюсь на то, что меня обидели этим. Придурок. Мои волосы были этого оттенка розового с тех пор, как мне исполнилось тринадцать. Это мой бунт против мамы и общества. Но в то время мама все еще пыталась заставить меня стать моделью. Я не была нужного роста, остановившись на ста пятидесяти семи сантиметрах, но, видимо, у меня были скулы (что бы это, черт побери, ни значило). Только я каталась на четырехколесных транспортных средствах и BMX (прим.: разновидность велосипеда, изначально придуманная взрослыми любителями мотокросса для тренировок), когда (по ее словам) мне следовало исполнить ее мечту и стать моделью.

― Я этого не говорил, Рози, ― он ухмыляется, используя мое прозвище с прошлого вечера. Глазами парень ищет мои. ― Но я не собирался тебя трахать. Напоить маленького Херувимчка Джессики? Нет, черт побери, это вовсе не было моим намерением.

Снова обижаюсь. Могу я ударить его? Я собираюсь ударить его.

― Эм, есть столько вещей, которые я хочу сказать в ответ на это, и всюду присутствует слово ху…

― Мэд? ― высокая, светловолосая девушка легкой походкой проходит через дверь, поднимая свои большие солнцезащитные очки на свои шелковистые белокурые волосы. ― Привет, детка, извини, я опоздала.

Я ЗАКРЫВАЮ ГЛАЗА. Качаю головой, пытаясь успокоить свое дыхание.

У него есть девушка.

Конечно, черт возьми, есть, потому что он мужчина.

― Привет, Стэйси, что ты здесь делаешь? ― он также выглядит шокированным от ее появления.

― Я знаю, знаю, это снова я, но просто хотела удостовериться, что ты следишь за своими калориями и что ты готов порвать всех в эти выходные. —

Она протягивает ему бутылку с какой-то темной жидкостью, когда переводит взгляд на меня. Скользит им по моему телу, и сначала на ее лице появляется хмурое выражение, но потом ее взгляд доходит до моей обуви (мои Docs), и девушка заметно расслабляется и протягивает свою руку.

― Я Стэйси, девушка Мэддокса. А ты…?

Видимо, цыпочка, которая прошлой ночью трахнула твоего мужчину.

В некотором роде Лейла предупреждала меня об этом. Ну, нет. Вообще-то, она сказала, что он не тот, кто предпочитает отношения, но забыла упомянуть, что это из-за того, что у него уже есть девушка. Я поговорю с ней. Никогда не спала с парнем другой девчонки, не важно, каким горячим он был или какая дерьмовая она, это просто не в моем духе делать что-то подобное. До этого дня. Я начинаю думать, что у меня будет много «впервые» с моим новым сводным братом. Засранец.

Я беру ее руку в свою.

― Я Аметист, моя мама…

―…встречается с Эллиотом! ― она кивает, щелкая пальцами, понимая.

― Ага.

Отказываюсь смотреть на Мэддокса. Я не могу поверить этому придурку.

― Стэйси моя бывшая девушка, по совместительству старая подруга… ― поднимаясь на ноги, небрежно говорит Мэддокс.

Стэйси закатывает глаза, по-собственнически поглаживая его руку.

― Пока что, ― добавляет она, подмигивая мне.

Ладно, это очевидно драма размером с Олимпийский бассейн, поэтому я не буду погружаться в это. Я плюс драма равно тому, что золотой медали не быть.

― Я лучше отнесу это внутрь. Было приятно с тобой познакомиться, Стэйси.

Наконец-то позволяю себе взглянуть на Мэддокса. Я ненавижу, как солнце светит сквозь его волосы цвета черных чернил. Это заставляет меня хотеть сорвать с неба эту глупую штуку, чтобы я больше никогда не видела, как оно ласкает его. Его профиль ― точеные черты совершенства. Просто правильное количество измученного плохого парня с легкой примесью «Abercrombie & Fitch» (прим. «Abercrombie & Fitch» — американский магазин повседневной одежды). Опять же, не мой типаж. Я должна придерживаться своей дорожки. Причина, по которой я всю свою жизнь держалась подальше от парней типа Мэддокса ― была именно эта. Они были работой дьявола, а я не грешу.

Много.

Сегодня.

Ну, со вчерашней ночи.

Да здравствует Мария, полная милосердия…

― С тобой тоже, ― шепчет Стэйси моей отдаляющейся спине, пока я иду внутрь.

Знаю, что она лжет. Девушка ненавидит меня, я могу ощутить это. Я практически чувствую острые кинжалы, которые она метает в мою спину.

Нахожу кухню довольно легко, потому что мы пересекали ее по пути. Я выливаю остатки своего напитка в раковину, и уже собираюсь ополоснуть стакан, когда замечаю вычурный кран со спиралевидной трубкой. Лучше я не буду это трогать, просто чтобы не сломать ничего.

― Эй, Херувимчик, ты познакомилась со Стэйси?

Мама вхожу, ее очки исчезли, а шляпа лежит на дубовой кухонной стойке. Первый раз в жизни имя «Херувимчик» странно уживается со мной. Все из-за Мэддокса и его грязного рта.

― Да.

― Бедный Мэддокс. Они знакомы уже очень долгое время, поэтому его сердце не позволяет ему избавиться от нее.

― У него есть сердце? ― спрашиваю я шокировано.

Мама вздыхает.

― Да. Он просто выбирает тех, кому позволит увидеть его. Как кое-кто другой, кого я знаю.

Я игнорирую ее замечание.

― Да, ну, они встречались…

Мама хихикает.

― Ох, две недели. В старшей школе они всегда были друзьями, и Эллиот сказал, что она всегда была в него влюблена, ― она делает паузу, подходит к холодильнику и достает кувшин сока. Ей лучше больше не готовить коктейли. ― Мэддокс почувствовал, что задолжал ей, и решил попробовать. Довольно быстро он осознал, что испытывает к ней только дружеские чувства. Если ты спросишь меня…

Никто не спрашивает тебя, мам, и, пожалуйста, говори тише. Она наклоняется ближе ко мне, сжимая свой стакан.

― Она немного сумасшедшая.

Ничего не могу с собой поделать, когда из меня вырывается смех. Полагаю, это сделало его немного лучше. По крайней мере, он не такой придурок, как я изначально думала. Я смотрю через большое окно, что расположено над раковиной, выходящее на бассейн, и наблюдаю за их разговором. Мэддокс качает головой, нахмурив брови. На ее лице появляется грустное выражение, а затем ее плечи поникают. Его выражение лица меркнет и сочувствие появляется в его чертах. Он легонько дергает себя за волосы, а затем тянется к ней. С охотой Стэйси принимает его сочувствие, делая шаг в его объятия, и опускает голову ему на грудь.

Драма. Герой.

Ужин просто ужасно неловкий. Аметист больше не взглянула на меня за все время, несмотря на тот факт, что я сижу напротив нее.

Вытягиваю свои ноги, пока не касаюсь ее. Она почти инстинктивно стреляет в меня взглядом, а затем ее глаза сужаются. Я вывел ее из себя ― хорошо.

― Итак, Стэйси, ― начинает мой отец, тыкая в свой стейк. ― Как тебе нравится в колледже? Я знаю, что это твой второй год, но помню, как ты только начала, будто это было вчера.

Стэйси прочищает горло, потянувшись за своим напитком.

― Все очень хорошо. Я просто рада, что мне удается часто видеть Мэда.

Тэлон фыркает, кусая свою булку и злобно ее дергая. Он продолжает сверлить взглядом Стэйси через весь стол. Я знаю, он ненавидит ее, черт, вся моя семья, кроме отца недолюбливает ее, но вся ее жизнь ― дерьмо. Стэйси протянула руку, и я принял ее, чтобы помочь ей. Ее мать, хотя она и пытается стать лучше, все равно дерьмовая мать ― даже когда у нее хорошие дни.