Отец делает паузу, бросая взгляд между мной и Тэлоном, затем хмыкает, очевидно в неодобрении. Папа ― крепкий орешек. Он был профессиональным бойцом ММА всю свою жизнь, пока не ушел в отставку в сорок четыре. У него всегда были деньги, благодаря бизнесу дедушки, которым он управлял на стороне, затем, когда он оставил бои, он занялся бизнесом на постоянной основе. Совсем скоро после этого дедушка умер. Сейчас мы с братьями продолжаем его наследие. Ну, больше я, чем другие двое. Вульф предпочитает незаконные сделки в подполье, а Тэлон футбол. Мы с братьями не подпускаем людей близко к себе. Мы всегда есть друг у друга, и нам это нравится. Поэтому не многие люди знают о нас, только по слухам. У Тэлона есть много друзей, благодаря его общительности, у Вульфа больше врагов, чем друзей, а я где-то посередине. Я всегда был примирителем между ними двумя. Можно сказать, что я более уравновешенный.

Перевожу взгляд на Аметист.

По привычке.

― Итак, Аметист, твоя мама говорит, что ты чем-то занимаешься в театре?

Я смотрю, как она пальцами заправляет длинные розовые пряди за ухо. Внешне она идеальна. Я слежу за четкой линией ее скулы, под каким идеальным углом она соединяется с ее челюстью. В середине подбородка у нее есть маленькая впадинка, похожая на мои ямочки на щеках. На ней, очевидно, нет ни капли чертового макияжа, но время от времени ее щеки умудряются залиться розовым оттенком, а ее черные ресницы рассыпаются веером по бледной коже. Глаза тоже необычные ― самый светлый оттенок синего, который я когда-либо видел, близкий к голубому. Она до безумия красива, в самом тревожном смысле этого слова. Тревожном, потому что она не осознает, что делает с мужчинами. Девушка, черт побери, не видит, насколько красива. Аметист не красуется этим и не использует это как повод чтобы быть поверхностной стервой. Я наблюдал за ней сегодня и даже вчера ночью. Она такая, какая есть, без каких-либо усилий с «мне похуй, что ты думаешь» личностью в маленьком теле с розовыми волосами и ростом в сто пятьдесят семь сантиметров.

Хотел бы я сказать, что чувствую себя дерьмом за то, что не остановил то, что вчера произошло между нами и что у меня нет ни капли намерения сделать это еще раз, но это сделало бы из меня приличного парня, каким я не являюсь. Говорят, что если кто-то сохраняет с тобой зрительный контакт три секунды или больше, то они либо замышляют твою смерть, либо они хотят трахнуть тебя. Сексуальное влечение и злость, которую она излучает, доказывает, что обе эти мысли вертятся в ее маленькой миленькой головке. Между нами сильное притяжение, даже на таком раннем этапе. Слишком, бл*ть, сильное для меня, и это превращает меня маленькую сучку, потому что я отправляю взрослых мужчин в нокаут своим правым хуком. Единственное, что мне следует выяснить, это буду ли я играть с тем, что, черт побери, между нами происходит или оставлю это.

Никогда не был тем, кто отказывается от чего-либо, тем более вызова.

― Мэддокс? ― зовет отец, сидя во главе стола, пробиваясь сквозь мои мысли.

Я все еще, черт побери, пялюсь на нее. Аметист сидит здесь, ее взгляд олененка прикован ко мне, посылая сигналы прямо к моему члену.

Ерзаю на месте.

― Что?

― Я спросил, в какое время твой бой на этой неделе?

― О, в семь, ― я наконец-то смотрю на него, хрустя шеей. Мне либо нужно трахнуть кого-нибудь, либо сломать что-то, либо сделать это одновременно.

― Хорошо, ― отвечает он, накалывая свой стейк. ― Брайан Линард будет там. Тебе нужно принять его предложение.

Брайан Линард пытался подписать меня под свое имя уже несколько лет. Я просто не хочу соглашаться.

― Да, но я не знаю, хочу ли пойти путем знаменитости…

― О, дорогой, тебе нужно извлекать выгоду из того, что каждый тебе предлагает, ― добавляет Джессика, посылая мне улыбку.

Она мне нравится. Я знаю ее достаточно долго, чтобы смягчиться по отношению к ней, единственный, кто так и не оттаял ― Вульф.

Я сосредотачиваюсь на Аметист и ухмыляюсь, откидываясь на своем стуле. Становлюсь все тверже, заставляя ее испытывать дискомфорт, а не многое делает мой член твердым.

― Что ты скажешь, Рози? Знаменитый боец ММА и актриса. Звучит любопытно, не так ли?

Она в шоке глазеет на меня, ее челюсть, практически ударяется о стол. Девушка быстро всех оглядывает, только никто не обратил никакого внимания на мой комментарий. По большей степени потому, что они знают, какой я. Ей это предстоит выучить. Тэлон насмехается над моей репликой, снова хмыкая в свою еду. Единственная причина, по которой он услышал это, потому что она достаточно нравится ему, чтобы обращать внимание. Я не знаю, какого рода это «нравится», но знаю того, кто мог бы мне что-то об этом сказать.

Аметист прочищает горло. Чертовски милая, когда заливается румянцем, но опасна, когда старается не краснеть. Она бунтарка без причины, и ее душа безрассудна, но я хочу ее.

Я хочу все связанное с ней и ее саму.

В сексуальном плане она кажется немного более невинной, чем те, с кем я обычно встречаюсь, но при этом, она пикантная и необычная.

Аметист делает глоток своего напитка и затем смотрит на меня.

― Нет, разве что звучит колокол с твоих похорон.

Я смеюсь, возвращаясь к своей еде.

Черт побери, как я хотел бы прямо сейчас погрузиться в нее лицом.

ПРОЧИЩАЯ ГОРЛО, я тянусь за стаканом и делаю глоток воды. Изо всех сил стараюсь держать свой взгляд подальше от Мэддокса. Мой телефон начинает вибрировать в кармане, но я игнорирую это, поскольку, думаю, в этом доме отвечать на звонок во время ужина будет невежливо.

К моей голени прикасается нога и я вздрагиваю, бросаю взгляд на ухмыляющегося Мэддокса. Чертов придурок.

― Эми, ты собираешься на то прослушивание в эти выходные, о котором говорил твой отец? ― спрашивает мама, втыкая вилку в свой салат.

― Ммх, ― киваю я, гоняя помидоры по тарелке. — Это просто маленькая роль для нового предстоящего шоу на Нетфликс, но было бы очень весело сыграть в нем.

― О, да? ― Мэддокс встревает в наш легкий разговор. ― О чем оно?

Я легонько откидываюсь на спинку стула.

― Молодой детектив, которая начинает работать в полиции, но у нее есть суперспособности. Это чем-то напоминает Марвел, но думаю, это будет отличным началом… Больше, чем отличным, на самом деле.

Я смотрю на маму.

― Ты достала пончики?

Стэйси прочищает горло.

― Выглядит немного неправдоподобно, правильно? ― затем она смеется, вероятно, надеясь, что все присоединятся к ней, только никто больше не смеется и она остается выглядеть как дура. Внезапно останавливается и затем снова прочищает горло. ― Итак, как ты развлекаешься? На чем специализируешься?

Такое чувство, что это допрос, но я все равно отвечаю, потому что меня на самом деле не волнует ни она, ни ее сучье отношение. Я хорошо знакома с дрянными девчонками, и есть одна вещь, которую они всегда забывают; им есть, что терять, в отличие от нас. Их гордость, имидж, все эти пластиковые штуки, о которых они слишком много заботятся ― они боятся это потерять, в отличие от девушки, которой на все это насрать.

― Я развлекаюсь, катаясь на скейте, и, как говорила ранее, я специализируюсь в изучении драматической литературы и написании сценариев.

Стэйси замирает, слегка приоткрыв рот, затем моя мама снова приходит на помощь.

― Это правда, моя девочка умная. Полагаю, мне повезло, что она проводила больше времени в скейтпарках и меньше на вечеринках в школьные годы.

Я похлопываю маму по руке из-под стола.

Вмешивается Аквамен:

― Ты горячая и умная? ― затем он делает паузу, переводя взгляд с меня на Мэддокса. ― Тот парень, с которым ты встречаешься, должно быть, счастливчик.

― О, нет, ― снова вмешивается мама. В этот раз, думаю, я буду намного более раздражена, чем в прошлый. ― У нее была всего пара парней, не правда ли, милая? ― она кладет свой нож и вилку на стол и кажется, обдумывает то, что собирается сказать. Я стараюсь широко раскрыть глаза, глядя на нее, как бы говоря, заткнуться, черт побери, но она резко отмахивается от меня. ― О, его звали Шейном.