Гвенваель вошёл в неё одним сильным толчком, погрузившись по самую рукоять, пока она не почувствовала, как его бёдра и таз врезались в её зад. Боль от прикосновения его кожи к её коже вызвала очередной крик, но когда он безжалостно брал её, крики стали громче, интенсивнее. Сначала была только боль, но потом вернулось удовольствие, соединившись в какой-то удивительно беспорядочный порыв страсти, который заставил Дагмар разорвать покрывала и зарыдать в них. Никогда ещё она не чувствовала ничего подобного. Так неописуемо интенсивно и ошеломляюще.

Если он и знал, что причиняет ей не только удовольствие, но и боль, то не показал этого, трахая всё сильнее и сильнее. Дагмар почувствовала, как он зарылся большими руками ей в волосы, запрокинув и повернув её голову ровно настолько, чтобы мог поцеловать. Её язык ласкал его, дерзко и требовательно. Она ничего не скрывала от него, и это было правильно. Грубо, жестоко и напряжённо. Потому что Гвенваель только что пометил её как свою пару. Теперь она принадлежала ему, как и он ей. И ничто никогда этого не изменит.

Гвенваель имел в виду всё, что сказал. Теперь они были партнёрами. Супругами. Они будут вместе противостоять всему, что может вывалить на них жизнь, изо всех сил стараясь защитить тех, кто им дорог.

Она снова кончила снова, и крики лились ему в рот. Гвенваель почувствовал, как она сжала его ствол, и не смог сдержаться. Он вошёл в неё, крепче сжав её волосы, и прижался бёдрами, зная, что она может почувствовать, что он с ней сделал. И то, что так сделал её своей.

Ему потребовалось несколько минут, чтобы восстановить дыхание и начать контролировать свои конечности. Тогда-то он медленно вышел из неё, хотя член ещё был частично твёрд и более чем готов к следующему акту. Но Гвенваель знал, что Дагмар нужно немного вздремнуть, прежде чем они смогут начать всё сначала.

Храп был своего рода предательством.

Морвид держала перед собой новейшее красное платье и размышляла, не слишком ли это смело? Во всяком случае, для неё? Она начала ненавидеть эти импровизированные семейные праздники. Но это первый раз, когда она пойдёт на такое событие, и ей не придётся ни от кого скрывать свои чувства к Брастиасу. Даже от матери и отца. Эта мысль ужаснула, но Морвид была полна решимости не отступать. Он любил её, а она его; всё остальное не имело значения. И она будет повторять себе это до тех пор, пока весь кошмар не закончится!

— Мне нужна твоя помощь, — сказала Дагмар, войдя в комнату без стука.

— Что случилось?

— Кроме того, что я влюблена в твоего идиота-брата? Сыпь от собачьих слюней.

— Собачьих слюней?.. — Нет. Наверное, лучше не спрашивать. — Дай посмотреть.

Дагмар встала перед ней, и Морвид поняла, что северянка говорила правду. Она действительно любила Гвенваель — она видела это в её холодных серых глазах. Морвид могла бы даже посочувствовать, если бы Дагмар не была такой коварной. Они идеально подходили друг другу. И что ещё лучше, Дагмар идеально подходила Аннуил. Человеческой королеве нужен хороший политик.

Морвид отложила платье и наклонилась ближе, чтобы рассмотреть сыпь Дагмар. После нескольких минут пристального разглядывания она отступила.

— Откуда она у тебя? — И не смогла сдержать резкости в своём голосе.

— От собаки…

— Не морочь мне голову, — огрызнулась Морвид. — Это дело рук моей матери? — О, лучше бы ей этого не делать!

— У твоей матери была сыпь? — сухо спросила Дагмар. — Ну что ж… Мы никогда не были так близки.

— Это не сыпь, и мы обе это знаем.

Дагмар мгновение изучала её.

— Правда?

— Это Цепочка Бетага.

— И это… что значит?

Морвид отступила.

— Ты не знаешь? — Дагмар покачала головой. — И это не от моей матери? — Она вновь мотнула головой. — О… о, боги.

— Насколько всё плохо? — спокойно спросила Дагмар. — Я умираю?

— Что?

— Если в этом замешана твоя мать, предполагаю, что я умираю.

— Ты не умираешь. — Она схватила Дагмар за руку и потащила к зеркалу. — Это не сыпь. Красные отметины от того, что ты расчесала место, но коричневые — похожи на Цепочку Бетага. Дар великой силы от богов-драконов. Он продлевает естественную жизнь владельца на пятьсот или шестьсот лет.

— О. — Дагмар уставилась на свою грудь. — Это очень мило с его стороны.

— С чьей?

— Наннульф.

Морвид моргнула.

— Бог войны? Об этой собаке ты говорила? — Дагмар пожала плечами и кивнула. — Когда ты его видела?

— Сегодня утром. Он и Эйр пришли навестить меня.

— Эйр? Ты имеешь в виду Эйрианвен? — Варвар звала богиню войны Эйр? Разве это справедливо? — Ты даже не поклоняешься богам.

— Да. Но он собака, а я хорошо разбираюсь в собаках.

Дагмар говорила обо всём этом так прозаично. Разговаривает с богами, прибавляет к своей жизни сотни лет, влюбляется… Что-то может взволновать этого человека? Что-то… беспокоило её?

— Ты краснеешь, — заметила Дагмар.

— Да.

— Что-то не так?

— Не так? — Она всплеснула руками. — Ну… в ближайшие десять или двадцать минут мне нужно будет спуститься вниз и поклониться моей сучьей матери в надежде, что она отдаст Брастиасу Цепочку Бетага, чтобы мы могли счастливо жить вместе несколько столетий. А ты, не поклоняешься никому, кроме себя, получаешь её, потому что понравилась собаке-богу!

— Он больше волк, чем собака.

— Заткнись! — Морвид прикрыла рот рукой, ужаснувшись самой себе. — О, Дагмар. Прости. Это было невежливо. И неуместно. Не знаю, что на меня нашло.

— Я знаю. Это называется родители. — Она улыбнулась и подмигнула, отчего Морвид стало хуже, потому что она была так мила. — Ты действительно не думаешь, что Риннон даст Брастиасу…

— Цепочка Бетага. И она даст, — призналась Морвид. — Я знаю, что так и будет. Но она заставит меня умолять.

— Морвид, после встречи с твоей матерью и знакомства с ней я вынуждена согласиться с тобой. — Морвид рассмеялась. — Как бы то ни было, я бы не стала беспокоиться о гордости. Мы все терпим то, что делаем любимых. И уверена, что твой Брастиас того стоит.

— Да.

— Тогда ты вытерпишь. Ибо мы все терпим, когда влюблены. — Теперь она говорила о себе. Как ей придётся «терпеть» Гвенваеля. И она выдержит, Морвид была в этом уверена. Бедняжка. — Но, — продолжала Дагмар, — прежде чем убежишь, чтобы сделать что-нибудь из этого, возможно, сможешь дать мне что-нибудь от боли.

— Боль? Или сыпь?

— Нет. Это просто зуд. Мне нужно что-то от этой боли…

Глаза Морвид расширились при виде того, что показала Дагмар. Северянка встала к ней спиной и задрала платье выше талии, чтобы Морвид увидела… всё.

— Э… о… Дагмар. — Потребовалось всё — абсолютно все! — чтобы не рассмеяться. — Эм… поздравляю?

— Вместо того чтобы кормить меня дерьмом и заверять, что это хлеб, почему бы не взять немного мази, прежде чем я начну кричать.

— Безусловно. Уверена, что у меня есть… — Она прикрыла рот рукой, с трудом сдерживая смех. — Кое-что.

Гвенваель уставилась на плащ, который надел поверх кольчуги, в очередной раз, пытаясь вспомнить, кого он сотрёт за это с лица земли. Потом понял, что сегодня будет в основном семья, так будет ли это действительно важно? Он подумал, что нет, и застегнул пояс на талии. Короткий стук в дверь, и он поднял глаза.

— Войдите.

Аннуил и Морвид вошли в комнату и уставились на него. Обе выглядели прекрасно в своих нарядах; Аннуил в тёмно-зелёном, а Морвид в ярко-красном платье. Они стояли и смотрели на него. Возможно, это взгляд ослеплённых его красотой.

— Что? — спросил он, когда они слишком долго ничего не говорили.

Аннуил упёрла руки в бока.

— Ты пометил её задницу?

Дагмар снова увернулась от рук Фэл и пробралась сквозь толпу в Главном зале. И всё же она не могла слишком сердиться на дракона. Она никогда раньше не испытывала такого мужского интереса, и это было довольно опьяняюще.