— Я не понимаю, — не в состоянии заткнуться, продолжил его младший сын. — Как я должен стать великим воином, если ты не даёшь мне сражаться в настоящей битве?

— В конце концов, ты будешь сражаться. Просто перестань по этому поводу ныть.

— Я не ною. Это справедливый вопрос. Ты держишь меня в запасе.

— Ты так думаешь?

— Но, это ведь так. Фергюс, Бриёг и Гвенваель были на битвах ещё до того, как им стукнуло по девяносто. А я всё ещё бегаю по лёгким заданиям, и со мной обращаются, как с только что вылупившимся. — Эйбхир действительно не понимал. Он не мог сравниться с его старшими и коварными братьями. В отличие от них, Эйбхир сострадательный. Он переживал не только о себе, приемлемом эгоистичном отношении большинства драконов, но и обо всех. Он заботился о том, чтобы люди были в безопасности и счастливы. Словно драконы должны быть счастливы! Когда драконы вообще были счастливы, по крайней мере, в нелепом человеческом смысле этого слова? И почему ему вообще не всё равно? — На мой взгляд, несправедливо, что ты не даёшь мне шанса, как другим. В чём они такие чертовски особенные?

Когда Берселак повернулся к сыну, почувствовал, как воздух плывёт и вибрирует позади. Действуя инстинктивно, и отработано годами — больше, чем сам Берселак считал необходимыми — того, что его отец называл «обучением», Берселак оттолкнул сына в сторону в момент, когда в землю на его месте вонзился противодраконий широколезвый меч — длиной в рост человеческого солдата и шириной со ствол сорокалетнего дуба.

Эйбхир округлил серебристые глаза и посмотрел туда, где кончик лезвия впился в его след.

— Вот, мальчишка, в чём разница между тобой и твоими братьями, — огрызнулся Берселак, хотя опасался, что слова ранят его сына. — Они заметили бы летящий клинок.

Эйбхир вздрогнул от правды слов Берселака, когда меч был вырван с земли.

Глианна Разгромительница ухмыльнулась Берселаку.

— Ц-ц-ц-ц, брат. Кажется, ты плохо подготовил своё потомство. Отец ужасно бы разочаровался, Берселак Черный.

— Ну, я теперь ночами спать не буду, — парировал он.

— А-а-а-ах. Мой младший брат всё так же очарователен, как и в день, когда вылупился. — Она убрала меч обратно в ножны на спине, прежде чем броситься в объятия Берселака. — Ты, старый ублюдок, никогда не изменишься.

— Как и ты. — Он быстро, но крепко обнял любимую сестру, прежде чем отстраниться и показать на окровавленное поле битвы под лапами. — Твоя работа?

— Не совсем. — Она обернулась и улыбнулась. — Малыш Эйбхир? — спросила она, громко смеясь.

— Был им. — Они обнялись. — Теперь немного вырос.

— Да. — Обняв Эйбхира за плечи, и ласково потрепав хвостом его по голове, Глианна спросила: — Ну, брат, что привело тебя на запад? И не юли, ты же знаешь, как я это ненавижу

— Рассказывать долго, и я устал. Найдётся у тебя пещера, где мы…

— Палатка. Мы живем с человеческими воинами.

Берселак понурил голову и вздохнул.

— Ты опять живёшь, как человек?

— Но ведь потешно. Еда есть, спишь в тепле и семья, брат, рядом. Воистину, чего ещё желать дракону?

— Чёртову пещеру.

— Рык-рык, да ряв-ряв. — Она махнула ему, направляясь по недавнему побоищу, всё ещё обнимая Эйбхира. — Пошли, лорд Злыдень.

Бормоча себе под нос, Берселак последовал за сестрой в лагерь. Через несколько шагов отец и сын перекинулись в людей и переоделись в одежду, которую принесли с собой. Глианна швырнула меч и ножны на ​​землю рядом с несколькими рядами драконьего оружия, затем перекинулась в человека, схватила одежду с верёвки и оделась.

Они вошли в лагерь, и Берселак сразу увидел, как его старший брат Аддольгар сражается с одним из шести своих сыновей, а одна из семи дочерей Аддольгара висела у него на спине, и на взгляд Берселака, хреново у детей всё получалось.

Как и большинство из семьи Кадвалардс, Аддольгар не понимал, когда уже хватит рожать детей. Тринадцать спиногрызов у него, восемь у Глианны, ужасающая цифра восемнадцать у сестры Мэйлоны. Сам же Берселак родился в семье с пятнадцатью детьми, которых Риннон называла «Помёт Шалинского подола». Это оскорбление Шалин, любящая и скучающая мать Берселака, всегда принимала с улыбкой, потому что выиграла приз — ей достался отец Берселака — Айлен. Теперь же, когда у самого Берселака шесть детей, братья и сёстры часто жалели его. Но это твёрдое решение приняли Риннон и он. И если бы его родственники знали, каково это иметь шесть королевских заноз в заднице, жалели бы по другой причине.

— Эй, Аддольгар! — Глианна остановилась у костра и схватила хорошо обжаренную курицу. — Гляди, кто явился. — Она бросила птицу в Эйбхиру.

— О, спасибо. Я как раз голоден.

— Я догадалась. Отсюда слышно, как у тебя в животе урчит, будто горы двигаются.

Аддольгар сбил сына в грязь и подошел к Берселаку.

— Привет, брат! — Они пожали друг дугу руки, и Аддольгар улыбнулся. Берселак же не прожигал брата взглядом, что считалось за улыбку.

Взглянув через плечо, Аддольгар спросил:

— Ты закончила?

— Ох! — Молодая драконица упала на землю, в человеческом теле, она была крошечной, и Берселак догадался, что это её бесило. — Это еще не конец! — Она убежала, и Аддольгар рассмеялся.

— Вся в мать. — Аддольгар посмотрел на брата. — Итак, что привело вас сюда, муж Королевы?

— Мой идиот-сын и его человеческая пара.

Аддольгар скрестил руки на груди.

— У тебя же два отпрыска с таким недостатком.

Берселак оскалился, а смех его брата и сестры пронёсся через лагерь.

— Куда теперь идем? — спросил Гвенваель, оглядывая переулок, в который они вошли.

— В главную библиотеку. — Дагмар закрыла за собой заднюю дверь магазина. — Мне нужно найти кое-кого.

— Кого?

— Друга.

— У него есть имя?

— А почему нет?

— Ты мне его назовёшь?

— Зачем?

— А почему нет?

Дагмар вскинула руки, останавливая его и себя.

— Во имя всего разумного, мы могли бы продолжать весь день. — Точно. Он мог задавать вопросы до тех пор, пока у неё из глаз не потекут кровавые слёзы. — Но мы теряем время. Я иду в главную библиотеку, а ты должен вернуться к драгоценной королеве.

— Верно, но ты ещё должна рассказать кое-что.

— И расскажу, когда здесь закончу, а ты отведёшь меня к Гестюру. — Она приподняла подол юбки и пошла, завернувшись в надменность, словно в плащ.

— Чванливая обезьяна, — пробормотал он, думая, что она не слышит. Но быстро понял, что плохое зрение компенсируется отличным слухом. Дагмар развернулась на пятках, подняла средний и указательный пальцы и послала его подальше, после чего спокойно развернулась и, не сбавляя шага, вышла из проулка. — И довольно грубая, — крикнул он ей вслед.

Великая Библиотека Остромолота с мраморными колоннами и полами, бесконечными рядами изысканно сделанных книжных полок от пола до потолка, была за гранью воображения Дагмар. В основном пространство заполняли книги, привезённые сюда со всех концов Северных и Южных земель, а так же с запада. Книг с востока не так много, поскольку его отделяло бескрайное, беспокойное море.

— С тобой всё в порядке?

— Разве это не удивительно? — вздохнула она.

Гвенваель пожал плечами.

— Обычные книги.

— Это не просто книги, болван. Знания.

— Но не те, которые пригодятся в повседневной жизни. Не те, которые получаешь, поболтав с людьми в пабе или в магазине.

— Ты нарочно мне противоречишь?

— Не знал, что противоречу, думал у нас дискуссия.

— Вообще-то нет. — Она отошла от него, скользя пальцами рук по большим мраморным столам, с разложенными огромными книгами на них, чтобы кто-нибудь ознакомился на досуге. — Если бы я родилась мужчиной… Это была бы не жизнь, а мечта. День и ночь напролёт, ничего кроме книг.

Он покачал головой.