Копья с треском вернулись обратно в землю. Тело, с торчащими из него костяными осколками безвольно повалилось на холодные каменные плиты. Стеклянным взглядом угасших глаз Паук продолжал смотреть прямо в лицо некроманта.

Послышались шаги. Из облака пыли не спеша вышел белый. Левая часть его тела отсутствовала. Рука, половина грудной клетки, вместе с сердцем, часть шеи и челюсти. Ужасающее зрелище. Но он и не думал умирать. Прямо на глазах у Дариуса мерзкое создание начало возвращать себе былую форму. Несколько жалких секунд и его грудь была почти восстановлена, а за ней недостающая часть шеи и плеча. Некромант мгновенно вскочил на ноги, выхватив из ножен вспыхнувший фиолетовым мерцанием меч.

«Да как ты посмел выжить, урод!?!»

— Похвальная решимсть, юный воин… — тварь говорила голосом погибшего Яваиса.

Паладин взревел во всю глотку и занеся меч над головой, бросился на чудовище. Что-то влажно хрустнуло. Он отлетел назад, упав на пол. Его грудь пылала невыносимой, адской болью, не дающей дышать. Из его нагрудника торчало толстое костяное копьё.

Белый не спеша подошел к корчащемуся в предсмертных конвульсиях некроманту, ухватился вновь отрощенной рукой за древко копья. Дариус жалобно хрипнул, на глаза навернулись слёзы. С ненавистью и отчаянием он продолжал смотреть на склонившегося над ним палача. Уродливая морда приблизилась к его лицу, и тихий, чуть ли не ласковый голос молвил:

— Скажи мне своё имя, юный воин, и я запомню его. Твои умения и имя, продолжат жить во мне, даже после твоей гибели.

Ведомый странным чувством, чью природу он не был в состоянии понять, некромант ответил, прошептав одними губами:

— Дариус… Дэргрейд…

«Кто бы мог подумать…» — промелькнула мысль, когда Вальдо рассёк надвое очередную тварь. Раздался истошный вопль, огласивший бесконечные коридоры пещер, кровь брызнула во все стороны. — «Что мне придётся отказаться от глаз, дабы видеть во тьме…» — очередной противник был повержен. Юноша не знал, кто это, чудовище, или человек, женщина, или мужчина? Он не видел нанесённой им раны, но отлично ощущал запах крови. Прекрасно слышал, как в предсмертной конвульсии содрогаются мышцы, как утихает разбушевавшееся сердце, а извивающееся ужом тело испускает последний вздох. Проклятие в его груди наслаждалось каждой секундой происходящего.

Долгие часы Вальдо провёл в медитации, вглядываясь в глубины бездонной пропасти собственного сознания, где обитало его проклятие. Он взывал к нему, поднимал на поверхность из глубин, пытаясь подобрать ключ не только к своим органам чувств, но и к самому естеству своего дикого «Я». Раз за разом ученик лорда просеивал ручейки проклятия сквозь сито собственного восприятия, прикасался к нему всеми чувствами, пытаясь понять, как лучше использовать эту, столь своенравную сущность. Юноша направлял его силу в тело, заставил ручейки смолисто черной силы устремляться к глазам, дабы сорвать те «оковы», что сдерживали его взор. От напряжения постоянно болела голова, бросало то в жар, то в холод, из ноздрей хлестала кровь, а в глазницах будто зажигались раскалённые угли. Раз за разом парню приходилось буквально вырываться из медитации, ощущая как его разум затягивает маслянистая пелена, как он норовит увязнуть в пучине, как она окутывает его душу, медленно опутывая липкими сетями, в надежде пленить его навсегда, в глубинах собственного разума. Проклятие не терпит, когда его силой принуждают к действиям.

То, что у проклятия есть подобие «личности», Вальдо понял ещё в заснеженном лесу, когда позволил ему взять своё тело под контроль. Сначала он посчитал эту идею до смешного глупой. «Проклятие — это всего лишь болезнь, инфекция! Как у болезни может быть личность? Да, возможно оно имеет олицетворение, но точно не обладает чувствами и мыслями…» — спустя некоторые наблюдения ученик понял, что ошибался. Да, внутри него таился зверь, обладающий тенью дикого, извращённого, но разума. Этот зверь был скован с ним незримыми нитями, что прочнее любой стали. Тёмная сущность внутри юноши становилось со временем всё сильнее, а вместе с тем крепла и её и связь с носителем. Именно понимание этого, дало Вальдо возможность продвинуться дальше. Он наконец-то понял, что ему следует делать.

Нащупав одну из таких нитей, Вальдо уцепился за связь с проклятием, и послал в глубины своего разума взывающий импульс, как телефонный вызов по медному проводу. И спустя секунду, по тем же нитям вернулся, отклик. В нём была злость и недовольство потревоженного в спячке медведя, но также интерес. Последнее придало парню сил и он уверенно послал приглашающий сигнал, давая проклятию возможность просочится в его глаза и прочие органы чувств. Ответом было лишь раздражение, но юноша не растерялся и направил вглубь сознания мысленное изображение, придуманную на ходу фантазию, смешанную с воспоминаниями. Вальдо показал своему внутреннему демону как он, ещё старый он, Эван Ричард, свернувшийся клубком, принимает на себя удары пятёрки смеющихся однокурсников из кадетского училища. Фантазия получилась столь реальной, что парень сам вздрогнул от нахлынувших на него воспоминаний. Проклятие не заставило себя ждать. Чужой голод и злоба захлестнули разум, Вальдо тут же ощутил, как по открытым им каналам сочится изменяющая тело мощь. На грани сознания, что-то мерзкое зашевелилось на лице, кожа натянулась, в ушах заклекотало, челюсти неприятно хрустнули.

«Да, пусть у тебя и есть подобие разума, ты ничем не отличаешься от болезни, или паразита.» — торжествующе подумал Вальдо, без спешки пробуждаясь от медитации. — «Тупая, кровожадная тварь. Для тебя, на первом месте безопасность носителя. Погибну я, сдохнешь и ты!» — радость от его маленькой победы быстро утихла, когда парень заметил, что абсолютно ничего не изменилось. Тьма всё так же обступала его непроницаемым черным занавесом.

Уже набрав в лёгкие воздуха, что бы во всю глотку проорать витиеватое ругательство, ученик Мастера ощутил что-то странное. Он слышал. Отчётливо слышал чужое сердцебиение и хриплое дыхание вдали.

— Влад? — собственный голос набатом ударил по ушам, он показался столь невыносимо громким, что заставил Вальдо ухватится за голову и тут же одёрнуть пальцы. — Чёрт тебя раздери! — и вновь слова хлестанули плетью по чутким барабанным перепонкам.

Его уши значительно удлинились и увеличились в размерах, стали острыми, прямо как у нетопыря. Ощупав своё лицо, Вальдо понял, что сейчас и правда больше напоминает летучую мышь, чем человека. — «Летучие мыши ориентируются во тьме, используя эхолокацию… И слух у них невероятно чувствительный.» — всплыло воспоминание из учебника по биологии.

— Занятно… — послышалось единственное слово у него в голове.

Вальдо не ответил, молча поднявшись на ноги и решительно устремившись к противнику. Ему не нужно было видеть врага, звуки сами рисовали перед ним картину происходящего. И когда тварь вновь ринулась на него с занесённой для удара заточкой, парень не мешкал.

«И всё же, это была женщина…» — единственная мысль посетила юношу, когда он оставил разрубленное надвое тело позади.

Прыжок назад, прыжок в сторону, пирует. Короткий меч со свистом пролетает прямо перед лицом, вместе с тихим рокотом сокращающихся мышц. Вальдо пригнулся, словно готовящийся к прыжку кот, всем телом прижавшись к земле, а затем резко, как выпущенный из арбалета болт метнулся к врагу. Костяной клинок с хрустом проламывает твёрдые, не человеческие рёбра, вонзаясь в колотящееся сердце. Гнилостный запах больной крови ударил в ноздри. На мгновение всё тело неизвестного бойца охватывает судорога и он с жалобным бульканием оседает на холодный каменный пол.

«Ещё один пал.»

Было трудно привыкнуть к новому способу ведения боя. Радовало одно, он больше не испытывал страха, по крайней мере такого всепоглощающего и абсолютного, как в начале пути по пещерам. Сражаться, полагаясь лишь на слух, пусть и отточенный до абсолюта — весьма необычный опыт. Первые несколько противников не отличались особым мастерством, это были дикие, извращенные от вечного заточения под землёй подобия людей, вооруженные самодельным оружием из наточенных камней и костей. Сражайся Вальдо с ними при свете солнца, «подземники», как он их про себя называл, не выстояли бы против него и пары секунд. Но сражаться с ними в кромешной тьме — сравнимо со смертельным танцем вслепую, где любое неверное движение будет Каждый из них пытался ударить юношу исподтишка, чем тот и пользовался, подпуская тварей к себе и расправляясь с ними парой точных ударов костяными клинками.