Монк мельком взглянул на свои ладони и оцепенел. Его руки, что с лёгкостью рвут металл, ломают прочнейшие клинки и дробят скалы, были разбиты в кровь. Каменная кожа была местами сорвана с пальцев, костяшки сбиты до бела, а из небольших, но глубоких порезов, обильно хлестала кровь. Даже защитные цестусы из кожаных ремней, созданные самим Мастером, ему не помогли. — «Всё ясно. Это была моя кровь, на его руках. Обильное кровотечение привело к ослаблению. Прилив энергии в конечности расширяет сосуды и ускоряет кровообращение Как нелепо… Благо энергии ещё достаточно. При разумном распределении, мне не придётся преступать черту.»

— Пустяк. — безразлично отмахнулся паладин. Лёгкий, еле заметный энергетический толчок в землю, и каменная пыль на полу живыми струйками начинает ползти в его сторону, словно металлическая стружка к магниту. — Но всё же… — он довольно ухмыльнулся, оттягивая время, вкладывая в уверенно звучащий голос проблеск уважения. — Я недооценил тебя, ты оказался достойным соперником. — струйки пыли покрывали его тело, маленькими змейками заползая в раны на руках, останавливая кровотечение и образуя по всему телу подобие гибкого каменного доспеха. Он поднялся на ноги, неспешно отряхиваясь. — Моё имя — Нерушимый Монк…

Он не успел закончить. Лесть вызвала совершенно противоположный эффект, нежели он рассчитывал. Волна узких костяных шипов вырвалась из пола. Нерушимый застыл, не успев даже понять, что произошло. На языке появился мерзкий вкус крови а засевший в горле ком не давал дышать. Паладин с усилием кашлянул, кровь брызгами вырвалась изо рта. Ошарашенным взглядом он окинул своё тело и тут же ощутил окатившую сознание волну жгучей боли, но тут же заглушил её усилием воли. Костяные копья подняли его на полметра над землёй. Шесть, или семь вошли в живот и в ноги, три в грудь и плечо, благо все не глубоко. Если бы не созданная им броня и каменная шкура гемменталей, его буквально разорвало бы на части. Но один, последний шип попал ему прямо в сгиб локтя, раздробив сустав левой руки.

«Ух ты… Это же… Моё заклинание? Он использовал мою технику?» — только и успел подумать Монк, как что-то потянуло его за шиворот, снимая с шипов, а затем легко, будто тот весил не больше маленького камушка, бросило в сторону. Своим телом паладин проломил одну из колонн, державших потолок уже почти полностью разрушенного зала, тяжело упал на пол и разбрызгивая кровь кубарем покатился до стены.

«Вот холера…» — Монк только сейчас начал понимать суть произошедшего. Он поднял удивлённый взгляд на медленно приближавшегося противника. Их было двое. — «Нет, всё же один. У меня просто двоится в глазах, потерял много крови. Сердце не повреждено, всё остальное царапины… Эххх, если бы не локтевой сустав…» — приложив все имеющиеся усилия, он всё же встал на ноги, оперевшись спиной о стену и тут же вновь закашляв кровью. — «Ахх, черт подери…» — его шансы выжить постепенно стремились к нулю. Единственной рукойон потянулся ко внутреннему карману его порванной в клочья куртки и достал оттуда чудом уцелевший бронзовый коробок с его личным гербом. Старый, древний и пошарпаный, он служил Нерушимому верой и правдой всю его долгую жизнь. Вцепившись зубами в толстую, сладко пахнущую сигару он бережно положил футлярчик обратно. Не смотря на то, что верная смерть с каждым мгновением была всё ближе, Громила не ощущал даже намёка на страх. В какой-то степени, Нерушимый Монк, задира, какого на всём белом свете поискать надо, всю жизнь веривший в собственную непобедимость, до сих пор сохранял уверенность в том, что сможет выбраться из этой передряги. Иллюзия предавала ему сил, он просто не верил в то, что способен погибнуть. Не верил, и всё тут. — «Мама была права… Две сотни лет… А я так и не поумнел…» — слишком уж привык он, без вреда для себя танцевать чечетку на лезвии ножа, вечно прикрываясь девизом — «просчитанный риск, это и не риск вовсе».

Монк касанием пальца поджег сигару и причмокивая затянулся тяжелым дымом, стараясь не кашлять. Он обильно вливал энергию в своё тело, даже не думая о том, что может взять слишком много, используя остатки каменной брони, что ещё каким-то чудом держались на его теле, дабы остановить хлеставшую из ран кровь. И в то же время, он наслаждался вкусом дорогого табака и своими последними мгновениями в этом удивительном мире.

Вновь открыв глаза, он увидел стоявшую прямо перед ним белую тварь.

— Скопировал мою технику? — из последних сил спросил паладин. — Как банально и как подло… — он вновь зашелся кровавым кашлем, держась за стену единственной рукой.

— Даже перед лицом верной гибели, ты сохраняешь змеиное хладнокровие. — прострекотала бестия его же голосом. — Ты не будешь забыл, воин по имени Нерушимый Монк, твои умения и память о тебе продолжат жить в моей оболочке. Я выражаю уважение твоей стойкости. В знак доброй воли, я убью тебя быстро, не став пировать на твоей плоти.

«Если он и правда заполучил мои заклинания и умения, лишь испив немного моей крови. Даже Атха с ним не справится, а остальные и подавно… На Флеаста полагаться не стоит, этот двуличный ублюдок исчез, как только мы вошли в катакомбы. Тварь… Из за него погибнут остальные.»

— Выродок, хватить языком молоть… — лениво огрызнулся Монк, вновь затягиваясь дымом.

— Как скажешь… — новый костяной меч вырос из руки чудовища, оно приняло стойку для колющего удара, целясь в сердце.

«Конечно, в сердце. Куда ещё он будет бить?»

Паладин застыл. Взгляд его был холоден, пульс ускорился. Удар был быстрым, как пуля. Костяной клинок вошел в дёрнувшееся тело гемменталя по самую ладонь белого, пришпилив того к стене. Сигара выпала изо рта, а ослабевший труп повис на мече.

— Прощай.

«Купился!»

— Получай!!! — Монк всадил острый, как бритва, осколок камня прямо в один их его мерзких черных, паучьих глазок.

Тварь взвыла, отшатнувшись, обеими руками ухватившись за морду. костяной меч разломился, оставшись торчать в груди паладина. Он не теряя времени, сделал шаг вперёд, тут же упав на колени, затем зачерпнув из Искры всё, что у него было и сконцентрировав ринувшуюся в тело энергию на кончиках пальцев, всадил ладонь в камень, словно стальной гвоздь в дерево.

«Сожалею ли я?»

Ошеломляющий толчок потряс зал, паутина громадных трещин медленно поползла по полу, стенам и колоннам, что спустя мгновение лопнули, словно были из хрупкого стекла.

«Нет. И лишь о том сожалею, что сожалеть мне не о чем.»

Вокруг всё загремело, затрещало, зал раскололся пополам. Один из выходов завалило обрушившейся стеной.

«Я умру так же, как и жил. Громко… и бессмысленно.»

— Что ты творишь!? — запищала оклемавшаяся тварь, наблюдая как сыпятся с потолка плиты, пыль и камни.

— Я похороню тут нас обоих, ублюдок! — довольно смеясь прохрипел Монк. Он тут же ринулся к белому, рухнул на замлю, обеими руками обхватил ногу пытающегося сбежать чудовища, не давая ринуться к уже начавшему обваливаться второму проходу. — Ты отправишься в землю вместе со мной!!! — он перекрикивал грохот, железной хваткой удерживая тварь, стараясь не потерять сознание раньше времени, и белый в панике, отсёк собственную конечность чтобы вырваться. Даже держа в руках одну лишь отсеченную ногу, Нерушимый Монк не ослабил хватки. Даже когда тёмная глыба потолка, словно гнев потревоженной горы, обрушилась на его голову и сознание его поглотила тьма.

— Магистр Калексис… — неуверенно подал голос один из колдунов, пустым взглядом всматриваясь в мерцающий синим светом хрустальный шар.

— Что такое? — сидевший на троне лич поднял голову.

— Я вижу Дайсса, он закончил работу и идёт к нам, вместе с ещё одним отрядом мертвецов.

— Отлично…

— П… Проблема не в этом… — тут же продолжил колдун. — К… к ним что-то приближается… — затараторил быстрее.

— Остальные, кто оставался на нижних уровнях? — испуганно спросил второй в алой мантии.