«Только дёрнись, и даже снайпер не выстрелит раньше, чем я разрублю тебя надвое…»— старый лев видел по белым глазам гемменталя — тот и правда всё понимает.

— Та, всё в порядке. — отмахнулся глава деревни, словно от мухи. — Мы чтим законы гостеприимства, и так бы вас приютили. — здоровяк заглянул льву за спину. — Жаль только, что вы замки на дверях поломали, но то не страшно, починим… Вы вроде себя прилично ведёте, не то что те придурки-церковники. Эт` они сожгли вон-ту избушку. — Руфус указал рукой на пострадавший от пожара домик. — Там. Наш сельский травник жил. А они его… Ну. Прибили.

— И за это… — лев состроил озадаченную мину. — Вы порубили их, как дрова на растопку. Присвоили себе их имущество, а потом замуровали тела в стене?

— Видите ли, господин Атха. — глава почесал затылок. — Мы ведь… Не просто так на отшибе мира поселились, рядом с этими проклятущими горами. Живём тут одни, по своим традициям, никого не трогаем, никому не досаждаем. И вот… Заявились к нам эти церковники-ученые. Пришли они значица, горы эти изучать. Мы, как добрые хозяева, их конечно приютили, да вот только задержались они у нас. Просили мы их, всей деревней значица, идти своей дорогой. Да только не слушались они… И наступило полнолуние. А у нас… — он развёл руками. — Свойство такое имеется. Я бы даже сказал — традиция. В полнолуние мы в зверей превращаемся и идём всей деревней значица, на охоту, в леса и горы на пару деньков. Вот как недавно. — Руфус вновь указал на деревенских. — И вот значица, возвращаемся в таком виде, с добычей. Обычно превращение как бы, контролировать можно, но в полнолуние оно само по себе происходит. Тут ещё на днях, праздник луны этот был… Тилль-Маэд называется. Задержались мы в этот раз немного. Потому вы нас дома и не застали…

Атха начинал понимать. Глава увидел выражение на его морде и замолчал.

— Ты, продолжай, продолжай. Я внимательно слушаю. — поторопил его Коготь.

— Ну так да, о чём бишь я? — спохватился тот. — Да, значица, первым обратился наш травник. Столько шуму поднялось! Крики, проклятия, ругань! Церковники за оружие похватались, начали травника рубить, с криками «убить демона»! Дом его подпалили. Я то, я сам пытался им втолковать, вразумить. Но те не слушали, направили оружие на нас… ну и… — он жалостливым взглядом посмотрел на паладина. Жалость эта была не к самому себе, а к Атхе, будто извинение за то, что с ним могут сделать. — Господин, вы нас поймите. У нас у всех семья, дети. Не могли мы их живыми отпустить, даже тех, кто убегал. Разболтали бы о нас всему миру, забрали бы нас в Академию, на эксперименты этих умников. Мы сами-то, зла никому не чиним, желаем лишь спокойной, мирной жизни. Но коль зло само к нам идёт, тут уж… — Руфус развёл руками.

— Понимаю. Церковники нехорошо с вами обошлись, вы лишь защищались. Проливать за них кровь я не стану.

— Да, именно что, нехорошо. — поддакнул глава. — Я вам, господин Атха, как мужик, мужику, вы вроде, солдат честный, порядочный. Нам ведь незачем кровушку-то лить… Разойдёмся мы своей дорогой, если вы, господин, и ваши люди, поклянётесь честью паладинов, что не расскажите никому, о том, что тут видели.

Коготь нахмурился. Руфус, увидев его реакцию, тоже.

— Для меня, это не проблема. — равнодушно поджал плечами лев. — Да вот только… — он глянул через плече. — Эти экспедиторы были товарищами некоторых из моих людей. А они молчать не станут…

— Печально это слышать. — глава напрягся.

— Не делай глупостей. — тихо оборвал его Атха, на его морде не дрогнул и мускул. — Даже я один, могу справится со всеми вами.

— Недооцениваешь ты нас, господин, прямо как те глупые церковники… — разочарованно пробурчал гемменталь, сжав кулаки, так что аж хрустнули костяшки.

— Я паладин первого круга, Атха, по прозвищу Стальной Коготь. — вновь оборвал его лев, демонстрируя ладонь с отличительным перстнем высшего круга. — Среди отряда есть ещё двое, тоже из первого. Нерушимый… и Звон Смерти… если эти имена тебе что-то говорят. — Руфус поперхнулся, затем побледнел, выпучив глаза от удивления. Такую карту ему крыть было нечем, но лев продолжил давить, не оставляя ему времени на раздумья. — Я всё ещё не хочу проливать кровь. Мы спешим, у нас нет ни времени, ни желания копать могилы для целой деревни… Предлагаю следующий исход. — Коготь прокашлялся и продолжил. — Вы без каких либо глупых клятв пропустите мой отряд. Мы направляется в сердце Клыков вечного Льда. Ты, мужик умный, наверняка знаешь, кто там обитает. — взгляд главы резко переменился. Его кулаки разжались, а морщины на взмокшем лбу разгладились. Атха заметил, что это произошло раньше, чем он успел закончить. — Пока мы туда доберёмся, и пока вернёмся обратно, чтобы доложить о вашем проступке, у тебя и у твоих людей будет время уйти, вместе со всеми вашими пожитками. Куда вы направитесь, мне всё равно, главное, подальше отсюда.

— Ты бессердечен, господин… — только и пробурчал Руфус в ответ. Раздумывал он не долго, лишь делая вид, что колеблется. — Ладно. Проваливайте отсюда, к чертовой матери. — он отошел в сторону, пропуская отряд и махнул рукой остальным деревенским, что бы сделали то же самое.

— Разумный выбор. — Атха указал паладинам двигаться вперёд, не размыкая оборонительный строй. — Только не вздумайте нас преследовать.

— И мысли такой не было. — пробубнил гемменталь, всё ещё сохраняя тень добродушия в речи.

И лорд вновь оказался прав, тропа стала труднее. А ведь после победы над кобольдом с его скорострельным арбалетом и отравленными болтами, парень ощутил себя поистине непобедимым. Первый десяток противников тут же спустил его обратно, с небес на землю, на корню срубив надежду на быстрое преодоление тропы. Но и в трудностях появились свои плюсы — Влад стал чаще посещать своего ученика, читая ему лекции о проклятиях, строении человеческого тела, его слабых местах и способах преодолеть его природные барьеры и ограничения. Все свои поучения он паковал в красивую обёртку из глумления, насмешек и постоянных подколов своего «непутёвого ученика, которому вечно нужно объяснять каждую мелочь».

— Единственное, что в людях мне так нравится, это их умение выживать и приспосабливаться. — размышлял лорд. — Уметь из самых последних сил впиваться в ускользающую жизнь, срывая ногти и ломая зубы, но в оконцовке выйти победителем за место под солнцем.

Так же и Вальдо приходилось приспосабливаться, хватаясь когтями за жизнь. Тропа менялась, преображалась, труднее становились не только противники. Её окружали высокие, уходящие высоко в туман серые скалы, что заметно ограничивало манёвры. Само окружение всеми силами пыталось остановить идущего вперёд молодого ученика. Тропа перешла в ступени, уходила всё выше, туда, где каменные скалы были покрыты тонким слоем инея, а туман не давал видеть дальше нескольких метров. Здесь было неимоверно холодно, а у Вальдо из одежды были только штаны да мягкие туфли. Вооруженные лёгким оружием противники без предупреждения буквально прыгали ему на голову, заставляя каждое мгновение быть наготове, ощущать опасность кожей, не взирая на онемевшие от холода конечности и стынущую в жилах кровь.

Вскоре хлынул дождь, залив водой скользкие каменные ступени. Злобный, яростный, хлеставший по телу ледяными кнутами ливень, извергающийся из невидимых небес. И встававшие на этом отрезке пути противники, были ему под стать. Матёрые вояки в оперённых шлемах и шерстяных плащах поверх черных панцирей и кольчуг, варвары и наёмники, прошедшие не одну военную кампанию. Ледяной ливень был им не по чем, каждый из них заставлял Вальдо выкладываться на полную, напрягать тело так, чтобы хрустели кости, а мышцы трещали от напряжения. Парень чувствовал их мастерство, возрастающее с каждым боем, видел его по тому, как противники держат оружие, в их походке, по их отточенным движениям и поведению в бою. Реки крови, стекающие вниз по ступеням, вместе с потоками дождевой воды, уже всё реже принадлежали бесчисленным врагам.