— Я ожидал прибытия новых противников. — речь Монка сменилась тоскливым, полным безысходности голосом Праведника. Существо коснулось тонкими пальцами висевшего не шее амулета. — Рад, что эта вещичка всё же подействовала. — юный голосок Дариуса.
— Что ты такое? — старый паладин собрался с силами, прогоняя разбушевавшиеся чувства. Нельзя поддаваться сомнениям, нельзя впадать в эмоции.
— Я тот, кто несёт в себе имена Нерушимого Монка и Дариуса Дэргрейда, погибших от моей руки. — горделиво ответило существо. С каждым сказанным предложением его голос менялся. Всего голосов было пятеро. Но последний, мерзкий, писклявый, принадлежал кому-то, не причастному к отряду. Скорее всего, одному из ренегатов. — Скоро и ваши имена присоединятся к ним.
— Все, назад. — тихо скомандовал лев. — Уходите. — он видел пятнистую ауру чудовища, пульсирующую скрытой в её глубинах, первобытной мощью.
«Дариус… Погиб? Монк… Проиграл?» — горький ком подступил к горлу льва, в то время как он осознавал суть этих мыслей. — «Нет. Не может быть… Даже тем землетрясением, чуть не разрушившим гору изнутри, он не сумел прикончить эту тварь… Смогу ли я?» — Атха тряхнул головой. Не время отчаиваться, не время горевать о погибших. — «В сторону эмоции!!! Конечно смогу! О поражении и речи быть не может! Я должен вернутся обратно, должен доложить о предателях в Ордене, должен… Должен вновь увидеть Лилию…»
— Я остаюсь. — Клус в одно мгновение переменился. Он сделал несколько уверенных шагов вперёд. Его голос, монотонный, холодный и безразличный, принадлежал совершенно другой личности. Не тому запуганному навигатору, постоянно поднимающему руку, прежде чем заговорить. — Я убью его. Или погибну пытаясь. — так говорил убийца, бессердечный, безжалостный, для которого вырезать целую деревню вместе с солдатами, женщинами и детьми, всё равно что муху прихлопнуть.
— Не глупи… — пробурчал очнувшийся Сяо.
— Уходи. Я приказываю всем бежать! — вспылил Атха.
— Заткнись. — презрительным тоном, словно аристократ, обращающийся к мелкому служке, приказал Трёхпалый. Это единственное слово, эхом заметалось по громадному залу для трапез. — Я. Остаюсь. Точка. — ловким движением он вскинул свой посох, и навершие в виде змеиного глаза взорвалось голубого цвета энергетическим потоком, сотканным из сотен тончайших нитей, что повинуясь воле своего хозяина, приняли форму лезвия тяжелой алебарды. Лёгкий взмах, и вот, маг принял боевую стойку.
Коготь понял, до Трёхпалого ему больше не достучаться. — «Будешь только мешаться под ногами.» — а он и не стал пытаться. Лёгкое движение руки, одно касание к затылку Клуса, и слабый энергетический импульс. Словно щелкнув переключатель, он вырубил его нервную систему. — «Я не позволю случится ещё одной, бессмысленной смерти.» — маг выронил из рук переставший мерцать посох, и без сознания повалился на холодные плиты пола.
— Хватайте его и живо бегите, он придёт в себя через две минуты. Найдите выход, он должен быть где-то на верхнем уровне катакомб. Я догоню вас.
Даллорис молча склонил голову, наградив Атху корящим взглядом. Они вместе с кобольдом и иллари подхватили Трёхпалого с его посохом и скрылись во мраке коридора.
— Твоим противником, буду только я. — безучастно пробубнил Атха, когда шаги утихли. Он легко скинул с плеч вещмешок и резким движением высвободил из ножен верные ятаганы. Грубая кожа, которой были обтянуты рукояти, буквально впилась в его ладони. Костяшки на руках побелели от напряжения, а черные зрачки сузились до узеньких чёрточек. — Я заставлю тебя ответить за содеянное.
Белый всё это время терпеливо ждал, не сдвинувшись с места и на шаг. Пожалуй, ему всё же было знакомо понятие чести. Нельзя начинать дуэль, пока оба противника не будут готовы.
— Нас ждёт выдающийся поединок! — воодушевлённо воскликнул он голосом Монка но был тут-же оборван.
Атха находил неправильным само проявление терпения к чему-то вроде этой твари. Он зачерпнул из недр пышущей магией Искры целое ведро энергии и сплетая её в узловатые нити, бурлящим потоком направил в чародейские мечи. Из лезвий его ятаганов вырвался сноп желтых молний, с диким рокотом и раскатами грома устремившихся вперёд по залу. Белый резко дёрнулся. Из камней, прямо перед ним в мгновение ока выросла стена костяных копий, принявших на себя атаку. — «Мощное заклинание земли — каменный барьер.»— удар молнии заставил стену костей оплыть на землю, точно обожженный воск. Белый тут же вскинул вверх руку, взорвавшуюся градом костяных лезвий, бесчисленными снарядами полетевшими в Атху. Яркая желтая вспышка, шаг сквозь пространство за спину монстра и два точных удара ятаганами пробивают сочленения брони чудовища, одними лишь кончиками достигнув мягкой плоти под толщей костяного панциря. В следующее мгновение, лев пропустил сквозь свои мечи, в тело твари, электрический ток такой колоссальной мощи, что всё пространство вокруг него утонуло в озарившей зал, визжащей тысячей разъярённых птиц вспышке.
Тишина. Атха мотнул головой, пытаясь прогнать гуляющие перед глазами солнечные зайчики. Его руки онемели по самые локти, он совсем перестал чувствовать сжимающие рукояти ятаганов ладони, но мышцы и сухожилия были целы. Старый паладин, как и прежде, стоял позади белого. Застывшее в агонии тело костяной твари было покрыто копотью, а из тонких трещинок в его доспехах струился дым. Разряд энергии поджарил белого изнутри, как куропатку на вертеле. Но цель Атхи заключалась в другом — его удар был в первую очередь направлен на потоки и каналы энергии, ведущие к Искре, внутри тела монстра. Но те легко справились с нагрузкой, и белый не только остался жив, но и не потерял возможность колдовать.
Они сорвались с места одновременно. — «Живуч, живуч. Ничего не скажешь.»— белый обрушил на льва дождь яростных атак выпрыгнувшими из ладоней костяными клинками. Переполненные энергией, мерцающие ятаганы легко отражали каждый удар бестии, высекая снопы искр. Противники пустились в смертоносную пляску, кружась в танце с мечами, сближаясь и вновь разрывая расстояние. Коготь то и дело метал во врага молнии и воздушные лезвия, но те лишь слегка царапали панцирь монстра. Белый отвечал бросками лезвий и вырывающимися из под земли, тут и там, костяными копьями. Казалось, противники были равны во всём, в силе, скорости и реакции, но всё же ведущим в этом смертоносном танце был Атха. Раз за разом костяные мечи чудовища не выдерживали, разлетались в щепки, заставляя его создавать из своего тела новое оружие. Легко отбивая все атаки, лев взглядом ощупывал мастерство врага, запоминал уловки и невидимый, на первый взгляд хаотичный и бесформенный узор движений и ударов. — «Двигаешься, прямо как паладин. Но если это все твои козыри, считай, что ты уже покойник…»
Атха воззвал к Искре, наполняя нити рисуемого заклинания магической силой. Белый ударил вновь, на сей раз, вырвавшимся из ладони копьём. Щелчок в мозгу. Резко поднырнув под колющий удар и сократив расстояние, Коготь полоснул ятаганом, легко отсекая руку белого, и вторым ударом разрубая броню на его брюхе. Удар молнии и дымящаяся туша отлетела к другой части зала, подняв тяжелую тучу пыли. Белого эта атака лишь слегка поцарапала, но выигранного времени хватило, что бы полностью завершить сплетаемое Когтем колдовство и привести потоки энергии в порядок. — «Моё сильнейшее умение: Танец Ракшассы.»— по телу льва пробежала сеть желтых молний высвобождаемой из Искры энергии, а львиные глаза вспыхнули ярким светом. Силой воли он начал преображать свою ауру, с болью отрывая от неё массивные клочья, выворачивая и сращивая их заново. Атха медленно поднял вверх руки, словно пытаясь охватить ими весь мир. Покрывшиеся паутиной молний ятаганы, разделились на ещё две пары, точно таких же клинков, но сплетённых из чистой магической энергии, удерживаемые четвёркой парящих в воздухе призрачных рук.
Белый, слегка пошатываясь, вышел из-за пыльной завесы. Костяной панцирь на его груди немного оплавился, как поднесённая к пламени свеча, но его это нисколько не заботило. В черных паучьих глазках сияла радость — он веселился, веселился, как никогда в своей жалкой жизни. Монстр тут же вскинул левую руку, оплетая её плотным коконом собственной энергии. Белые искры посыпались на пол, а костяную лапу охватило бесцветное, зловещие пламя. Он использовал подсмотренное у Дариуса заклинание — Касание Умертвия, сократив время подготовки до каких-то жалких двух секунд, когда у некроманта его создание заняло больше минуты.
