— Такой большой, — сказала она, задыхаясь.

Он нежно поцеловал ее, лаская ее губы, когда сделал последний резкий толчок и глубоко погрузился в нее членом. Макс вонзила ногти ему в плечи, и через мгновение он ощутил, как ее пальцы расслабились.

— Лучше? — спросил он, отстранившись и увидев выражение удовольствия на ее лице.

— Намного лучше, — сказала она, и ее веки затрепетали. — Твои гребни… 

— А что с моими гребнями? — спросил он, слова вырывались между прерывистыми вздохами.

Макс никогда не испытывала ничего подобного. Мало того, что он наполнял ее больше, чем она могла себе представить, твердые выпуклости, окружавшие его член, заставили ее потерять способность думать. Она выровняла дыхание, когда он вошел в нее, позволяя ей растянуться вокруг него.

— Они так... хорошо ощущаются.

— Не так хорошо, как ты, моя малышка.

Макс нравилось, когда он называл ее так, хотя знала, что не должно. Ее не должно возбуждать, что он называет ее своей или что он явно чувствует, что претендует на нее. Но это случилось. Ей нравилось, что огромное, великолепное создание хотело ее. Ей нравилось быть его малышкой, и ей нравился его большой член с твердыми кольцами вокруг него. Ей нравилось принадлежать ему и только ему, хотя ее рациональный ум знал, что в этом нет никакого смысла.

Сейчас ей было все равно, есть ли в этом смысл. Она так долго жила одна, что ей было приятно снова быть с кем-то связанной. И когда его взгляд встретился с ее, она почувствовала их связь, его чувства к ней переплелись в ее сознании. Ее не волновало, что он пришелец с примитивной планеты, ничего не понимающий в ее жизни. Не имело значения, что она работала в лаборатории, а он ходил полуголый и вооруженный до зубов. Все это ее не волновало. Ее заботило только то, как хорошо он ощущался внутри нее и как его горячий взгляд заставлял ее чувствовать себя — как будто она единственная женщина, существующая для него.

Когда жжение уменьшилось, она крепче обхватила его ногами, упираясь пятками в его поясницу, чтобы двигаться вверх и вниз по его твердому члену. Она никогда не думала, что ей понравится удовольствие, смешанное с болью из-за того, что она так растянута, но хотела большего.

Куш застонал, когда она прижалась к нему.

— Такая тесная. — Слова вырвались сквозь стиснутые зубы, когда он держал ее за попку и не давал упасть. Он позволил ей контролировать темп и глубину, пока она не начала издавать тихие стоны, а руки ее скользили по его гладким плечам.

Прижав ее спиной к стене, Куш приподнял ее ноги выше и бедра так, что со следующим толчком потерся гребнями о ее клитор. Макс дернулась всем телом и откинула голову назад.

Нечестно по отношению к другим видам, что у дотвеков имеются чудовищные члены с гребнями, не говоря уже о бугорках, которые потирают во всех нужных местах. У женщин-крестиксов может быть несколько партнеров, но она в любой день ввыберет своего дикого варвара.

Дождь за его спиной ослабевал, но в алькове эхом отдавались их смешанные стоны. Куш прижался ртом к ее уху, и от его горячего дыхания по ее спине пробежали мурашки.

— Ты моя.

— Да, — сказала она. В этот момент она полностью ему принадлежала. Ничего не существовало кроме них двоих.

Он сильно толкнулся.

— Весь этот жар мой.

Макс ахнула, закрыв глаза и крепче его сжимая.

Он вошел глубже.

— Посмотри на меня, малышка.

Она заставила себя открыть глаза и увидела, что он пристально смотрит на нее, его глаза стали практически черными от желания.

— Скажи, — сказал он твердым и настойчивым голосом.

Ее голова кружилась от пульсирующей страсти.

— Что сказать?

— Скажи, что ты моя. Скажи, что ты моя пара. — Он продолжал жестко вонзаться в нее, от каждого движения у нее перехватывало дыхание и по телу струились волны наслаждения.

Макс кивнула. Она скажет все, что он захочет, пока вызывает у нее такие чувства. Ее тело горело так, как никогда раньше, все нервные окончания полыхали огнем.

— Я твоя, Куш.

Он переместил руку на ее попку и вошел в нее.

— Ты моя пара? Только моя.

— Только твоя, — сказала она.

При следующем толчке он крутанул бедрами, гребень задевал ее клитор. Ее тело дрогнуло, сжавшись вокруг него, когда она кончила. Когда сжалась вокруг его члена, Куш издал хриплый крик и начал вбиваться с неровным, отчаянным ритмом, пока Макс впивалась ногтями в его твердую кожу, чтобы не упасть.С последним ревом он опустошился в нее.

Придя в себя, Макс коснулась рукой его влажных волос и смахнула со лба прядь. Куш откинул капюшон, но плащ все еще держался на плечах, скрывая их обоих.

— Ты можешь стоять? — спросил он, осторожно опуская ее ноги на землю и выскальзывая из нее.

— Думаю, да, — сказала она, когда ее ноги по щиколотку оказались в воде. — Хотя насчет ходьбы не уверена. Возможно, я больше никогда не смогу ходить.

Он встревоженно скривился.

— Я сделал тебе больно?

Она усмехнулась.

— Я просто поддразниваю тебя. Я имею в виду, что, возможно, сейчас меня немного трясет, но в конце концов снова смогу ходить.

Он поцеловал ее, запустив пальцы в ее влажные волосы.

— Я тоже немного дрожу, но счастлив носить тебя на руках всю оставшуюся жизнь.

В душе у нее вспыхнуло мимолетное чувство сожаления. Она не собиралась оставаться тут навечно. Макс отогнала эту мысль и понадеялась, что он ее не уловил. Она не хотела, чтобы что-то испортило счастливое сияние момента.

Он провел пальцем по ее лицу, изучая ее взглядом.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке, малышка?

— Уверена. — Она обхватила его руками за талию, наслаждаясь прикосновением к его коже. Он был таким сильным и крепким, и впервые за долгое время она почувствовала себя в безопасности. Что было безумием, учитывая, что они оказались в ловушке в чужом городе и прятались в переулке.

Куш оглянулся через плечо. Кровавый дождь больше не шел плотным завесом, но падающие капли хлестали по земле, жаля ее ноги.

— Почему он красный? — спросила она, наблюдая за тем, как кружится алая вода, а ее разум, как обычно, был полон вопросов.

Куш пожал плечами.

— Дождь приходит из-за песков, гораздо дальше, чем большинство из нас путешествовало. Она оставляет на песках красную глину, которой у нас нет.

Макс хотела бы изучить планету — золотой песок, красные дожди, мерцающие скалы. Она подозревала, что необычные минералы могут занять ее на какое-то время. «Нет, раз ты собираешься вернуться к своим исследованиям», — напомнила она себе.

— Что мы будем делать дальше? — спросила она.

— У нас все еще есть прикрытие из-за дождя. Не думаю, что крестиксы любят гулять под ним. Если мы доберемся до городских стен, то, может быть, найдем выход.

— Я почти уверена, что не смогу взобраться на каменные стены в такой дождь. — Она потянула за мокрую ткань, и та с хлюпающим звуком оторвалась от ее кожи. — Или в этой штуке.

— Должен быть другой выход через ворота. Потайная дверь. Проход. Зазор. Что-нибудь.

Макс сомневалась. Крестиксы, казалось, изо всех сил старались не впускать других, а своих людей — особенно женщин — не выпускать. Но она решила, что они должны попытаться. Макс вложила свою руку в его.

— Главное, чтобы тебя не поймали. Я не хочу оказаться взаперти без тебя.

Он покачал головой.

— Я не позволю такому случиться.

Макс поверила ему и сжала его руку. Куш накинул капюшон и спрятал ее под плащ, чтобы она не промокла, затем они вышли из ниши в узкий проход. Они прошли всего несколько шагов, когда из-за угла показалась какая-то фигура и чуть не налетела на них.

Куш быстро развернулся, не поднимая головы, но крестикс протянул руку и схватил его за локоть.

Макс затаила дыхание, вглядываясь сквозь крупные капли дождя, и увидела, что это был Т'Кар. Он на мгновение задержал на ней взгляд, потом снова перевел его на Куша.