Макс почувствовала, как тошнота подбирается к горлу. Она знала, что у многих планет и цивилизаций другие моральные кодексы, но ни в коем случае не хотела иметь вереницу бесконечных любовников. Она определенно была девушкой для одного мужчины, и поняла, что Куш пристально на нее смотрит.

Макс оглядела женщину, которая продолжала болтать о разнообразии, и заметила Куша. Он встал рядом с другой колонной, чтобы находиться ближе к ней, и судя по темному взгляду, устремленному на женщину, сжимавшую ее руку, он слышал каждое слово. Землянка невольно испытала небольшой прилив удовольствия от того, что он все еще достаточно неравнодушен к ней, чтобы возмутиться.

Хотя знала, что у дотвеков так же мало женщин, как и у крестиксов, она также знала, что альфа-воины никогда не станут делиться своими женщинами. Его ярость разгоралась при мысли о том, что она может быть с другим мужчиной. Еще сильнее при мысли о сразу с несколькими крестиксами. Макс удивилась, что Куш еще не начал атаковать толпу с обнаженными клинками.

Куш не успел пробиться сквозь толпу и выхватить руку Макс из рук крестикской женщины, как за спиной у него раздался резкий вздох. Он так сосредоточился на наблюдении за своей женщиной и на подавлении своего гнева при мысли о ней с несколькими мужчинами, что не заметил, как потемнело небо над ним. Ему пришлось всматриваться сквозь мешковатую ткань, чтобы убедиться, что это не приближается песчаная буря.

Тяжелые облака над головой стали багровыми, закрывая свет солнца и окрашивая небо в красный цвет. Дотвек не успел предупредить Макс, как небеса разверзлись, и кровавый дождь обрушился ревущим потоком.

Пронзительные крики сотрясали воздух, когда хлынула вода, покрывала разлетелись в стороны, и почти мгновенно площадь затопила вода. Куш попытался разглядеть Макс, но ее бледно-голубое платье исчезло в потоке дождя, когда все бросились бежать.

Кровавые дожди бывали редки, но могли оказаться смертельными, быстро вызывая потоп и оставляя после себя следы красной глины из других уголков планеты. На песке алый дождь просачивался в землю и создавал водовороты. Здесь, в городе, вымощенном камнями, воде некуда было деваться.

Сердце Куша в груди бешено стучало из-за страха, пока он искал Макс, а рев бури заглушал его крики. Он чувствовал ее страх, но не видел ее саму. Отбросив в сторону все свои обиды, Куш сверлил взглядом толпу спотыкающихся крестиксов, отчаянно ища ее, в то время как вода быстро поднималась во дворе.

Проворно двигаясь по площади — крестиксы врезались в него, пытаясь спастись от дождя, — он, наконец, ее заметил. Она стояла посреди бури, закрыв голову руками и ссутулив плечи. Тонкое платье прилипло к ее телу, красные ручейки дождя стекали по ней. Т'Кара сбили с ног, и он, казалось, кричал ей, чтобы она бежала.

Куша захлестнуло облегчение, хотя сердце сжалось при виде ее беспомощной и маленькой фигурки. Дотвек не стал дожидаться, пока она побежит. Он выскочил во двор, вода хлестала его, когда он подхватил ее и отнес в безопасное место. Добравшись до крытой площадки, заполненной кричащими и ахающими крестиксами, он не остановился. А пробрался сквозь толпу и свернул в узкий переулок, ныряя под навесы и двигаясь по узким улочкам и проходам, пока не нашел пустынный переулок с глубокой нишей, где они оба могли спрятаться, оставаясь незамеченными.

Куш опустил ее ноги на пол, но ее руки остались на его шее. Промокшая ткань прилипла к ее коже, обрисовывая твердые соски и узкую талию. У Куша затвердел член, когда он увидел каждый изгиб ее маленького тела, как будто Макс была обнажена. Он прижал ее к стене, чтобы никто не мог ее видеть, и провел ладонями по ее телу. Каждый сладкий изгиб он считал своим, и гнев закипал в нем при одной мысли о том, что крестикс увидит ее такой. Думая о множестве мужчин с ней, он хотел кого-нибудь убить.

За спиной все еще лил дождь, и вода поднялась до его щиколоток. В песках ему бы пришлось побеспокоиться о быстром образовании потоков, которые могли бы унести его прочь и под землю, но не знал, что происходит в городе, где вместо земли твердые камни.

Он закрывал Макс своим телом и плащом, прижимая к стене, чтобы никто не увидел их обоих, хотя из-за бушующей бури вряд ли кто-то мог видеть их дальше вытянутой руки. Кровавые дожди отличались своей свирепостью, хотя бури быстро проходили.

Он ощутил, как она дрожит, и наклонился к ее уху, чтобы она могла услышать его сквозь оглушительный шум дождя.

— Ты цела?

Макс кивнула, но плечи ее затряслись.

— Они хотят, чтобы я...

— Знаю, — сказал он. — Я бы никогда не допустил такого. «Ты моя», — хотел он добавить.

— Мне жаль, что я сказала, — она посмотрела на него, почти крича, чтобы быть услышанной, — раньше.

Куш покачал головой. Его гнев исчез, когда он подумал, что она в опасности, так же как и ярость на крестиксов. Его волновала лишь ее безопасность.

— Мне тоже очень жаль. Я расстроился и испугался.

Она задрожала.

— Я все еще боюсь. Испугалась, что все испортила.

Проведя пальцем по ее лицу, он взял ее за подбородок.

— Что, по-твоему, ты испортила, малышка?

Она заколебалась, а затем слова хлынули потоком.

— У меня есть привычка отгораживаться от людей, но я не хочу закрываться от тебя. Уже нет.

Его сердце затрепетало в груди.

— Неужели ты думаешь, что я так легко от тебя откажусь?

У нее перехватило дыхание, глаза заблестели.

— Надеюсь, что нет.

Он притянул ее к себе, окутав ее холодное крошечное тело своим теплым, и прижал к своему подбородку ее мокрую голову. Макс слегка дрожала, пока тепло не проникло в нее, расслабив тело и заставив вздохнуть. Мгновение спустя она провела ладонями по его груди, а затем кончиками пальцев по одному из его сосков. Дотвек едва не закатил глаза от наслаждения.

Она подняла голову и встретилась с ним взглядом.

— Пожалуйста, Куш.

Это все, что он хотел услышать. Он прижался губами к ее губам, наслаждаясь ее сладким вкусом, смешанным с привкусом вина. Рев бури словно исчез, когда Макс провела языком по его языку и жадно его целовала.

Ему нравилось чувствовать ее удовольствие, но он нуждался в большем. В груди бушевало первобытное желание. Заявить на нее свои права и сделать маленькую женщину своей. Он понял это с тех пор, как раскрылся ей. Теперь ему нужно показать ей.

— Ты этого хочешь? — спросил он, оторвавшись от ее губ. — Уверена?

Она смотрела на него из-под полуприкрытых век, и единственным ответом был ее кивок.

Он не мог продвигаться медленно. Желание барабанным боем стучало в нем, делая его руки нетерпеливыми, а губы отчаянными. Поглаживая одной рукой изгибы ее тела, он накрыл ладонью ее лоно, слыша, как она резко втянула воздух. Ее бедра беспокойно задвигались, когда он скользнул рукой между ее бедер и раздвинул их.

Спустя мгновение Макс уже стягивала вниз его брюки и сжала его член. Она провела мягкими пальцами по его стволу и ребристым кольцам, но ее ладошка не смогла полностью сомкнуться вокруг него. Макс страстно прикасалась к нему, словно огонь разливался в его жилах, и Куш так же быстро задрал ее платье, обхватив руками ее попку и приподняв. Ее обычная нерешительность исчезла, растворившись в настойчивости момента.

— Ты моя, — сказал он, чувствуя, как она дрожит в его руках.

Она подняла на него голодный взгляд, облизнула губы и слегка кивнула.

— Я знаю.

Он молчал, пристально глядя ей в глаза.

— Ты этого хочешь?

Она кивнула:

— Я хочу, чтобы ты соединился со мной, Куш.

Он прижал член к ее входу, заставляя себя продвигаться медленно, даже несмотря на то, что его потребность обладать ею в этот момент почти поставила его на колени.

Макс пошевелила бедрами, и его головка вошла внутрь, растягивая, ее зрачки расширились. Она прикусила уголок губы.

— Я хочу тебя.

Куш обхватил ее бедра и медленно вошел в нее, ее тугой жаркий канал растягивался и обволакивал его. Ее дыхание стало прерывистым, тело дернулось, но он удержался внутри нее.