Продолжительное ощущение невесомости означало либо движение по орбите в открытом космосе, которое могло продолжаться сколько угодно, либо свободное падение к какому-то притягивающему центру. В последнем случае все должно было закончиться довольно скоро, причем весьма неприятным образом. А поскольку падали путешественники с поверхности Ледяного мира, и вокруг царил абсолютный мрак, вариант с орбитой трудно было рассматривать хоть сколько-нибудь серьезно.

Ханс почти ничего не чувствовал. Единственным осязаемым предметом было обмякшее тело Бена в скафандре. Прижав его к себе посильнее, капитан с облегчением услышал протестующий стон.

— Где мы? Что случилось? Мать твою... Я, кажется, руку сломал. И ребра.

— Держись, Бен. Как только смогу, введу тебе обезболивающее. — Ханс попытался включить фонарь на шлеме скафандра, но безуспешно. Либо фонарь не работал, либо свет в этом месте почему-то не хотел распространяться. — Подожди еще немного — я пока ничего не вижу.

— Лара... Мне показалось, я видел... Или это был сон... Лара...

— Это был не сон. Мне очень жаль, однако ей уже не поможешь. Думай о себе. Что ты чувствуешь?

— Мы, наверное, в космосе. Невесомость...

— Верно. — Только я не думаю, что она продлится долго. — Я знаю, что тебе больно, и все же постарайся сосредоточиться Что у тебя повреждено сильнее всего?

Где же Дари? Падает рядом с ними, невидимая в темноте, или оказалась в совсем другом измерении? Может быть, уже упала, и ее изломанное и бесформенное тело лежит внизу, а они будут падать бесконечно...

Мысль оборвалась на половине: ноги Ханса с глухим стуком ударились о твердую поверхность. Тело Бена выпало из рук — раздался крик боли. Одновременно мрак начал рассеиваться.

Ребка огляделся: его окружали глухие стены высотой метров в пятнадцать. От потолка исходило равномерное свечение, которое становилось все ярче. Отверстия, через которое они с Беном должны были упасть, не наблюдалось.

Блеш лежал ничком в нескольких шагах от Ханса и был в сознании. По крайней мере — частично. Бен попытался приподняться, опершись на левую руку, застонал и снова рухнул, ударившись головой в шлеме о твердый пол. Ханс бросился к своему спутнику, но его опередили.

— Дари!

Ее лицо за стеклом шлема светилось от возбуждения.

— Все получилось, Ханс! Мы внутри Ледяного мира, как и хотели. Как Бен? — Она осторожно перевернула тело раненого. — Где тут внешнее управление?

— Я сам, — медленно проговорил Блеш. Его бледное лицо было покрыто капельками пота, хотя слова звучали четко и осмысленно. — Сначала лекарства. Скафандр сам знает, что нужно. Когда боль спадет, попробую встать.

— Нет, сначала мы тебя как следует осмотрим. — Ханс услышал легкое шипение внутри скафандра Бена — за стеклом шлема показался белый туман. Через полминуты боль исчезнет. — Ты можешь сильно повредить что-нибудь, если попытаешься ходить. Надо снять скафандр, осмотреть тебя и наложить шины.

— Снять скафандр в космическом вакууме? Спасибо.

Да, действительно. Ханс взглянул на монитор своего шлема. К его удивлению, датчик давления, который только что прочно стоял на нуле, теперь показывал небольшую положительную величину. Более того, цифры постепенно росли. Пробы газа содержали кислород и азот с несколькими процентами гелия и аргона.

— Дари, что это? Нам дают воздух!

— На Жемчужине и Ясности было то же самое, — гордо объяснила Лэнг. — Я сразу сказала, что это артефакт Строителей, и не ошиблась! Артефакты приспосабливаются к требованиям жизненных форм. Вот увидишь — через пару минут здесь можно будет дышать.

— А где мы вообще? Ясно, что внутри Ледяного мира, но ты же помнишь, какой он огромный! Тут, наверное, миллиарды таких комнат. Мы что, всю жизнь будем по ним бродить?

— Не думаю, Ханс. Погляди сам — здесь нет ни дверей, ни окон. Ты же помнишь, какие трюки выделывают Строители с пространством-временем. Не удивлюсь, если все узловые зоны на поверхности ведут в одну и ту же комнату. Нам вообще не нужно бродить — будем сидеть и ждать.

По мнению Ханса, это звучало слишком оптимистично. Так или иначе, нельзя же просто «сидеть и ждать». Он посмотрел в глаза Бену — зрачки превратились в черные точки. Значит, обезболивающее подействовало.

— Не пытайся двигаться. Я осмотрю тебя. — Ребка занялся скафандром.

— Я помогу. — Несмотря на свое состояние, Блеш держался неплохо. — Правая рука не двигается — совсем. Когда пытаюсь, там что-то скрипит — наверное, сломанная кость.

Ханс расстегнул скафандр раненого и спустил его до пояса. Рука оказалась не очень сильно повреждена: простой перелом плечевой кости в результате удара, без разрывов кожи и торчащих осколков. Правда, наложить шину было бы трудно. К счастью, верхняя часть рукава скафандра легко становилась жесткой и в данном случае послужит своего рода внешним скелетом. Вправить кость можно и потом, а пока достаточно зафиксировать руку. С ребрами дело обстояло хуже. На ощупь ясно, что по крайней мере четыре из них сломаны. Слава Богу, осколки не проткнули легкие. Здесь опять пригодится скафандр — он прекрасно заменяет мягкие прокладки и эластичный бинт. Так, вот и все.

Куда же их занесло? Продолжая трудиться над Беном, Ханс огляделся по сторонам. Дари нетерпеливо мерила шагами пустое помещение. Даже если с Беном будет все в порядке, они очень скоро умрут от голода и жажды: в комнате есть воздух, но отсутствуют пища и вода. Запасы скафандров позволят продержаться пару недель, хотя... Ханс потрогал пол — его перчатка окунулась в толстый слой пыли. Здесь давно никого не было — как долго? Тысячи лет, может быть, миллионы. Наверное, последние гости застали эту систему еще живой, с пылающей звездой в центре. Капитан расстегнулся — нет смысла зря тратить запас воздуха.

Закончив перевязку, Ханс опять натянул на раненого скафандр.

— Теперь попробуй встать, сможешь? — Ребка внимательно смотрел, как Бен поднимается на ноги. Обезболивающие лекарства продолжали поступать, однако Ханс установил меньшие дозы: он хотел, чтобы Блеш ощущал свои раны, был осторожен и в то же время не слишком страдал.