— Я уже всё обдумал и решил, ваше высокопреосвященство, — смиренно ответил Валленштейн. — Я буду сражаться за Святую Католическую Церковь, за святой апостольский престол и за Священную Римскую империю германской нации[16]. — С этими словами молодой рыцарь преклонил колени перед кардиналом, и тот с отеческой улыбкой благословил его.

Валленштейна проводил коадъютор ордена иезуитов Муцио Вителески, худощавый темноволосый человек среднего роста с пронзительными, горящими, как уголь, глазами.

— В твоей alma mater произошло много важных событий, о которых тебя велено предупредить, ибо, вернувшись на путь истинный и искренне раскаявшись в своих заблуждениях, ты вряд ли скоро освободишься от своей гордыни и честолюбия. Поэтому, надеюсь, если тебе сообщат, что место короля записных дуэлянтов успел занять другой, ты к этому отнесёшься с должным смирением.

— Кто же посмел посягнуть на мой трон? — воскликнул Валленштейн с негодованием.

— Мы так и предполагали, что твоя гордыня не смирится с таким положением дел. Имей в виду, сын мой, если тебе придётся столкнуться с достойным противником — а это так, — будь очень осторожен. Поверь, это очень страшный человек, самое настоящее чудовище.

— Кто он? — скрипнул зубами Валленштейн.

— Ты не видел этого человека и недооцениваешь его. Он появился в Падуе спустя неделю после того, как ты попал в руки отцов инквизиторов. Его зовут Отто Рихард Пенхацзен, барон фон Хильденбрандт-Штернберг. Он слушал лекции во многих университетах — в Гейдельберге, Фрейбурге, Кракове и даже в Сорбонне, и прибыл в Падую, чтобы изучать медицину. Ему хватило всего трёх недель, чтобы занять твоё место. Он искусно владеет не только любым видом оружия, но собственными кулаками и ногами. В Падуе, да, пожалуй, во всей Италии не найдётся такого сильного кулачного бойца и ловкого борца. Так что сын мой, смири свою гордыню. Твоё путешествие за подвигами может в любой момент оборваться, а тебе ведь ещё предстоит многое сделать во славу нашей Матери-Церкви.

Они шли тёмными пустынными улицами южного города, давно погруженного в ночную тень, и вполголоса переговаривались. За ними серыми призраками крались до зубов вооружённые четверо рослых послушников-телохранителей.

— Я сделаю всё, чтобы моё «путешествие за подвигами» не прервалось, ибо этого требуют высшие интересы, — торжественно заверил коадъютора ордена Иезуитов Валленштейн.

На этом они расстались. Муцио Вителески долго смотрел вслед удаляющейся тёмной фигуре молодого рыцаря, сокрушённо покачивая головой. Наконец сделал условный знак своим телохранителям, и все пятеро, словно призраки, растворились в ночи.

С бароном Валленштейн встретился ровно через неделю, в четверг, перед самым закатом, после того как вымылся в роскошном терме на вилле куртизанки Луизы ди Каприо, несмотря на наложенную кардиналом епитимию, основательно подкрепился и как следует отоспался. С этой известной и необычайно красивой женщиной, имеющей доступ даже в личные покои многих кардиналов, не говоря уже о епископах, рыцарь Валленштейн был в более чем в дружеских отношениях и поэтому частенько злоупотреблял её гостеприимством. Стройная, изящная, синеглазая брюнетка с необычайно белой и полупрозрачной, как у речной нимфы, кожей Луиза ди Каприо была без ума от молодого красивого рыцаря и всегда любезно предоставляла ему кров, а кроме того и отменные стол, совместные купания в терме и общую постель.

Валленштейну необходимо было набираться сил хотя бы ещё неделю, но он твёрдо решил встречу с противником не откладывать. Он прекрасно знал, что делать: вечером облачился в чёрный камзол, штаны с галунами, любимая шпага на простой кожаной перевязи с серебряной пряжкой заняла место на левом боку. За пояс он заткнул пару бельгийских пистолетов и кинжал. Короткий стилет он засунул за голенище ботфорта. Накинув довольно длинный плащ, скрывший в чёрных складках его высокую чадную фигуру, Валленштейн надвинул на самые глаза чёрную широкополую шляпу без всяких украшений и скрытно покинул виллу, оставив скучающую хозяйку и почти все свои наличные деньги, их, впрочем, было немного. Происходя из очень знатных, но далеко не богатых чешских рыцарей, он не привык швырять деньгами. Однако на этот раз изменил своим старым привычкам, отдав добрую часть своих скудных средств куртизанке.

Наглеца, посмевшего посягнуть на его «корону», он обнаружил там, где и ожидал: в развалинах древнего языческого храма Юноны, излюбленном месте корпорантов, которые часто собирались здесь, чтобы в ночных сумерках при свете чадящих факелов решить свои непростые корпоративные проблемы в присутствии самого короля записных дуэлянтов. За ним оставалось и последнее слово. Обычно «король» восседал на пустом пьедестале у алтаря, у которого в древние сказочные античные времена возвышались величественные статуи олимпийских богов и героев. Ныне от величественного храма Юноны оставались только живописные развалины, обвитые плющом и густо заросшие сорняками.

Валленштейн, держащийся в густой тени, подальше от горящих факелов, увидел восседавшего на импровизированном троне с видом самого императора Священной Римской империи какого-то типа с густыми белокурыми волосами и с грубыми, но довольно правильными чертами лица. Несколько глубоких шрамов придавали этому лицу жестокое и свирепое выражение. Незнакомец был очень широк в плечах, и, судя по всему, он был довольно рослым мужчиной.

— Мы считаем, что в отсутствие избранного законного короля записных дуэлянтов никто не имел права занимать этот трон, — издали услышал Валленштейн голос своего верного соратника и друга, дона Родриго де Балтингера.

— Я не уверен, что рыцарь скоро вернётся, им почему-то занялась инквизиция. Что из-за этого трон должен пустовать до скончания веков? — раздался в ответ визгливый голос Айзека Розенвельта.

— Верно! — поддержали некоторые корпоранты. — Король умер, да здравствует король!

Позор! — зашумели другие. — Узурпатор воспользовался отсутствием законного короля!

— Кто посмел назвать меня узурпатором? — вдруг поднялся с места барон Хильденбрандт. Он действительно оказался очень рослым мужчиной, пожалуй, выше Валленштейна, да и в плечах гораздо шире его. В рукавах коричневого камзола под тонким английским сукном перекатывались огромные бугры мышц. Длинные мощные руки с тяжёлыми кулаками были похожи на молоты. Своим телосложением он напоминал знаменитую античную статую кулачного бойца, олимпийского героя, мастера по панкратиону.

Все присутствующие сразу замолчали.

— Я готов драться с любым из вас, кто посмеет оспорить моё право на этот трон, в том числе и с прежним его обладателем. — С этими словами барон Хильденбрандт хлопнул могучей дланью по пьедесталу. — Только где он, этот прежний король?

— Я здесь! — откликнулся Валленштейн и вошёл в круг, освещённый факелами. — Я к вашим услугам.

Наступила мёртвая тишина, все присутствующие на почти языческом сборище ваганты были ошеломлены, но через мгновение раздались радостные вопли.

Лицо белокурого атлета на мгновенье омрачилось, однако он быстро взял себя в руки и со вздохом произнёс:

Вероятно, я действительно слишком рано занял этот троп, но это ещё не значит, что я немедленно от него откажусь. Никто не претендовал на него, пока ты его занимал, но ведь трон уже более двух месяцев занимаю я, так что вряд ли теперь ты, рыцарь фон Валленштейн, можешь назваться его законным владельцем.

— Не будем гадать, — зловеще усмехнулся Валленштейн. — Есть только один судья, который нас рассудит но справедливости, — сталь клинка.

Барон быстро повернулся к трону, у подножия которого прямо на древнем алтаре было разложено холодное оружие. Он взял шпагу и показал её Валленштейну, тот отрицательно покачал головой. Хильденбрандт поднял с алтаря ещё и кинжал. В ответ рыцарь лишь презрительно ухмыльнулся.

— Тогда сам выбери оружие, ибо бывшему королю, как я заметил, очень трудно угодить, — с иронией заметил барон.