— Не кощунствуй, сын мой. Простым смертным неведомы пути ни на небо, ни в ад, если их душа продолжает пребывать в мерзкой плоти, ибо всё ведомо и под силу только Господу.

— Не сомневаюсь, — снова усмехнулся барон. — Но сундуки с золотом всё-таки находятся там, за входом в недра острова.

В это время вернулся Валленштейн с мушкетёрами и доложил:

— Похоже, там никого нет, ваше высочество. Это обыкновенная пещера, но от неё действительно отходят несколько коридоров, которые ведут куда-то вглубь острова. Там недолго запутаться и потеряться, поэтому за пленниками нужен глаз да глаз.

— Сундуки находятся сразу за входом, — спокойно повторил Хильденбрандт.

Вук Мертич побледнел и, схватившись за голову, простонал:

— Будь я проклят! Лучше мне было подохнуть на дыбе, чем видеть, как достояние берегового братства попадёт в чужие руки!

— Ты стал жертвой собственной же глупости, но почему-то кашу, которую ты заварил, должен расхлёбывать я, — процедил сквозь зубы Хильденбрандт.

— Хватит выяснять отношения! У вас ещё будет для этого время, — оборвал их герцог и приказал барону: — Веди нас к этим проклятым сундукам!

— Да, пусть ведёт нас, — подхватил Лемормен, — но надо бы оставить часть людей в гроте, чтобы охраняли вход в пещеру.

— Резонно, — улыбнулся герцог и приказал Валленштейну оставить десятка два мушкетёров снаружи, у входа в грот и возле каменного диска при входе в саму пещеру.

Валленштейн был согласен с этими мерами безопасности, хотя его самолюбие сильно задело бесцеремонное вмешательство самонадеянного иезуита в дело охраны священной особы наследника престола. С высоко поднятым факелом граф снова первым вошёл в чёрную дыру и скрылся в глубине пещеры. Следом двинулись солдаты с мушкетами наготове и, наконец, сам герцог с неотстающими от него ни на шаг иезуитами. Едва они очутились в этой пещере, им при неровном колеблющемся свете факелов открылось потрясающее зрелище: мириады разноцветных искр, словно россыпи самоцветов, сверкали в свисающих с потолка и в тянущихся к нему огромных кристаллах. Было такое ощущение, что они попали в сказочный дворец.

— Мы в зале для приёма особо почётных гостей, — торжественно произнёс Хильденбрандт. — Циклоп явно заждался нас.

— Прикуси язык и показывай, где сундуки, — перебил его герцог.

— Ещё немного терпения, ваше высочество, и сундуки будут ваши, — ответил Хильденбрандт. И с этими словами он указал на огромный камень около известковой стены. — Они там, ваше высочество, — произнёс пират, понизив голос до шёпота. — Велите отвалить в сторону эту глыбу.

Герцог от нетерпения еле сдерживался, взяв себя в руки, наблюдал, как по его приказу мушкетёры пытаются сдвинуть глыбу в сторону. Им пришлось изрядно попыхтеть, пока громадный камень медленно, как бы нехотя, шевельнулся и тяжело откатился в сторону. Перед ними оказалась большая ниша. Свет факелов выхватил из темноты семь окованных железом чёрных сундуков, аккуратно поставленных рядом друг с другом. В отблесках пламени тускло сверкнули бронзовые ручки на крышках и по бокам сундуков. Из замочных скважин торчали ключи. Над сундуками с потолка ниши свисала массивная, покрытая ржавчиной цепь с кованым кольцом на конце.

Мертич при виде сундуков выругался, призвав на свою голову все силы ада, и воскликнул:

— В этих проклятых сундуках хранится всё достояние берегового братства, но золото — воистину металл дьявола, и всех, кто за ним охотится, приводит к гибели! Будь я проклят, если это не так!

— Поэтому я предпочитаю железо и сталь, — заметил Хильденбрандт.

При этих словах барон как-то странно взглянул на Валленштейна, и тот, единственный из присутствующих, понял его и сразу насторожился, зная по опыту, на что способен его бывший корпорантский товарищ и соперник, окажись у него в руках оружие. Однако пленники были сейчас безоружны, а Мертич к тому же изрядно искалечен на дыбе. А у него, имперского графа Валленштейна, только тут в пещере в распоряжении был целый взвод вооружённых до зубов мушкетёров, да и сам он готов был в любой момент заслонить своим телом его высочество герцога Штайермарка от любой опасности. Однако в поведении Хильденбрандта было нечто такое, что он всем нутром почувствовал смертельную опасность и стал настороженно оглядываться по сторонам. И хотя в пещере — да и судя по всему снаружи — всё было спокойно, графу пришлось оторвать мушкетёров от созерцания сундуков, приказав им быть настороже, в полной боевой готовности и не спускать глаз с пленников.

— Откройте сундуки, — велел герцог, и его голос вновь стал писклявым, в нём чувствовалось нетерпение.

Хильденбрандт, бросив насмешливый взгляд на Валленштейна, который велел мушкетёрам взять барона на прицел, подошёл к сундукам и одну за одной быстро поднял окованные железом крышки.

— Ваше высочество, здесь нет никакого золота! — раздалось изумлённое восклицание Валленштейна, стоявшего ближе всех к сундукам.

— Как нет? — взвизгнул потрясённый герцог. — Вы, шутите, граф?

— Там ровно тридцать пять цехинов, — подтвердил Хильденбрандт.

— Ты издеваешься, нечестивец? — с угрозой прошипел герцог. — Ты, вероятно, забыл наш уговор.

— Не забыл, ваше высочество. Три с половиной миллиона спрятаны надёжнее, чем вы думаете. Ведь оставлять столько золота в сундуках в обыкновенном гроте было бы безумием. Чтобы вы, ваше высочество, могли мне доверять до конца, я сию же минуту покажу, где спрятаны три с половиной миллиона цехинов. Для этого нужно только дёрнуть за это колечко, и тогда всё станет на свои места, — с этими словами барон взялся за кольцо, закреплённое на конце свисающей из-под свода цепи.

— Нет, погоди! — взвизгнул герцог. — Этим займусь я лично, ибо я вижу, что ты, грязный ублюдок, опять мудришь. Имей в виду, негодяй, мне уже изрядно надоели твои истории о золоте, — зловещим голосом добавил он, берясь холёной изящной рукой в белой перчатке за покрытое ржавчиной кольцо.

— Как будет угодно вашему высочеству, — пожал широкими плечами Хильденбрандт. — Дальше спрячешь, ближе возьмёшь.

— Что ж, посмотрим — куда ты умудрился запрятать мои миллионы, — со злобой сказал герцог и, внезапно заметив, с какой растерянностью смотрит Мертич на Хильденбрандта, добавил с угрозой: — Здесь что-то не так. Ускоки, кажется, пытаются меня обмануть, если это случится, клянусь спасением своей души, вы позавидуете тем негодяям, которых я велел повесить в Градиске! — С этими словами он дёрнул за кольцо.

— Ваше высочество... — воскликнул Лемормен, но было уже поздно.

Раздался страшный грохот, и вход в пещеру оказался наглухо перекрыт обвалившимися огромными глыбами.

— Что это? — удивился герцог, с растерянностью взирая на камни у выхода из пещеры. — Где золото?

— Это значит, ваше высочество, что вы имели неосторожность сунуться в пасть Циклопу, и он вас проглотил. Вы оказались в его брюхе, словно Иона в чреве кита, — спокойно заметил Хильденбрандт. — А золото... оно в этих сундуках — ровно тридцать пять цехинов. В последний момент я решил сократить выкуп в сто тысяч раз.

— Ты что, очумел, негодяй? — взревел герцог. — Взять его!

Однако, едва Валленштейн успел обнажить шпагу, как Хильденбрандт перевёл на него насмешливый взгляд единственного глаза.

— Не спеши, товарищ, — произнёс он жёстким тоном и кивнул в сторону галерей, ведущих в недра острова.

Там в колеблющемся свете факелов поблескивали стволы мушкетов не менее двух сотен вооружённых до зубов людей. В этих головорезах легко было узнать знаменитых иллирийских пиратов, так называемых ускоков.

Адмирал Мертич с изумлением посмотрел на барона и, потрясённый до глубины души, лишь прошептал:

— А ты и в самом деле Одиссей. Будь я проклят, если это не так.

— Нет, на этот раз — Циклоп, — подмигнул ему Хильденбрандт единственным глазом и обратился к растерянному герцогу: — Ваше высочество, теперь вы и в самом деле пленник Циклопа. Сопротивление бесполезно. Одно моё слово — и вас всех изрешетят и изрубят. Поэтому прикажите вашей охране сложить оружие. Вы можете остаться при своей шпаге.