Слух о появлении в городе головорезов генерал-вахмистра и самой дочери генералиссимуса быстро разнёсся по всему Эгеру, и вся шайка предателей и убийц постаралась вовремя скрыться. За кровавое злодеяние, совершенное в полночь 25 февраля 1634 года, пришлось сполна расплачиваться перепившимся солдатам — главные заговорщики успели вовремя унести ноги. Более того, за участие в злодейском убийстве Валленштейна они вскоре будут обласканы Фердинандом II и щедро осыпаны милостями: оберст Батлер, кроме титула имперского графа, получит поместье Фридберг, принадлежавшее раньше дочери Валленштейна; гауптман Лесли тоже получит графский титул и станет камергером при дворе императора; граф Октавио Пикколомини по указу императора унаследует всё состояние убитого им графа Трчка, а также будет повышен в воинском звании до генерал-лейтенанта и вскоре — ко времени знаменитого сражения под Ньердлингеном — станет фельдмаршалом.

Изувеченный труп герцога Валленштейна всадники обнаружили прямо среди улицы, неподалёку от замка, чуть было не налетев на него. Рейнкрафт резко натянул поводья, так что взмыленный конь встал на дыбы. Соскочив с седла и подхватив мёртвое тело на руки, он отнёс его в бывшую ставку, где приказал облачить мёртвого генералиссимуса в подобающую одежду и боевые доспехи. Разыскали и тела погибших защитников герцога.

Обращаясь к стоящим с хмурыми лицами рейтарам, Рейнкрафт сказал громовым голосом, разнёсшимся по всему залу:

— Похороним его высочество герцога Фридландского и Мекленбургского, главнокомандующего имперской армией и войсками Лиги, как солдата, ибо он всю жизнь был солдатом!

Рейтары положили на пол параллельно друг другу две кавалерийские пики. Барон, подобрав одну из валявшихся поблизости шпаг, аккуратно положил её поперёк пик, следом и Брунгильда положила на пики свой окровавленный клинок. Затем ещё шестеро рейтар положили шпаги на древки пик. После этого барон Рейнкрафт сбросил с себя парадный малиновый плащ с белым мальтийским крестом и всё это накрыл им. Больше барону не суждено будет носить плащ мальтийского рыцаря. На образовавшееся ложе осторожно уложили тело герцога Валленштейна, закрыли его личным штандартом. Точно также поступили и с мёртвыми телами графа Трчка, графа Кински, барона фон Илова, ротмистра Ноймана. Верного слугу Карла Альтгорна, у которого не было личного штандарта, накрыли обыкновенным плащом. Таким образом были подготовлены шесть смертных боевых лож, достойных самих древнегерманских вождей и героев. Бледная, кусающая губы Брунгильда с благодарностью взглянула на барона. Раздалась частая дробь полковых барабанов, и генерал-вахмистр Рейнкрафт, выхватив из ножен свою шпагу, полученную в награду за битву при Дессау из рук самого герцога Валленштейна, отсалютовал ею и подал знак рейтарам. Тотчас восемь солдат взялись за древки пик и осторожно подняли на могучие плечи тело генералиссимуса. Остальные сорок рейтар подняли на свои плечи пятерых мёртвых героев, которые предпочли погибнуть в неравной схватке с предателями, до конца выполняя рыцарский долг. Под грохот барабанов, со склонёнными знамёнами солдаты пронесли через весь город останки герцога Валленштейна и его верных соратников. За северной заставой Рейнкрафт приказал погрузить тела героев в шесть маркитантских повозок, которые тронулись в путь, держа направление на Фридланд.

Передней повозкой, где находилось тело Валленштейна, правила статная женщина, всё ещё очень красивая, несмотря на свои сорок с небольшим лет. Это была Ингрид Бьернсон. Временами она оглядывалась на неподвижное тело герцога, и перед её мысленным взором возникали картины прошлого, когда она была ещё юной девушкой, а Валленштейн молодым красивым безумно отважным рыцарем: дворец молдавского господаря в Сучаве и печальная улыбка Флории-Розанды, возвращение в Моравию с раненым рыцарем, рождение дочери. Она думала о пути Валленштейна к славе, о своей судьбе, о том, как осталась простой ключницей в замке Фридланд и продолжала любить его той любовью, которая выпадает только на долю таких героев, как отважный красавец Сигурд и валькирия Свава. Глаза у Ингрид были сухие, и по щекам не текли слёзы, ибо она свято верила, что им обоим ещё предстоит родиться вновь.

Внезапная гибель герцога Валленштейна — главнокомандующего имперской армией и войсками Католической Лиги вызвала резонанс во всей Европе и придала совсем другой характер длительной междоусобной и религиозной войне в Германии, в которую втянулись почти все европейские страны, имеющие колонии в Америке, Азии и Африке и которую поэтому можно было бы назвать Первой мировой войной.

В нужный момент история вывела Валленштейна на свою арену не простым статистом, но главным действующим лицом, вручив в его крепкие солдатские руки судьбу Священной Римской Империи германской нации, подняла его на огромную высоту от мелкопоместного дворянина до главнокомандующего имперской армией и войсками Католической Лиги, Адмирала Океанических и Балтийских морей с титулами герцога Фридландского и Мекленбургского, князя Саганского. Когда же до вожделенной королевской короны доблестному рыцарю Альбрехту фон Валленштейну оставалась всего лишь одна ступенька, ему внезапно пришлось покинуть подмостки исторической арены, заплатив за свой неслыханный взлёт собственной жизнью.

Как это часто бывает в Истории, народ оказался ближе всех к истине, по достоинству оценив историческую миссию ушедшего под своды бессмертия рыцаря. До сих пор немецкие крестьяне и бюргеры распевают в бройкеллерах так называемую «Отходную Валленштейну», прекрасную балладу, созданную ещё в эпоху Тридцатилетней войны. Возможно, некоторые из оставшихся в живых соратников герцога, странствуя по дорогам разорённой Германии, собирались после очередных кровопролитных сражений в каком-нибудь захудалом кабачке и слушали, как простые люди, измученные бесконечной кровопролитной и разорительной войной, страдающие от опустошительных набегов мародёров из обоих лагерей, пропивали последние гроши, которые у них ещё не успели отобрать, и в тяжёлой тоске под звон бокалов и грохот пивных кружек громкими голосами выводили: