Все налоги чехи теперь будут платить только в мою казну! Ведь у меня на содержании сорокатысячная армия, преданных мне лично солдат! Клянусь, сюда больше не ступит нога имперского сборщика налогов! Верно я говорю?

— Совершенно верно, — поддакнул герцогу оберст Кински, который уже давно пытался склонить Валленштейна к союзу с Саксонским курфюрстом. — Совершенно верно, ваше высочество, — повторил он. — Чехия по праву принадлежит только вам!

— С такой армией я спасу не только Чехию, но всю Германию, и многострадальный немецкий народ сможет вздохнуть с облегчением, когда я, наконец, прекращу эту бессмысленную кровавую бойню, которая длится уже больше пятнадцати лет, — гнул своё герцог.

— Пора уже давно объединить все земли Германии и Чехии в одно могущественное королевство! — воскликнул Кински, встряхивая пышными светло-русыми кудрями.

— ... и основать новую королевскую династию! — добавил фон Илов.

— За короля новой Великой Германии и Чехии, за императора нового Великого Германского Рейха! — поднял свой бокал граф Трчка.

— За его величество Альбрехта фон Валленштейна — будущего императора Великого Германского Рейха и короля Чехии! — гаркнул Рейнкрафт.

Едва генерал-вахмистр произнёс этот тост, как в коридоре послышался какой-то странный шум, который быстро нарастал. Топот множества ног, обутых в тяжёлые ботфорты, лязг оружия, крики и проклятия стремительно приближались. Казалось, лавина камней несётся с горных вершин, сметая всё на своём пути.

Герцог и его офицеры разом замолкли на полуслове и с удивлением встревоженно переглянулись. Внезапно огромная двустворчатая дверь в зале с грохотом распахнулась, и внутрь ворвалась толпа вооружённых до зубов солдат. В основном это были люди графа Пикколомини и гауптмана Деверокса, который с алебардой наперевес мчался впереди всех и явно был предводителем этой толпы внезапно обезумевших ландскнехтов.

— Умри, шельма! — воскликнул Деверокс, нанося удар остриём алебарды самому герцогу, однако, тот, несмотря на винные пары в голове, в последний момент сумел увернуться.

Рейнкрафт первым выхватил шпагу из ножен и заслонил собой герцога, отражая яростные удары клинков, мушкетных пик и алебард, сыпавшихся со всех сторон. Примеру Рейнкрафта немедленно последовали все участники застолья, к которым присоединился и растерявшийся в первый момент камердинер. Начавшаяся жестокая схватка была далеко не равной, но пятеро офицеров во главе с герцогом, а также верный Карл сражались с яростью обречённых. Они спина к спине, опрокинув огромный стол и пустив в ход тяжёлые табуреты, заняли круговую оборону, постепенно отступая к двери, ведущей в спальню герцога. Вдруг из боковой двери зала, которая вела в женские покои, появилась в высоких ботфортах, мужских штанах от охотничьего костюма и белой рубашке Брунгильда. Она, внезапно услышав громкий странный шум в зале — крики, звон клинков — не мешкая, полураздетая выскочила из своих покоев, оставив насмерть перепуганную горничную и прихватив на всякий случай шпагу и кинжал. Брунгильда увидела отца и верных ему офицеров, яростно сражающихся против толпы озверевших полупьяных драгун, алебардиров и стражников, и, не колеблясь ни секунды, бросилась в бой, словно истинная валькирия из древнегерманских саг, прокладывая себе дорогу клинком. Уроки фехтования под руководством маркграфа Нордланда пошли ей впрок, проведя ряд защитных приёмов, ответила стремительными колющими и рубящими ударами, которые часто достигали цели. Дочь Валленштейна действительно сражалась, словно настоящая валькирия. Несколько раз падая после молниеносных прыжков, она умудрялась тут же оказываться на ногах. Вражеские клинки несколько раз рассекали её белоснежную рубашку, но, кроме пустяковых царапин, вреда этой отважной девушке не принесли: она была, словно заговорённая от вражеских клинков. Однако на Брунгильду обратил внимание сам Нитард и тут же указал на неё Пикколомини. Граф всё понял без лишних слов и немедленно атаковал девушку с фланга, в то время как Нитард пытался подобраться к ней с тыла. Девушка сменила позицию и увернулась от страшного рубящего удара пламенеющего клинка Нитарда по голове, сумев прикрыться от толедской шпаги кинжалом. Ей удалось ответить на выпад Пикколомини, отведя колющий удар в сторону, обманно уколов в правое бедро противника она тут же нанесла настоящий глубокий укол в левое плечо зарвавшемуся предателю. Граф отскочил назад. Брунгильда продолжала удерживать в ловушке своего кинжала клинок Нитарда и, находясь от него на близком расстоянии, нанесла иезуиту ощутимый удар ботфортом в пах. Удар кинжалом в спину не достиг цели, так как наткнулся на лёгкий панцирь под камзолом, что и спасло Нитарда от верной гибели, нанести же повторный удар ей уже не хватило времени: граф самоотверженно отвлёк эту разъярённую фурию на себя, ему на помощь тотчас бросились несколько алебардиров.

В это время её отец, яростно отбиваясь от наседающих на него предателей, заметил, в какое тяжёлое положение попала Брунгильда: мастерски отражая сыплющиеся со всех сторон удары, он между двумя выпадами указал остриём шпаги Рейнкрафту в сторону дочери, которая только каким-то чудом отбивалась от Пикколомини и нескольких озверевших алебардиров.

Генерал-вахмистр, мгновенно проведя блестящую комбинацию колющих и рубящих ударов, пробился к уже изнемогающей девушке, несколькими могучими мастерскими ударами он расшвырял солдат, а Пикколомини поспешил трусливо ретироваться.

— Пробивайтесь к двери в женские покои! — крикнул герцог дочери и Рейнкрафту, медленно отступая со своими соратниками к собственной спальне. — Кто прорвётся, пусть отомстит за нас так, чтобы враги и предатели надолго запомнили этот кровавый пир. Прощайте! С нами Бог! — Это были последние слова, которые они слышали от герцога Валленштейна в ту кровавую февральскую ночь.

Барону Рейнкрафту, благодаря его нечеловеческой силе и мастерству в искусстве фехтования, всё-таки удалось вместе с Брунгильдой пробиться к указанной двери, по пути к ней уложив наповал ещё нескольких солдат. Расшвыряв неуклюжих алебардиров, Рейнкрафт втолкнул Брунгильду в дверь, прикрывая её отход. В этот напряжённый момент он вдруг ясно увидел, что противник резко усилил натиск на оборону герцога: очухавшийся после удара Нитард, преодолевший свою трусость Пикколомини и не помнящий себя от бешенства Деверокс вместе со взбунтовавшимися гвардейцами с рёвом бросились в новую атаку на Валленштейна и верных ему офицеров. На глазах у Рейнкрафта клинком Нитарда был сражён ротмистр Нойман. Однако оставшиеся соратники герцога сражались с такой звериной лютостью, что атака заговорщиков захлебнулась.

— Ну, кто ещё желает отведать настоящего тевтонского меча? — воскликнул Илов, взмахивая окровавленной рейтарской шпагой и насмешливо глядя на теснящихся у стен зала драгун и алебардиров.

Рейнкрафт хотел было присоединиться к своим друзьям, но в этот критический момент увидел, как в зале появился оберст Батлер в сопровождении Лесли, Гордона и почти целого отделения шотландских стрелков во главе с фельдфебелем Мак-Леодом. Все они, за исключением Батлера, были вооружены тяжёлыми испанскими мушкетами и алебардами.

— Кажется, наступило время платить по счёту, — глубокомысленно изрёк Батлер, окинув критическим взглядом побоище и выхватил из-за пояса пистолет и разрядил его в фельдмаршала Илова, и когда тот, раненый, припал на одно колено, ирландец с кривой усмешкой добавил: — Долг платежом красен! Не правда ли, барон? Ты умрёшь на коленях, проклятый тевтон!

И, повернувшись к солдатам, всё ещё трусливо жмущимся к стенам, оберст рявкнул:

— Чего ждёте, канальи?! Вперёд, трусливые ублюдки!

Драгуны и алебардиры очнулись, наконец, и под ободряющие крики Нитарда дружно бросились в атаку.

На Илова набросился Нитард, примеру которого тотчас последовал Пикколомини. Раненый фельдмаршал сумел отразить коварный удар его шпаги, направленный в горло, но Нитард стремительным движением клинка проткнул его мужественное сердце.