Я себя пока не вижу, лишь чувствую, как туго стягивает талию и грудную клетку плотный корсаж, делая фигуру изящнее, как ласкают ноги длинные шелковистые юбки, как плотно облегают плечи узкие рукава, заканчиваясь скромными оборками на локтях и оставляя открытыми предплечья. Лишь после окончания всех поправленный передо мной выставляют большое зеркало, а я смотрю в него и не могу поверить, что эта сказочная принцесса – я. Нежно-персиковое платье подчеркивает цвет кожи, заставляя щеки заиграть румянцем, ключицы кажутся необычайно хрупкими и тонкими в открытом вороте, вышитый бабочками корсаж переливается от золотистых нитей, а верхняя юбка наряда раскрывается, являя под собой нижнюю всего лишь на тон бледнее цветом.

И на смену волнению перед приемом, приходит совершенно другое, чисто женское, и такое наивное, – больше чем себе в зеркале, я хочу понравится Рейну. Безумно хочу… Как в фильме. Чтоб он вошел и замер в восхищении, как часто это показывают в кино. Но отчего-то в жизни в такое не верится… Я пытаюсь утешать себя мысленно, что реакция мужчины совсем не важна, главное моя самооценка, мое удовлетворение от собственного внешнего вида, да только когда дверь в гостиную тихо отворяется, я все равно застываю будто соляной столб, чувствуя, как замирает в груди сердце.

Боюсь поднять глаза, боюсь взглянуть прямо и едва сдерживаю себя, чтобы нервно не вцепится руками в юбку. Тишина повисает в комнате, словно липкая паутина, и горло сдавливает от нахлынувшей, как лава, неуверенности.

– Ты… Тебе не нравится? – закусываю губу, наконец, найдя в себе силы взглянуть на Рейнхарда.

Он потрясающе красив в черном фраке, и кажется мне сказочным принцем. Даже не верится, что такой  мужчина мой самый что ни на есть настоящий муж. Сейчас, как никогда, я понимаю, что влипла по самые уши, и болезнь по имени любовь уже пустила свои сладкие ростки в моем сердце.

– Вета, – шагает он ко мне, и снова застывает. Его рука, инстинктивно тянувшаяся, чтоб привлечь меня в объятья, опадает, словно он боится дотронуться. Служанки и фрау Метчилд тихо-тихо выскальзывают из комнаты, тактично оставляя нас наедине. – Ты прекрасна… – тихо говорит он.

Сердце в груди делает кульбит, и воздух застревает в легких, превращаясь в тысячи мягких щекочущих перышек. Я опускаю ресницы, одновременно чувствуя смущение и удовольствие от его восхищенного взгляда.

Муж в приглашающем жесте сгибает руку в локте, я несмело кладу ладонь на его предплечье, и вместе мы направляемся туда, где мне быть совершенно не хочется.

Спроси меня потом, как найти дорогу в зал приемов, я бы ничего вразумительного не смогла ответить. Галереи, ступеньки, извилистые коридоры я замечаю лишь краем глаза, все внимание, уделив повторению правил и шагов в вальсе, которым мы должны открывать танцы. А еще прислушиваюсь к какому-то необычному, незнакомому трепетному чувству, которое мной овладевает. Ощущения такие, будто я невеста на собственной свадьбе, красивая, желанная и единственная, идущая под руку с самым восхитительным из всех мужчин на Земли и Эрдлихе.

Погруженная в собственные мысли, я даже не замечаю, как оказываюсь перед высокими двустворчатыми дверями, украшенными позолотой. Лакеи с обеих сторон услужливо распахивают створки, и мы шагаем в наполненный музыкой и разговорами зал, словно ныряем в густой, напитанный искрящимся напряжением кисель инстинктов, чувств и магии.

– Герр канцлер Рейнхард Вольф и фройляйн Цветана Вольф – объявляет распорядитель, и все взоры останавливаются на нас, а вокруг воцаряется гулкая тревожная тишина.

Я вижу в глазах всех присутствующих дам неприкрытое восхищение, направленное на Рейна, мне же достаются настолько злобные взгляды, что я едва не спотыкаюсь на ровном месте.

Разноцветные наряды мелькают вокруг, словно всполохи фейерверка, придворные кланяются и приседают в книксенах, приседают в книксенах и кланяются. Голова идет кругом, я же стараюсь смотреть только вперед, где на почетном месте восседает хозяин всего этого мероприятия, его величество Орэль Карлинг, а рядом с ним принцесса Николетта.

Рейнхард говорит стандартные слова приветствия и пожелания, король что-то отвечает, я улыбаюсь приклеенной улыбкой, ощущая пронзительный взгляд синих, как сапфиры, очей ее высочества. Мне крышка – бьется в голове испуганной птахой единственная мысль…

А когда приходит время всем расположиться у стола, широко улыбающийся монарх внезапно произносит тост и шокирует придворных вестью о нашей с Рейном помолвке, и без того усугубляя мое паническое состояние. Я слышу, как выскользнувший из пальцев Николь бокал со звоном разбивается, а тишина вокруг взрывается возгласами поздравлений. Рейн благосклонно их принимает, перекидываясь общими фразами с доброжелателями, я что-то тоже говорю, если обращаются исключительно ко мне. Но чувствую искреннее облегчение, когда этот бурный поток пожеланий, наконец, стихает, а слуги начинают вносить первые блюда, показывая, что пришло время приступать к торжественной трапезе.

Мы садимся возле монарших особ – я оказываюсь между королем и собственным мужем-женихом – и весь ужин чувствую на себе странный взгляд Николь, расположившейся прямо напротив. Под таким взглядом, естественно, кусок не лезет в горло, и само употребление пищи становится сущим наказанием. Благо, Рейнхард и его величество отвлекают и развлекают меня беседой.

Затем, когда ужин по регламенту подходит к концу, а присутствующие начинают больше внимания уделять разговорам и сплетням, а не еде, король дает понять, что трапеза закончена. И я понимаю, что пришло время танцев. У меня все холодеет внутри, словно скользкая гадюка поселилась в желудке, и теперь там мерзко ворочается.

– Где твоя смелость, малышка, – склоняется к моему уху муж, увлекая меня в центр зала. Тишину разрывают первые аккорды мелодии, на мою талию опускается теплая ладонь, вторая захватывает в плен мои похолодевшие от волнения пальцы. – Доверься мне, Вета. Просто отпусти себя, не думай ни о чем… – проникновенно шепчет Рейнхард, и у меня создается впечатление, что он не только танцы имеет в виду.

И я отпускаю, полностью... Беспрекословно слушаюсь совета, и превращаюсь в податливую глину в руках мужа. Он кружит меня в танце, и ноги мои четко ступают, словно чувствуя наперед каждый шаг, словно тело мое читает его мысли, словно мы одно целое, одна душа на двоих.

Постепенно напряжение отпускает, и мысли в голове перестают метаться, словно зайцы. Его рука на моей талии, моя рука на его плече… Это так правильно, так понятно… и… совсем не страшно. У меня даже получается выдавить какую-никакую улыбку, которая в скором времени становится вполне искренней.

– Цветана Вольф? – задаю вопрос, который не посмела озвучивать при посторонних. – Это с каких это пор я стала Вольф? Мы же де-юре не женаты…

– Пока не женаты, – поспешно исправляет муж, чуть крепче прижимая меня к себе. – И исключительно де-юре…

– Пока не женаты, – послушно исправляюсь. – Так почему Вольф? И когда?

– Ты хотела Карлинг? – поднимает брови Ренхард. Но, видя, что я совсем не оценила юмора, продолжает. – С самого начала, – ни капли не раскаиваясь, признается он. – И на это было несколько причин.

– Внимательно слушаю, – делаю сосредоточенное лицо, всем своим видом показывая, как жажду узнать эти несколько причин, причем все до одной.

– Мне нужно было дать тебе аристократическую фамилию, не ниже маркиза. Таких родов у нас немного, и знают их все на память. Мой род подходил лучше всего, тем более официально по документам я твой опекун, я говорил об этом, помнишь?

Что-то такое я действительно припоминаю, только тогда моя голова была занята совершенно другими вещами, и я не придала этим словам особого значения.

– А вторая? – подозрительно щурюсь.