В комнате воцаряется какая-то гулкая давящая тишина, кажется, что даже дыхание мужчин не слышно, лишь из моих опаленных жаром легких вырывается прерывистый вздох. Закончить обряд и консумировать брак… Иначе я буду мучиться… Какое решение примет Рейн? Он, мне кажется, и так был не против... Отчего тогда настолько долго думает? Опасается моей реакции?

– Зови его величество, Дитрих, – решительно произносит канцлер. – Сделаем это немедленно… Хотя бы юридическую и магическую часть… Может, что-то и выиграем...

Дитрих согласно кивает и торопливо выходит, а Рейнхард склоняется ко мне и ласково целует в лоб.

– Вета, милая… – тихо шепчет он. – Я знаю, ты не спишь.

С трудом открываю веки и смотрю на мужчину. Его образ расплывается перед глазами, даже мягкий свет в комнате оставляет серьезный дискомфорт.

– Не сплю, – даже и не думаю увиливать. Что тут такого. Речь идет о моей жизни и здоровье, и я имею полное право знать все.

– Ты согласна стать моей женой? – спрашивает канцлер. Его глаза, скрытые в тени, кажутся темными и немного пугающими. Словно два бездонных омута, в которые затягивает мою душу.

– Разве от моего согласия что-нибудь зависит? – слабо улыбаюсь, и поднимаю руку, провожу ладонью по его колючей от небритой щетины щеке. Он тут же ловит мои пальцы и прижимается губами к раскрытой ладони.

– Нет, ничего, – покачивает головой. – Если это единственный шанс, то я им воспользуюсь, а твое недовольство как-нибудь переживу.

Я чувствую, как его губы раздвигаются в легкой улыбке, и сама улыбаюсь в ответ.

– Это было неизбежно, – отвечаю. – Рано или поздно нам все равно пришлось бы сочетаться браком. Разве нет? Ты ведь этого хотел…

– Пришлось бы. Никуда ты бы от меня не делась, – сверкает он глазами, видимо, припоминая мой побег. – Но я бы предпочел обряд провести после того, как я наведу порядок в парламенте. Чтоб тебе больше ничего не угрожало…

– Мне и так постоянно что-то угрожает, – пытаюсь шутить. – Думаю, измениться немного.

После этих слов Рейн мрачнеет еще больше, и я ободряюще сжимаю его большую ладонь в своих руках.

– Только… – затаив дыхание, начинаю. – Только у меня есть одно условие.

Брови мужчины взлетают вверх, выражая любопытство.

– Как же наша Вета и без условий, – хмыкает он. Да… В чем, в чем, а в договорах я в последнее время преуспела.

– Ну, это не совсем условие, – мнусь я, краснея на этот раз не от жара, а от смущения. – Скорее просьба. Понимаешь, – стесняясь, отвожу взгляд. – Я всегда очень хотела большую семью, любовь, хорошего мужа, кучу детишек… – Рейн приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но я предупреждающе поднимаю ладонь. – Мои родители… Они умерли рано… Мне было лет шесть. Но я помню, что они любили меня, и друг друга. Очень сильно. И бабушка меня любила… И я прошу тебя… Знаю, между нами любви нет, но мы можем относиться друг к другу с уважением, симпатией…и... доверием.  Давай попытаемся... давай попробуем быть хорошей семьей… для наших детей… ведь они когда-нибудь появятся, и для них это будет очень важно…

Моя речь слегка сумбурна и, возможно, не совсем понятна, мысли еще путаются в голове, и я переживаю, понял ли меня Рейнхард. Осторожно смотрю из-под опущенных ресниц, в надежде прочитать на его лице ответ. Но эмоции канцлера скрываются за бесстрастной маской. И это пугает меня не на шутку. С чего я взяла, что он меня послушает, с чего решила, что для него это тоже будет важно? Подумаешь, жена… Разве для него это что-то меняет? Работа – та же, дом – тот же, а интрижкам на стороне законная супруга совершенно не помеха… Это тебе не обычные люди, Вета, высший свет… Семья тут лишь номинально…

Становится больно и обидно… А еще стыдно за свою глупость… Испытывать ко мне влечение и теплые чувства это совсем не означает быть мне верным и хорошим мужем… Видимо я снова обманулась… Наивная, глупенькая Вета…

В этот момент дверь неожиданно открывается и в комнату широким шагом ступает король Орэль, а за ним поспешно семенит Дитрих.

– Ну, и где наши будущие новобрачные? – весело интересуется монарх.

Я слабо трепыхаюсь, чтобы подняться и поприветствовать монарха, как следует, но крепкие руки Рейна удерживают меня на месте.

Добродушный и немного обеспокоенный взгляд короля пробегается по мне – видимо, его ничуть не смущает мое невольное попрание придворных традиций – а затем он переключается на сидящего рядом со мной канцлера.

– Рейн, мне нужно с тобой кое-что обсудить, – многозначительно хмурится его величество Орэль, мигом теряя напускную веселость.

Рейнхард понимающе кивает, легко целует меня в лоб и удаляется с дядей за дверь, а я остаюсь мучиться сомнениями в гордом одиночестве. Дитрих копошится возле стола, раскладывая какие-то инструменты и приборы, за окном смеркается, и особо удачливая ветка мягко скребется по стеклу, нагоняя тоску и волнение. Сонливость, вызванная лекарствами, ввиду последних событий, отступает, словно ее и не было. Я откидываюсь на подушку и прикрываю саднящие веки, чтобы дать глазам немного отдохнуть, но внезапно понимаю, что слышу то, о чем тихо разговаривают в соседней комнате его величество и мой будущий муж.

– Ты уверен? – не скрывая тревоги, спрашивает монарх. – Разве нет возможности немного потянуть время? Ты же себя подставляешь… Если она тебя предаст, последствия будут катастрофическими. Ты готов рискнуть?

Я чувствую, как меня словно кипятком с головы до ног обдает. Вот как обо мне думают? Хотя чего я удивляюсь? Они ни меня не знают, ни моих убеждений. Еще и смогла их обхитрить и сбежать. С чего им мне доверять? Ему доверять…

– Да, дядя, уверен, – сквозь заглушающую мысли обиду прорывается голос канцлера. – Ей плохо и больно. Я не могу на это смотреть… – голос Рейна я совершенно не узнаю. Какие-то незнакомые странные нотки звучат в этой фразе, хотя сам тон довольно-таки твердый и бескомпромиссный.

– Неужели эта малышка затронула твое сердце? – удивляется король. – Ты ее любишь?

Я замираю как мышь, напрягаюсь, стараясь не пропустить ни звука. Во рту пересыхает от волнения

– Люблю? – режет, как ножом, изумленный тон Рейна. – Я не могу себе позволить такую роскошь. Но Вета… Она мне дорога. Эта девочка не заслужила того, чтобы расплачиваться за мою жизнь.

Я знаю, знаю, что это не признание, знаю, что он только что молол какую-то чушь, о любви и роскоши, но сердце все равно бьется в груди, стучит, как молоточек, грозя вот-вот выпрыгнуть…

– Рейн, ты еще не знаешь последних новостей, – как-то слишком веско и значимо произносит король. – Мне об этом доложили всего около получаса назад, буквально перед вызовом Дитриха.

– Есть данные по предателю? Тому, кто следил за Ветой? – тут же догадывается мой будущий муж.

– Да, – как-то слишком виновато подтверждает монарх. – Мне жаль. Это моя ошибка, но это Лизхен. Мы ее задержали. Помнишь одежду, которую служба безопасности передала?

– Одежда Веты? – уточняет Рейн.

– Точнее фартук и чепец, которые принадлежали Лизхен. На них был маячок.

То, что Лизхен предала для меня совсем не является откровением, а вот то, что за мной следили пугает не на шутку.

– Что это за маячок, который королевская служба не засекла? ─ зло бросает канцлер.

– Это новая разработка. Возможно из соседней Ландрии, – оправдывается король. – Поверь, ни магически, ни визуально он был неразличим. Уж королевская служба точно может гордится своими специалистами.

– И с помощью его они выследили Вету?

– Именно. Лизхен оставила свои вещи в комнате, которые и взяла твоя невеста для маскировки.

– Ты хочешь сказать, что они предугадали ее действия? Как? У них есть провидец? – изумляется мужчина. А мне становиться страшно, очень-очень страшно. Это просто невыносимо чувствовать, что о каждом твоем шаге догадываются, знают, наблюдают…

– Я допускаю это. Хотя, они вполне могли просто следить за служанкой, а Цветана взяла их случайно. Так, что подумай дважды.