– Спасибо, – искренне благодарю, мысленно переносясь в то раннее утро, которое мы коротали под ветвями гостеприимного дерева в городском королевском парке.

Сладкое лакомство как рукой снимает вынужденную неловкость, и дальше мы уже болтаем, словно старые приятели, прогуливаясь дорожками сада. Фриц с восхищением рассказывает об учебе, преподавателях, комнате в общежитии, которую делит еще с несколькими мальчишками, и вкусных булочках с какао, коими их потчуют каждый вечер в школьной столовке.

Но все же кое-что неуловимое в его рассказе настораживает меня. Я инстинктивно чувствую, что мальчишка что-то скрывает, особенно, когда задаю вопрос о друзьях.

Внимательно вглядываюсь в его лицо, но Фриц демонстративно широко улыбается и переводит разговор на другую тему, принимаясь расхваливать любимого преподавателя по боевой подготовке.

Мы все дальше и дальше углубляемся в сад, за нашей спиной маячат молчаливые охранники, а перед глазами расстилается гладь пруда.

Ноги сами привели нас к заветному месту. Я вижу, как у Фрица сжимаются ладони в кулаки, сдерживая оборот. Инстинктивно  ребенок хочет вновь обратиться в родную ипостась и почувствовать прохладу водоема. Да я и сама с трудом сдерживаюсь, чтоб с головой не ухнуть в прохладные воды озерца. Мы, не сговариваясь, переглядываемся и тихо вздыхаем. Эх, было время...

– А вот вы где? – слышится за спиной тихий голос, прерывающий наши многозначительные гляделки. Удивленно поворачиваюсь и замечаю привалившегося к дереву мужа. И когда он успел так незаметно подкрасться? Одно слово – хищник!

– Привет, – довольно улыбаюсь, искренне радуясь встрече с Рейном. Не часто мне приходится видеть его посреди рабочего дня, точнее, почти никогда.

– Герр канцлер, – рядом тихо пищит мальчишка и склоняется в почтительном поклоне, как и подобает юному ученику.

Муж отвечает на поклон легким кивком головы, шагает ко мне, чтоб подарить приветственный поцелуй, но не отпускает, как того требуют приличия, а задерживает в объятьях, словно боясь выпустить из рук.

– Рад видеть тебя Флоренс, – он, удовлетворившись тем, что я рядом, встречается взглядом с ребенком. – Я очень доволен твоими успехами в учебе.

– Спасибо, герр канцлер, – тушуется малыш, но даже стеснение не в силах скрыть его полный обожания взгляд.

– Скажи, а ты бы хотел в будущем работать на королевскую службу безопасности? – интересуется муж, располагая меня в кольце своих рук, так, чтобы я плотно прижималась спиной к его груди, а лицом мы оба были повернуты к нашему собеседнику.

– Шутите? – восклицает Фриц. – Конечно, хотел! Только… только разве туда берут таких, как я, – мигом мрачнеет ребенок и опускает глаза.

– Туда берут талантливых и умных ребят, независимо от происхождения, – уверяет мой супруг. – И если твои успехи будут такими же потрясающими, то тебя ждет хорошее будущее. А пока у меня для тебя есть небольшое предложение, – взор малыша загорается, он вскидывает голову, с любопытством и надеждой смотря на нас. – И, кстати, приняв его, вы с Цветаной можете чаще видеться… – добавляет Рейн.

Мы с Фрицем переглядываемся, и так уже понятно, что ответит мальчик, но последняя соблазняющая фраза была словно вишенка на торте.

– Вета, тебя там уже фрау Метчилд заждалась, – обращается ко мне муж, и я с удивлением понимаю, что мы с Фрицем и правда заговорились, совершенно не замечая времени. – Зид и Тиз тебя проведут. А мы с юным Флоренсом еще немного пообщаемся.

Впервые мне не хочется идти к почтенной герцогине на урок, но приходится себя перебороть. Целую на прощание мужа в щеку и выскальзываю из его крепких объятий.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– До встречи, Фриц. Надеюсь, скоро увидимся.

– Я тоже, – ворчит ребенок, явно тоже не желая расставаться. Но его попытки скрыть недовольство настолько умильны, что у меня на губах невольно появляется легкая улыбка.

Мальчик стоит напротив, по-взрослому сцепив руки за спиной и уткнувшись глазами в землю.

– Эй, храбрец, скоро у нас появится больше времени вместе, не забыл? – шагаю к нему. А затем я неожиданно даже для себя заключаю ребенка в объятья. В первую минуту он застывает словно статуя, и, кажется, даже не дышит, но потом я чувствую, как тонкие детские руки обхватывают меня с необычайной силой. Фриц лишь на несколько минут позволяет себе подобную слабость, а затем поспешно отстраняется. Я широко улыбаюсь, надеясь, что слезы, выступившие на моих глазах совершенно не заметны.

– До свидания Фриц.

– До свидания Вета, – хрипло говорит он.

Я еще раз целую мужа и шагаю к дворцу в сопровождении своей незыблемой охраны, но в последний момент оборачиваюсь и вижу, как доверительно общаются эти двое, обсуждая свои секретные темы, и сердце наполняется непонятной радостью.

Мне казалось, что до приема еще уйма времени, и у меня будет возможность подготовится. В результате, когда прошлым вечером во время занятий по танцам герцогиня огорошила меня новостью о том, что настолько пугающий меня день уже завтра, я даже сбилась со счета. Вим, который доблестно исполнял роль моего партнера, надо отдать ему должное, даже не поморщился, когда я наступила ему на ногу.

– Не может быть, фрау Метчилд, – остановилась, переводя дыхание, и откинула со лба немного влажную прядь волос. – Я точно помню, что прием должен состоятся в субботу.

Мы вальсировали уже не один час, но я все равно иногда сбивалась с ритма и чувствовала себя скованной в танце.

– Все верно, – кивнула герцогиня, постукивая сложенным веером по ладони. - Сегодня пятница. С утра была последняя примерка бального платья, или вы запамятовали, фройляйн Цветана?

Точно, была. Только как-то в моей голове эти два события не связались воедино. И теперь вот, после тревожного сна в объятьях мужа и нервного напряжения, которое ни на миг меня не отпускало, до меня наконец доходит весь ужас происходящего. Я и прием… Прием и я…

Несмотря на дни, проведенные в усвоении новых знаний и правил, я все еще ощущаю себя невеждой, и до дрожащих поджилок боюсь всего этого скопления местной аристократии. И ладно бы, если б я была одной из расфуфыренных дам, приглашенных в качестве гостей, а так мне придется занять положение выше их. Мне – выскочке из захолустья и даже не оборотнице. Да они ж взглядами съедят меня и не поперхнуться.

День проходит в волнениях и тревогах. Мне уже успели сделать потрясающую прическу, скрутив волосы венком на голове и выпустив несколько прядок, завитых щипцами в кокетливые локоны. И пока жду свой наряд, чтоб нервно не метаться по комнате, решаю повторить фигуры танца. Я успеваю дважды прогнать движения самых популярных из них, пока меня не останавливает Вим.

– Успокойтесь, фройляйн, – слегка придерживает меня за плечи мужчина. Подобная вольность, вообще-то, запрещена, но за эти дни Вим стал мне настоящим другом, и я даже не обращаю внимания на это нарушение правил. – Вы только мучаете себя. Поверьте, когда вам придется открывать бал, все вспомнится само собой. А если что-нибудь забудете, то герр канцлер обязательно подскажет, он чудесно танцует.

– Я его опозорю, – шепчу в панике, заламывая руки.

– Ничего подобного, – качает головой добрый камердинер. Гладкая лысина блестит на солнце, и сама напоминая солнечный диск. – Я точно знаю, что в вашей умной головке отложились все необходимые знания. А даже если что-то и напутаете, то не страшно. Герр Рейнхард не обращает внимания на придворный этикет, уж поверьте мне, а на всех остальных не стоит и оглядываться.

Слова камердинера немного успокаивают, и когда в дверях гостиной появляется фрау Метчилд в сопровождении нескольких служанок и модистки, которые аккуратно несут мой наряд, я уже могу хотя бы спокойно дышать.

Вим понятливо удаляется, а девушки под руководством графини и неусыпным контролем Бруны принимаются облачать меня в сие великолепие портновского искусства. Модистка, фрау Лойц, придирчиво осматривает наряд и в процессе одевания кое-что иногда подправляет.