Похоже, что я слегка погорячилась, когда думала, что с ним возможно договорится. Рейнхард больше на мои вопросы не отвечает, а, увидав, что я уже наелась, возвещает о том, что с утра ко мне явится личная служанка, а ему уже пора, желает спокойной ночи и удаляется восвояси. Это пожелание, воистину, звучит как издевательство. Ночи остается с гулькин нос, а спокойствием тут и подавно не пахнет.

И хоть в постель я послушно ложусь, но уснуть не могу, ворочаясь с боку на бок. Очень мешает свет, который пробивается сквозь балдахин. Мужчина даже и не подумал объяснить мне, как выключить лампы, и теперь комната ярко освещена несколькими светильниками, стоящими на длинных тонких ножках в каждом из углов спальни. Я, перепробовав кучу способов, так и не нахожу тот, которым можно их погасить, единственное чего мне удается добиться – немного приглушить яркость, проведя ладонью сверху вниз по стойке торшера.

Внутри меня словно все замерло, заморозилось. превратилось в глыбу льда. На эмоции совсем не остается сил, лишь холодная решимость вырваться из этого плена, из этой ловушки, и вернуться домой. Только бежать вот так наобум я не намерена. Пока я ничего не знаю ни об этом мире, ни о населяющих его жителях. Есть оборотни, это я поняла. Да и люди для них, судя по всему, тоже не в новинку... А кто еще? Эльфы? Драконы? Гномы? Все ли жители обладают магией, или, допустим, избранные?

Иногда мне в руки попадались книги о попаданках, и, как правило, в них героини приобретали какие-то силы, благодаря которым становились непобедимыми воительницами, искусными магессами, желаемыми невестами. Но то книги, выдумка, сказка, а вокруг меня действительность, самая что ни на есть настоящая, и уж точно ничего похожего на волшебство я в себе не ощущаю.

Второй вопрос, который меня волнует – возможно ли вообще вернуться на Землю? Логично предположить, что раз есть вход – то должен быть выход. Только логика в последнее время меня слишком уж подводит, то ли она у меня специфическая, то ли сами законы природы изменились.

Потом, отчего-то, мысли перескакивают совершенно на другое. Рейнхард все же меня спас, расправился с шайкой Николая, а я его так и не поблагодарила. Ведь он, и правда, мог дальше себе лежать тихонько в темном углу и не вмешиваться во всю эту заваруху, ан нет, встрял в разборки и выручил меня. Справедливо, конечно, упомянуть, что и я сама спасла ему жизнь, но ведь и благодарности никакой не требовала. Теперь мы с ним, можно сказать, квиты. Только уволакивать меня зачем было? Потому что мир не понравился? Как он там его назвал? Неприятный и непонятный? Но это ведь совсем не причина?… Как я уже поняла, ко мне-то он теплых чувств совсем не испытывает, так зачем тащить за собой такую обузу?

Тихо вздыхаю, закусив губу. Голова начинает побаливать от усталости и вертящихся, как осы в улье, мыслей. Но в глаза, словно кто-то вставил спички – никак не могу их сомкнуть, будто выпила литр кофе, или такой же объем энергетика…

А что если Рейн посчитал весь наш мир опасным и, чувствуя за меня ответственность, решил, что таким образом отдает долг? Точно! Вот в чем проблема! Он меня спасает до сих пор! Значит… значит, нужно его просто убедить, что я там в безопасности, что Земля не настолько плоха. Там живут и добрые люди, готовые прийти на помощь, у меня есть защита, есть место в жизни, цель и четко распланированное будущее.

Понемногу план вырисовывается. Я просто постараюсь объяснить Рейнхарду, что мне ничего не угрожает, и меня можно возвращать обратно. Тогда, даже сбегать не придется, все решится само собой.

Тихо улыбаюсь своим радужным мыслям и с удовольствием потягиваюсь. Решение проблемы умиротворяет намного лучше любых снотворных. И хотя остается проблема – как найти способ поговорить с канцлером, но это мелочи. Главное, что решение есть, и я его знаю.

Наконец, глаза начинают слипаться, и я засыпаю все с той же довольной улыбкой на губах.

А утром меня будят тихие, едва слышные шаги рядом. Моментально вскакиваю, испуганно озираясь. На миг мне кажется, что я снова, там, в коттедже, и это пришел Николай. Но возле кровати стоит не менее перепуганная моей реакцией молоденькая девочка, почти моя ровесница. Она испуганно стискивает в руках подол своего снежно-белого крахмального передника и смотрит на меня большими карими глазами.

– Здравствуйте, фройляйн Цветана, – шепчет она, нервно сглатывая. – Я ваша горничная. Меня зовут Лизхен.

Интересно, а она тоже оборотень...

– Доброго утра, Лизхен, – улыбаюсь я, прижимая ладонь к тревожно бьющемуся сердцу. С этим явно нужно что-то делать, не могу же я всю жизнь бояться своей тени…

– Герр канцлер вам тут приказал подобрать несколько нарядов, – отчаянно краснеет девчонка, окидывая взглядом мой накинутый на голое тело халат, в котором я спала.

Я тоже в ответ заливаюсь краской, понимая, о чем она подумала, но доказывать что-либо не имеет смысла. Еще вчера вечером Рейнхард упомянул, что не стоит, ради моей же безопасности, распространяться кто я и откуда, и уж тем более, какие между нами отношения. А какие отношения? Никаких… Вот и молчу. Пускай думает, что хочет. Все равно в этом мире мне не жить. Но густая волна стыда все равно переворачивает все внутри, заставляя чувствовать себя неловко. Приходится отбросить неуместную скромность, мне еще о возвращении домой нужно договариваться.

– А могу я увидеть герра канцлера? – подумав, спрашиваю у Лизхен. – Ну, или договорится о визите… встрече… записаться на прием, – добавляю в конце, рассудив, что у главы законодательной власти вряд ли есть свободное время, и к нему просто так не попадешь. А ожидать его визита ко мне тоже не стоит. Для него я закрытая тема – вывез нищенку из глуши, облагодетельствовал, так пускай сидит тихо и не мешает вершить государственные дела, пока уважаемый герр не решит, что с этой обузой делать.

– О, – округляет глаза горничная. – Герр канцлер уехал. Говорят, нашли мертвой графину Бульштейн… Она… она тоже… э-э-э-э близко дружила с герром канцлером…. До вас…

Лизхен награждает меня таким взором, словно канцлер лично убил эту Бульштейн, потому как у него появилась я… А вдруг… Только не из-за меня конечно…

Отчего-то становится холодно, и по коже пробегают колючие мурашки. Обхватываю себя руками за плечи и зябко ежусь от неприятных ощущений. А не наградила ли я и самого Рейнхарда теми чертами, которыми он вовсе не обладает. Вдруг мое пребывание здесь имеет какой-то скрытый смысл… Ведь однажды я уже ошиблась в человеке и горько об этом пожалела...

– Ясно… – задумчиво тяну, прикидывая, а стоит ли теперь вообще записываться на аудиенцию к этому… чуть не сказала человеку, к этому оборотню. Впрочем, наверное, стоит, нужно испробовать все варианты, а там какой зайдет. – А ты сможешь мне сказать, когда он вернется? – склоняю голову на бок и пытливо смотрю на служанку.

– Конечно фройляйн. Хотя, думаю, он и так в первую очередь вас наведает, – потупив взор, отвечает Лизхен.

– И все-таки, – с нажимом произношу.

Уже становится неприятным столь откровенное подчеркивание моего мнимого статуса.

– Как скажете, – послушно соглашается девушка и переводит разговор на другую тему. – Помочь вам пройти в ванную?

Я откидываю одеяло и выпрямляю ноги. Покрутив травмированной ступней вправо и влево, с удовольствием замечаю, что болезненные ощущения пропали, отек спал, а все синяки, царапины и ушибы исчезли. Вот тебе и магия.

– Пожалуй, я сама, – широко улыбаюсь, радуясь давно забытым ощущениям. Как же прекрасно, когда ничего не болит, не саднит и не беспокоит.

– Но-но-но, герр канцлер сказал… – Лизхен начинает немного заикаться. – Что вам нужна будет помощь.

– Герр канцлер немного ошибся, – продолжаю все так же широко улыбаться и спускаю ноги на пол. – Но я обещаю быть осторожной.