Димитрий поспешно отложил вилку, дожевал положенное в рот, проглотил и откашлялся. Хорошо, не поперхнулся.

Рой попытался вспомнить, сколько уже успел умять под чавканье ненасытного напарника, все еще воспитывавшего Николая.

Местная снедь выглядела… разноцветной. То есть, изысками ресторанного украшательства готовка Марь Филипповны не страдала. Зато все съеденное, пусть и не смотревшаяся, как иллюстрация из поварской книги, неизменно оказывалось действительно вкусным.

Входила ли в употребленный рацион тухлая капуста, освеженная сладкими прошлогодними ягодами, Рой тоже не понял. Но если и вошла, то без дополнительных усилий с его стороны.

— Заканчивай, — приказал Рой Ерику под монотонный бубнеж Димитрия и редкие, но живые реплики Ады, променявшей пирожки на возможность поговорить. — Бери Николая, будем сводить их с Верой Дмитриевной, пока они с дочкой еще здесь. Заодно посмотрим, захочет ли сама назад за стол вернуться, когда уложит девочку.

Ерик, все еще сомневающийся, надежно ли отомстил, неохотно прижал иголки и выставил наружу нос–пуговку.

— А врач в нашей больнице говорила, что очень опасно плавать после еды, — вставила Ада, подпрыгивая на стуле от желания поделиться сведениями.

У Роя начинало складываться ощущение, что девочка нигде, кроме местной больницы, вообще не бывала, а образование получала исключительно стараниями общительного местного врача — женщины убежденной, но не поспевающей за временем.

Или это он сам переоценил свои ощущения от глубины уровня выделенного хронопласта?

— Ну хочешь, я тебя назад заберу? — тяжело, словно на что–то решившись, спросил у Ерика Николай.

— Соглашайся, — дал отмашку Рой. Плевать на детали плана. Если потом понадобится, он лично в завхозную квартиру подкинет заряженного ежика вместо Ерика. Заодно огород городить не потребуется с уходами и внезапными новыми встречами. — Форточка открыта, — напомнил он.

Николай тем временем предоставил Ерику выбор в виде выложенной на землю кепки и собственного шага назад. Ерик еще немного покочевряжился для вида, выдержал убийственную паузу, едва не доведя до сердечного приступа и обидчика-Николая, и Роя с ним за компанию. А затем шустро юркнул в предложенную переноску и угнездился там с видом престарелой эстрадной звезды — недовольной, что ей выделили недостаточно длинный лимузин.

Мысленно вытерев пот со лба, Рой посмотрел в собственную тарелку. Модель Карпатских гор меньше не стала, несмотря на все совместные их с напарником старания. И вроде бы как даже ещё слегка увеличилась. Рой даже знал, чьими усилиями все это достигнуто.

— Вы что–то мало кушаете, — шепотом, как во время театрального представления, упрекнула Марь Филипповна.

Отчего–то Рой точно знал, что она не издевается, хотя нормальный человек поверить в это не смог бы никогда.

Ерик из кепки любовался первыми признаками надвигающихся сумерек. Рой думал, что пора быстрее заканчивать с заданием, потому что уже через неделю, с учетом ежечасно накапливающегося прогресса, его не только в Лимб — в приличную психушку не пустят.

Димитрий, судя по все увеличивающимся паузам, уже не знал, что еще добавить к лекции. Вера Дмитриевна мечтательно смотрела на дочь; Марь Филипповна, как обычно, беспокоилась.

— А мне врач в нашей больнице говорила, что…

— Вот рыбный инспектор гораздо больше вас скушал, — видимо, слегка забывшись, горько повысила голос Марь Филипповна. Все, кроме Роя, включая Ерика начавшего задремывать в кепке, отчетливо вздрогнули. — Он, правда, рыбку не ел — ни килечку, ни селедочку, ни даже шпротики, но огурчиков скушал аж две банки, и еще помидорчики ему очень понравились. Винегретик, опять же, по вкусу ему пришелся, ни крошечки не оставил, так ему винегретик мой полюбился. И на салатик свеженький очень он налегал, в отличие от вас.

— Так он неделю тут сидел, — опрометчиво вступился за Роя Димитрий.

Марь Филипповна опешила настолько, что не сразу нашлась, что возразить. Рой с трудом подавил инстинктивное желание расположиться ногами к взрыву, наблюдая как она хватает ртом воздух, а выдыхать не торопится. Помощь пришла с неожиданной стороны:

— Он ведь не квасом всю вашу вкуснятину запивал, правда, Марь Филипповна? — негромко спросила Вера Дмитриевна.

Мощный выдох едва не снес со стола все шесть дефицитных салфеток:

— И то верно, — согласилась удивительная боевая женщина. — Жаль только селедочку не оценил, селедочкой лучше всего закусывать, — пустилась она в воспоминания. Даже взгляд затуманился. — Говорил, что на рыбу смотреть не может после проверок своих. На вкус, что ли, определял, занесена рыбешка в Красную книгу или нет? Очень много знал, очень, про рыбку–то. Говорил, что где–то на севере водится рыбка, которая точь–в–точь как наша килечка, только вместо рассола огурцом пахнет, представляете? Забыла, как называется.

— Корюшка, — подсказала уже откровенно измаявшаяся Ада. Рой почти ждал, что она сейчас сообщит, что ей это врач в местной клинике рассказала, но девочка ожиданий не оправдала: — У меня есть книжка, — заторопилась она, расцветая от переключившегося на нее всеобщего внимания, — про занимательную ихтиологию, там все–все про рыбок написано. Они мечут икру и выводят мальков. А еще они стаями живут, кроме некоторых, которые живут семьями. Там мама папе оставляет детишек на воспитание, а сама уплывает на поиски пищи.

— Да уж, не то что у нас, — проворчала Марь Филипповна.

С такой тоской, что Рой не смог не вмешаться:

— Вообще–то, не на поиски пищи, — прошептал он. — Самка мечет икру в жилище самца, а потом уплывает — и поминай, как звали.

— Вот зараза! — приободрилась Марь Филипповна. — Прям мать–кукушка. Ну хоть где–то справедливость торжествует, — добавила она воодушевленно. И немедленно положила на слегка просевшую стараниями Роя горку еще ложку чего–то бело–разноцветного, мелко нарезанного и тщательно перемешанного. — Откуда вы только все это знаете? — восхищенно спросила она.

— Действительно, — поддакнул Ерик, напоминая о своем существовании, одновременно показывая, что уже близко, очень близко. Вот прямо сейчас поднимается по лестнице стараниями завхоза.

Объяснять, что вопрос Марь Филипповны носил риторический характер, Рой не стал. Вместо этого склонил голову, приняв похвалу, и загадочно улыбнулся.

Сведения о том, что самок на самом деле вообще несколько, и все оставляют икру одному самцу, он решил в эфир не выдавать. Риск вызывать слишком сильную радость у откровенно шовинистически настроенной боевой женщины его не вдохновлял. Поправки с названиями Рой тоже оставил при себе. Потому что огурцом пахла действительно корюшка, а вот проблемы с семейной жизнью выпадали на долю колюшки.

Чересчур умничать было тоже опасно для легенды, хоть и получал он сведения прямиком из первых рук — от одной очень милой нереиды, явно не просто так взявшейся просвещать его в некоторых вопросах.

— Хорошая, наверное, книжка, — улыбнулся он Аде. Девочка изо всех сил старалась вести себя прилично, хотя, очевидно, жутко скучала под взрослые разговоры. — А что там еще интересного?

— Еще там написано про акул — это такие хищники, могут нападать на людей, — загорелась Ада. — У них очень жесткая кожа, и они чуют запах крови за много километров.

— Ада! — расстроенно ахнула Вера Дмитриевна.

Девочка моргнула и насупилась:

— Извини, мамочка.

— Бросьте, Вера Дмитриевна, — Димитрий положил вилку на стол и отодвинул полупустую тарелку, — в самом деле интересно.

На памяти Роя он первый раз обратился к ней напрямую.

— Действительно, ужасы какие–то, — вмешалась Марь Филипповна. — Лучше мы про противопожарную безопасность послушаем, правда, Рой Петрович?

Про противопожарную безопасность Рой знал гораздо меньше, чем про водную живность: на саламандр западать ему еще как–то не доводилось. И хотя профессиональная подготовка позволяла свободно рассуждать почти на любые темы, включая запрошенную, даже напрягаться не стал. К тому же ему было очень интересно послушать, что еще скажет откровенно уставшая от попыток вести себя прилично Ада.