— Ладно, — выкинул он из головы не самые насущные проблемы, переключившись на более острые, — что там наши бывшие подозреваемые поделывают? Глянь, пожалуйста.

Щекотное ухо, наконец, убралось от носа — Рой не удержался и почесал зудящий кончик — развернулось на манер локатора и забавно дрогнуло.

— Все в полном порядке, — отрапортовал Ерик. — Николай проспался, вскочил затемно, ждет, пока будет удобно к тебе наведаться. Димитрий спит, проснется не скоро.

— Ага, — определился Рой. — Давай, пока Марь Филипповна с озера не вернулась, подскажем Николаю, что инспектор уже бодрствует.

— Интересно как? — буркнул Ерик, понемногу вбирая в себя шерсть. Теперь вместо пушистой горжетки шею Роя грело что–то вроде толстенькой велюровой колбасы. — Вылезти из–под кровати в виде ежика-Колючки, и человеческим голосом сообщить, что уже можно?

Рой представил последствия и ухмыльнулся:

— Нет, просто напомни ему, что сон алкоголика краток и прерывист. Или вообще, в магазин отправь, за мороженым. Мы его по дороге перехватим. Придумай, в общем, что–нибудь, ты же умеешь, я знаю.

Польщенный Ерик довольно вздохнул.

— Готово, — объявил он, почти одновременно переслав картинку–подтверждение.

Судя по всему, пинок завхозу напарник отвесил качественный — Николай не просто встал, а прямо–таки слетел со стула, на котором сидел, и ринулся к двери, на ходу подхватив кепку.

Рой со своей стороны пошел к входной двери, одновременно раздумывая, каким еще образом можно поскорее попасть в районный центр.

Ерик поспешно перекинулся из колбаски в ручку и привычно скользнул в карман.

Если бы Николай узнал, зачем на самом деле Рой стремится попасть в центральный для данной местности пункт регистрации гражданских состояний, наверняка отреагировал бы не менее бурно, чем на известие о том, что у него теперь есть сын. Хотя в действительности сам ЗАГС их с Ериком интересовал мало.

Дело в том, что узлы отделений Норн, заведующих людскими судьбами, для удобства располагались в непосредственной близости от всевозможных регистрационных пунктов. Поэтому Рой собирался убить, как здесь выражаются, двух зайцев одним выстрелом. Соорудить для Николая выписку из дела Димитрия, где завхоз значился бы отцом, а также — с великодушного разрешения шефа — уточнить еще несколько спорных моментов, вызывающих нешуточные подозрения.

— Марь Филипповна надвигается, — предупредил Ерик, как только Рой подобрался к двери. — С пирожками.

— Далеко? — будто это что–то могло изменить, уточнил Рой.

— Не очень, — Ерик с определением расстояний иногда затруднялся, а попросить передать ориентиры Рой уже не успевал.

— Ладно, разберемся, — лихо пообещал Рой, прислушался, выждал удобный момент и резко распахнул дверь, едва не заехав Николаю по лбу. Зато надежно перекрыл доступ к лестничному спуску. — О! Здравствуйте, то есть, здравствуй, сосед, утро доброе, — радостно воскликнул он вслух.

— Да вроде, день уже, — по старой привычке буркнул завхоз, но распирающее счастье не дремало, поэтому бурчание сменилось широкой уверенной улыбкой: — Как здоровьице? Смотрю, вы молодцом после вчерашнего, — наполовину с одобрением, наполовину с подначкой, отметил он.

— Да уж, не жалуюсь. Здоровый образ жизни, правильный режим, — подпустил тумана Рой. — Нам, деловым людям, отдыхать особо некогда, — вырулил он, помня, что Марь Филипповна уже где–то на подходе.

— Не где–то, — пискнул из кармана Ерик, — прямо здесь!

В подтверждение его словам внизу брякнуло, закряхтело, и по лестнице пошло гулять эхо мелких дробных шажков.

— Мне бы в районный центр съездить, а номер автобуса не знаю, — пожаловался Рой, усиленно семафоря Николаю обоими глазами по очереди в попытке изобразить заговорщицкое подмигивание.

— А! И вы здесь! — заорала с площадки предыдущего этажа Марь Филипповна, напрочь заглушив реакцию завхоза. — Здравствуй, Коля, а я вот пирожки инспектору несу, горяченькие! — снизу появилась сначала голова в кудряшках, затем плечи и спина, с обоих боков которой торчали устрашающе внушительные края блюда, накрытого, как здесь водится, полосато–махровым полотенцем.

Марь Филипповна так спешила, что концы с бахромой развевались наподобие шарфа у какого–нибудь поэта, поймавшего не только вдохновение, но и ветер.

— Номер автобуса только подскажи, — стараясь, чтобы Николай смог по губам прочесть вопрос, повторил Рой.

— Ты, Коля, иди, иди! — не сдалась Марь Филипповна, снова перекрывая возможный ответ. — Иди–иди, куда шел! Мы с Роем Петровичем сами тебя потом найдем, если понадобишься, — втиснувшись между мужчинами, пообещала она. — Я смотрю, ты очень торопился, видно, вон, пуговицы сикось–накось застегнул, перед людями стыдно.

Рой с Николаем послушно посмотрели на неправильно застегнутые пуговицы, затем друг на друга, и, не сговариваясь, хмыкнули.

Николай, которому сегодня испортить настроение явно не мог никто, включая глазастую Марь Филипповну, пожал плечами и принялся перезастегиваться. А вот Рой из последних сил старался держать оборону — еще немного, и удивительная боевая женщина все–таки запихнет его назад в ведомственную тридцать третью, и еще дверь захлопнет. А Николая под каким–нибудь предлогом участковому Мормышкину сдаст. На пятнадцать суток, с нее станется. Ищи потом, с набитым пирожками животом, кого–нибудь, кто не успел убраться на свежий воздух и не прошел обработки Марь Филипповной, чтобы узнать, как вообще отсюда выбраться.

— А сегодня у нас ведь суббота? — не отрываясь от своего занятия, буркнул маскировщик-Николай. — Кажись, автобус только после обеда пойдет.

— Ну! А что я говорила?! — возликовала Марь Филипповна, тряхнув блюдом с пирожками. Полотенце махнуло обоими крылами и уныло опало. — Ладно, долго мне тут еще стоять? Пойдемте, Рой Петрович, завтракать пора. В понедельник и съездите, — отрезала она, не торопясь протискиваться мимо Роя, а настойчиво разделяя собой их с Николаем.

Роста ей не хватало, но отчетливо ощущалось, что еще немного — и начнет подпрыгивать для надежности.

— Но одна идейка у меня есть, — ухмыльнулся Николай. Словно и не сидел с самого утра, придумывая, как заманить инспектора быстрее в центр.

Проигнорировав преграду, Рой закивал, пристально глядя на соучастника поверх головы Марь Филипповны.

— Пирожки! — едва не плача, взвыла та. — Горяченькие, с капусткой, с яичком, с лучком! А свекольничек на обед?! Домашний, холодненький! Ну куда вам тащиться–то сейчас, по жаре такой? Попутку, что ли, ловить? Так не будет ее, попутки этой, отдыхают все! Загорают и купаются по деревенькам у родственников и знакомых.

— Ведьма! — ахнул из кармана Ерик.

С Николаем творилось что–то невероятное — его на глазах растаскивало сразу по двум противоположным краям: с одной стороны, ему действительно очень хотелось в районный центр, и чтобы непременно как можно скорее, вот прямо сейчас. А с другой, стараниями Марь Филипповны, у которой от истошного нежелания выпускать того же самого инспектора из–под пригляда, естественный магический фон возрос чуть ли не до предельного, открылся зверский аппетит на пирожки и чертов неведомый свекольничек. Насколько Рой понимал, резко оголодавший завхоз даже мыслить связно не мог. Чуть ли не до оглушительного бурчания в животе и срочной тяги бежать назад, чтобы что–нибудь сожрать.

Ещё через миг желудок начал угрожающе перевешивать.

— До ведьмы ей очень далеко, — возразил Рой напарнику. — Это всего лишь умелая бытовая манипуляция. Давай, выводи его из транса.

Ерик задышал, как против сильного ветра:

— Нашел, — прокряхтел он. — Сейчас…

— У меня же ключи от грузовика Лешкиного есть, — безэмоционально продолжил начатую мысль Николай. — Леха на выходные вместе с семьей в деревню к родне перебирается, а ключи мне оставляет, — с каждым словом он все больше воодушевлялся. — На случай непредвиденных обстоятельств, — почти живо пояснил он. — Бензина, правда, маловато, но у меня канистра заныкана, до райцентра точно хватит. Может, даже заправляться не придется.