— Рыбный инспектор, — не подозревая о состоянии Роя, выдохнула, наконец, сосредоточенно молчавшая все это время Марь Филипповна. — Точно, он. Он к нам в жару приезжал, потому форточку открыл, которую мы потом с управдомом закрывать ходили. Сергей Николаевич его звали, хороший мужик, только суровый очень. Браконьеров за болотом ловил, там дальше полноводная река начинается, так он от нее аж до нас дошел. Он–то и рассказал про перемычки между озерами, и что во втором пруду рыба какая–то водилась, которая потом через третий омут и через болото в реку шла. Она редкая какая–то, у нее ареал обитания был нарушен, когда землю под заводы копали. Так природа позаботилась, чтобы она новое пристанище нашла, у нас тут, в наших камышах. Окрошечку мою кушал, и все–все рассказывал, так у него глаза горели, от окрошечки моей.

— А сейчас и я попробую, — мысленно вытерев пот со лба, вымученно–весело объявил Рой. — Прошу вас, — не дав Марь Филипповне самостоятельно открыть дверь, пригласил он.

Пропустил вперед и даже постарался придержать дребезжаще–звенящую хлопалку.

Особым успехом старания не увенчались, зато вызвали приступ понимания со стороны все еще цветущей и пахнущей Марь Филипповны:

— Вы дверку–то в свою тридцать третью не закрывайте, переодевайтесь спокойно, я женщина воспитанная, в комнату не полезу, на кухне подожду. Вот все для окрошечки прихвачу сейчас, и сама приду, чтобы вас во время переодёвывания не тревожить. Вы переоденетесь, а окрошечка и готова уже, лады?

Под мыслехохот Ерика Рой остался смотреть в закрывшуюся за Марь Филипповной дверь. Смотрел недолго, почти сразу сообразил, что все это время болтался по окрестностям, светя серыми классическими брюками с мокрым от сатиновых плавок рельефом. Ну прямо павиан в брачный период. То–то, наверное, бабульки с более–менее зоркими глазами порадовались. Впору пожалеть о собственной выносливости и невнимании к комфорту — кто более изнеженный, чувствуя влагу в неположенных местах, давно бы уже сообразил, что выглядит попросту неприлично.

И напарник тоже хорош — мог бы подсказать.

Взбежав к себе на этаж, Рой едва не забыл о просьбе не закрывать за собой дверь; хорошо, мгновенно раскаявшийся после упрека Ерик напомнил. Прикинул, сколько времени нужно на переодевание, высушился, фамильяра на подушку сложил и принялся отсчитывать положенные секунды, снимая и надевая пиджак. То есть, создавая звуковой эффект для пущей ясности.

Марь Филипповна в квартиру ввалилась чуть ли не следом — то ли на метле взлетела, то ли очередную местную короткую дорожку использовала. Ничем другим молниеносное появление объяснить не получалось.

Обещание свое она сдержала — сначала на кухню прошла, там пошебуршалась, и только потом, якобы невзначай, начала ломиться в комнату:

— А где у вас тут соль, Рой Петрович, не напомните? Ой, — разочарованным взглядом пробежавшись по Рою, в сотый раз нацепившему пиджак, она попыталась сделать вид, что смущена, — ой, вы же переодеваетесь, а я что–то разнервничалась, из–за соли–то, и забыла.

Ерик ржал, как кентавр на пиру у Диониса. Рой тоже с трудом сдержал ухмылку. Интересное создание — женщина. Ну что бы она тут увидела, чего не рассмотрела буквально только что, на пляже?

— Пойдемте, вместе поищем, — предложил он, постаравшись выглядеть как можно серьезнее.

Кстати, стараться, напуская вид, особо не пришлось — местное блюдо под названием «окрошка» внушало опасения не только ему, но и Ерику.

Пока Рой занимался тем, что снимал и напяливал пиджак, напарник времени даром не терял; не удержался, сунул любопытную виртуальную морду в принесенный Марь Филипповной тазик. Все там проинспектировал, и теперь изо всех сил транслировал тревогу, напрочь отказываясь опознавать ингредиенты.

Рядом с тазиком стояла банка, младшая сестра емкости, наполненной молоком, скучающей в холодильнике. В банке пускала пузыри подозрительно непрозрачная жидкость, по заверениям Ерика — местная газировка. Зачем ее понадобилось переливать из магазинной тары в банку, Рой не понял, но вопрос заключался не в этом. К моменту, когда соль нашлась, Рой уже весь извелся, пытаясь незаметно заглянуть под полосатое махровое полотенце, которым принесенный тазик был накрыт.

Буквально за пару секунд до судьбоносного события, Ерик сжалился и, хихикнув, перекинул Рою состав основных компонентов. Картофель, огурец, колбаса и денатурированное яйцо. Все это нарезано и перемешано с травой, в данной местности используемой в качестве приправы. Другими словами, салат, известный во всем цивилизованном мире, как салат «Оливье», только деградировавший с поправкой на место изготовления, и потому поданный не слоями, а вперемешку.

Выдохнув, Рой потянулся за вилкой, забыв даже попенять Ерику за дурацкие шутки.

Вместо вилки в руке почему–то оказалась ложка.

— Так, а теперь заправочку! — радостно воскликнула Марь Филипповна. Схватила со стола газировку и щедро плеснула в приготовленный салат. По шипучей, пошедшей пеной поверхности, поплыла затейливая, похожая на миниатюрную ветку пихты, травка. — Ну, — явно приготовилась наблюдать Марь Филипповна, — кушайте теперь, кушайте. Скорее, пока не нагрелось.

Вот тут Рой понял, о чем усердно умалчивалось в инструкции. Здешний народ как только не называли — и чудаковатым, и добросердечным, и хитрым до гениальности, и безалаберным, и… какими только определениями не награждали, в общем. А надо было сразу предупредить, что психи они здесь, все до единого. Красят урны, не находя краски для скамеек, отдыхать ездят из свежего воздуха на свежий воздух, а питаются салатом оливье, предварительно хорошенько посолив его, а затем добросовестно утопив… нет, не в майонезе, что еще можно было бы хоть как–то объяснить, а в сладкой газировке. Родной сестры Кока–Колы, судя по цвету и интенсивности пеноотделения.

А еще о безвестных инспекторах беспокоятся, как о родных, кормят их пирогами и даже документов ни разу спросили.

— Ну, что же вы? — ласково спросила Марь Филипповна, присев напротив и подперев кулаком щеку.

Совершенно точно не подозревая о терзающих Роя чувствах.

— Нюхаю, — выдавил Рой, — то есть, ароматом наслаждаюсь, — поправился он, вызывая в памяти попеременно то индийскую народную кухню, с жареными тараканами и сырыми обезьяньими мозгами, то китайскую, состоящую вообще из всего, что можно теоретически уместить в рот.

Немного помогало, но не настолько, чтобы попытаться ввести в заблуждение удивительную боевую женщину Марь Филипповну. От него ведь не просто требовалось это сожрать, нужно было еще непременно удовольствие получить каким–то образом.

«Ерик!» — мысленно заорал он, изо всех сил жмурясь, словно не в состоянии выносить чарующий запах с открытыми глазами.

В голову тут же прыгнуло что–то шевелящееся, мазутно–черное, очень древнее и очень безмозглое. То, что они с напарником были вынуждены съесть, чтобы не сдохнуть от истощения, во время затянувшегося прорыва в одной из пограничных областей Лимба.

— Уммм, — сунув в рот полную ложку, Рой застонал, якобы в экстазе, продолжая жмуриться. Сомкнул челюсти раз, другой — Ерик великодушно брал на себя большую часть вкусовых ощущений, но и оставшегося хватало, чтобы понять, что травить их никто не собирался.

Местная Кола отличалась от фирменной как коньяк от виноградного сока. Особой сладостью не обладала, только шипела и пенилась, распуская по языку терпкую колкость, тут же смягчавшуюся огуречно–картофельной смесью. Колбаса с яйцом добавляли сытости, трава — как и положено — аромата, и выходило, что зажмуренные глаза открываться действительно не желали.

Экзотика — полная и настоящая — оказалась еще и на удивление съедобной. Рой опомниться не успел, как ложка зачиркала по оголившемуся дну пиалы.

— До–обавочки?! — заикаясь от ликующего восторга, предложила Марь Филипповна.

— Угу, — хором прочавкали Рой с Ериком.

За окном неожиданно громыхнуло.

— О! — подняв кверху толстенький указательный палец, наставительно произнесла Марь Филипповна. Горка оливье в пиале Роя безнадежно утопла в новой порции газировки. — Как и говорила, сейчас дождичек хлынет. Вы кушайте, кушайте, — она ловко обмотала принесенный тазик полотенцем и полезла в холодильник, — покушаете и отдыхать ляжете, а я пока в больницу к сестре процедурной сбегаю, к Надюшке. Как думаете, обязаны в карте медицинской написать про закодирование, или это в городскую запрос отправлять потребуется?