— А если… — я снова чувствую ту страшную, пронизывающую нутро тревогу. — Если он оттуда не вернётся?

— Джен…

Я закусываю губу до боли.

— Я этого не переживу…

Папа меняется в лице.

— Всё будет хорошо, малыш, — успокаивает меня он.

— Откуда тебе это знать? — злюсь я. Отодвигаюсь и вытираю мокрое лицо тыльной стороной ладони. — Ты не можешь быть уверен в том, что его не отправят в горячую точку!

Отец смиренно молчит. Думаю, он и сам прекрасно понимает, что такое служба по контракту.

— Это правда, что он не приедет в ближайшие несколько лет?

Даже просто произнести это вслух я могу с трудом…

— Правда, — нехотя сообщает он.

Я на секунду зажмуриваюсь.

— И сколько…

Готова ли я услышать ответ? Не убьёт ли меня это?

— Не знаю. Когда он звонил, сказал, что после курса военной подготовки подпишет контракт на четыре года или на шесть лет.

Четыре или шесть.

Четыре или шесть.

Эти слова словно лезвие, полосонувшее по моему органу, перекачивающему кровь.

Я подхожу к окну, потому что мне нечем дышать. Лёгкие словно полны воды. Внутренности скрутило тугим жгутом от боли. Сердце почти остановилось, а мысли, одна страшнее другой, тем временем лихорадочно атаковали мою голову.

Но вдруг…

— Подожди, — я резко разворачиваюсь. — Что значит, когда он звонил…

От осознания того, что я могла хотя бы услышать его голос, под рёбрами начинает нещадно ныть.

— Звонил, пап? — повторяю я вновь. Вижу смятение в его глазах. Будто случайно проговорился.

— Пару дней назад.

Я опираюсь о подоконник и пытаюсь восстановить сбившееся от нервного напряжения дыхание. Нехорошее предчувствие накрывает меня ещё до того, как я интересуюсь тем, что меня волнует.

— Рид спрашивал обо мне? — надтреснуто и глухо звучит мой голос.

Отец опять молчит и смотрит на меня с сожалением.

Нет значит.

Не спрашивал.

Я снова отворачиваюсь к окну.

— Он просто сообщил матери, что с ним всё в порядке, — спокойно произносит папа, обеспокоенно глядя в мою сторону.

— Понятно, — смотрю на раскидистое дерево, чьи листья колышет ветер.

Мне очень больно осознавать, что Рид не захотел со мной поговорить.

Нет, не так… Мне до смерти обидно, и в области сердца саднит настолько сильно, что я с трудом могу себя контролировать. И да, я всё ещё сжимаю в руках белый конверт.

— У тебя есть адрес места, где он находится?

— Нет, — кажется, честно отвечает он. — Скоро его перебросят на другой конец страны.

Другой конец страны…

— Папа, если я попрошу тебя кое о чём, пообещай, что выполнишь мою просьбу, — я подхожу к нему и решительно протягиваю конверт.

— Да, родная? — смотрит на меня, и брови сдвигаются к переносице. — Что это?

— Просто передай ему, когда увидишь. Вы ведь решите однажды навестить его.

— Хорошо, — нехотя кивает он после некоторой паузы.

— Мне это важно, — мой голос снова предательски дрожит. — Это очень личное, но я доверяю тебе. Скажи, оно дойдёт до него?

Мы смотрим друг на друга.

— Я передам. Обещаю. Но когда…

— Неважно. Просто отдай и всё. Не вздумай его читать.

— Ладно, милая, — вздыхает он.

Я очень надеюсь, что он так и поступит…

— Дженнифер, обязательно звони дважды в день, — наставляет Грейс.

Она всё никак не может избавиться от синдрома мамы-утки.

— Перестаньте, нормально мы доедем, — недовольно ворчу в ответ.

— Я приготовила вам перекус в дорогу, — вставляет мне в руки увесистый пакет с едой, и я тут же передаю его ребятам.

— Дженна, не уезжай, — Бэт обхватывает меня за талию своими тоненькими ручками.

— Ну что ты, принцесса, — я наклоняюсь к ней и вытираю слёзы на раскрасневшихся щёчках. — Я еду в колледж, понимаешь?

Она всхлипывает и мило хрюкает, судорожно втягивая воздух ртом.

— Не давай спуску своему брату, — шепчу ей на ухо и кошусь взглядом в сторону Макса.

Последний, к слову, стоит демонстративно насупившись. Держит отца за руку и усердно разглядывает зелёный газон под своими кроссовками.

Я помню, как в день отъезда Рида он кричал, что ненавидит меня. Что я виновата в том, что его брат ушёл в армию.

Он прав, отчасти ведь так и есть…

— Пап, — обнимаю его ещё разок и целую.

— Береги себя, дочка, — просит он, и в его глазах отражается родительское беспокойство.

— Пока, Макс, — взъерошиваю его непослушные волосы, но он только дёргается в сторону.

Мелкий засранец. От досады я переключаюсь с мальчишки на дом.

Кажется, это место и впрямь стало для меня настоящим домом. Сердце щемит, но я улыбаюсь сквозь слёзы. Я люблю этот дом и мне дороги воспоминания, которые он хранит.

— Грейс, спасибо за то, что приняли меня в семью, — говорю ей на прощание.

— О, дорогая, — она протягивает ко мне руки. Я неуверенно кладу ладони ей на спину, смущённая чересчур крепкими объятиями. — Пусть у тебя всё будет хорошо. Возвращайся, мы всегда рады.

— Ну ладно, — аккуратно отодвигаю женщину от себя. — Нам пора. Идите, миссис Грин сейчас из окна вывалится от любопытства.

Соседка, старушенция-кошатница из дома напротив, уже шею свернула, наблюдая за нами.

Мы с ребятами усаживаемся в машину. Смотрю в окно и машу рукой, закатывая глаза. Ради бога, вот чего они выстроились в ряд!

Генри заводит мотор, и автомобиль двигается с места. Отправляю на прощание зарёванной Бэт воздушный поцелуй и ещё разок смотрю на полюбившийся мне дом.

Тоска разъедает душу, но я знаю, что иначе нельзя.

Мы едем по Вест Коуст, и я вспоминаю, как мы с Ридом дурачились на дороге, обгоняя друг друга. А Ричи в этот момент покрывался холодной испариной, ведь я сидела за рулём его любимого мерседеса.

Чёрт… Исайя.

Чувствую болезненный укол в груди, когда шелби проезжает мимо хорошо знакомой виллы семейства Ричи.

Я не нашла в себе сил для того, чтобы попрощаться с ним.

Не могу….

Мне достаточно было Роуз и Рида. Прощание с Исайей я не вынесу.

— Значит, Сан-Франциско, ребята? — весело объявляет Генри. — А почему именно туда?

— Всегда мечтала посмотреть на мост Золотые Ворота, — отвечаю я.

— Джен, мелкий просил тебе передать, когда уедем подальше.

Я удивлённо смотрю на протянутую ладонь Джимми. Там лежит милый деревянный браслет с ромбиками.

Аккуратно забираю вещицу из его рук, и удивлённо читаю то, что написано на кубиках:

«сестре».

Макс… Качаю головой, прижимаю ладонь ко рту и улыбаюсь.

«сестре»!

Поверить не могу, что мальчишка сделал для меня этот браслет. Как же я их всех люблю!

Выруливаем на центральную улицу. Сегодня здесь оживлённо как никогда.

Направо — поворот к аллее. К той самой, где на меня напали трое мужчин. Если бы Рид не успел вовремя, даже не знаю, где бы я сейчас была. И была бы?

Прямо и налево танцевальная студия Даны. Я встретилась с ней накануне. Дана восприняла информацию о моём отъезде спокойно. Именно она дала мне рекомендательное письмо для колледжа искусств.

Пока стоим на светофоре, я разглядываю местные пейзажи.

Блу Бэй, словно с картинки сошёл: маленький, уютный и невероятно красивый город. Солнечные песчаные пляжи, высокие пальмы, безоблачное, отливающее яркой синевой небо. И он — прекрасный и сверкающий холодной бирюзой океан.

— Генри, притормози на секунду, — прошу я, когда мы добираемся до окраины города.

Выхожу, захлопываю дверь и направляюсь в сторону пустынного побережья.

Снимаю босоножки, и ступни утопают в горячем песке.

Иду к бескрайнему океану и присаживаюсь у воды. Наблюдаю за неистовыми волнами и думаю о том, как сильно была счастлива здесь.

Рядом со своими друзьями: Роуз, Меган, Картером, Исайей.

Рядом с отцом и его новой семьёй.

Рядом с Ним. С человеком, возненавидевшим меня в первую же секунду…

С тем, кому я так отчаянно противостояла.