Впрочем, того факта, что приземляться было чертовски больно, это не отменяло. Мы рухнули в какие-то кусты, и я буквально видел, как Говард сдерживается от того, чтобы не закричать. На потрескавшейся земле мы провели минут пять, все это время с правой стороны от нас раздавались крики и звуки боя.

Я набрал воздуха в грудь и попытался придумать, что делать дальше. Наверное, неплохо было бы найти Родиона. Эта мысль заставила меня ухмыльнуться.

Старик, который вечно все знает, готов к любым проблемам и в курсе слабостей врага… просто сбежал?

Да конечно.

Я аккуратно поднялся на ноги и оглянулся по сторонам. Буду выглядеть глупо, если не сработает.

— Родион, — в полтона сказал я, — может, тебе пора показаться?

Сначала ответом мне была тишина, однако спустя полминуты позади нас раздался шорох.

— Быстро учишься, Марк, — старик со смешком подошел к нам, — Решил в кой-то веки не лезть на рожон?

— Вроде того, — фыркнул я.

Мы подхватили шокированного Говарда под руки и старик жестом указал куда-то в сторону, где, похоже, стояла его машина. Спустя десять метров Родион обернулся и цокнул.

— А вот… — он выдохнул, — этой дамочке стоило бы у тебя сейчас поучиться.

Я машинально повернул голову в сторону схватки и широко распахнул глаза.

Все были мертвы. Тела были разбросаны по всей утренней улице, а разбрызганная по округе кровь мерзко бликовала на солнце, создавая довольно неприятную картину. Рэджи был единственным, кто остался стоять на ногах.

Перед ним на колени упала рыжая девушка. И хоть вся левая часть её лица была испачкана кровью… в ней легко узнавалась Баркер, напарница Рубана. Рэджи что-то говорил ей, пока она, покачиваясь, старалась не упасть. Похоже, он серьезно её ранил.

Сперва я слегка ослабил хватку на Говарде, наверное, почти инстинктивно — хотел броситься помогать ей. Однако затем… схватил его покрепче и продолжил идти к машине.

Да, мне было по большей части плевать на погибшую сотню в клубе. Однако я понимал, что, скорее всего, со мной УБИ поступили бы так же при первом признаке того, что я стал им невыгоден или неудобен. Да и, в конце концов, пора было признать, что если я действительно хочу добиться своей цели, мне пора прекратить создавать себе проблемы. А помощь ей — ровно обратное этому выводу действие.

Топор пробил лицо девушки примерно в то же время, когда мы закинули Говарда на заднее сиденье машины. Я обернулся назад и, сглотнув ком в горле, посмотрел на то, как из здания медленно выходит мой полуживой отец, после чего Рэджи подскакивает к нему, как какая-то собачонка и помогает убраться восвояси.

Следующие несколько минут я просто пялился на свои ноги, погрузившись в мысли.

Людям свойственно меняться. Иногда этот процесс занимает долгие годы, иногда — считанные часы, но суть остается неизменной, каждый раз, когда ты выходишь из точки А, в точку Б приходишь несколько иным, чем прежде. И даже не столь важно хорошим было это изменение, или не совсем, в любом случае оно отражает твои нужды в конкретном моменте. Остается надеяться только на то, что оглянувшись назад тебе не захочется плеваться от собственных поступков.

Решение, повлекшее за собой смерть агента Баркер в корне своем ничем не отличалось от прочих решений, меняющих личность. Но стану ли я жалеть о нем спустя года? Кажется, ответ я знал заранее.

Из ступора меня вырвали резкие гудки строя проносящихся мимо служебных машин. В последней из них за рулем сидел агент Рубан. И кажется, на секунду мы даже встретились взглядом.

Я хмыкнул.

Забавно.

Рубан поднес ко рту сигарету и, ощутив резкую боль, тут же уронил её на землю. Он даже не заметил, что еще не докурил предыдущую.

Баркер всегда была пунктуальнее и организованнее, чем он. Мужчина никогда бы не подумал, что это в конечном итоге её и погубит. Возможно, это было иронично, но агент сейчас не смог бы выдавить из себя ухмылку даже если бы очень сильно постарался. Она сорвалась с места, стоило ему сделать один звонок, и через какие-то сорок минут уже была на месте, вкупе с наскоро собранной оперативной группой. Им даже не нужно было заходить внутрь, всего лишь оцепить периметр, вот только… когда он глядел на её еще не успевшее остыть тело, все эти мелочи не имели смысла.

Это не первый раз, когда ему приходится терять коллегу. Не первый раз, когда ему приходится терять близкого. Однако с Баркер… все ощущалось иначе.

Да, они были близки. Столько лет в напарниках, да еще и в этой Богом забытой стране, не могли не оставить свой след на их отношениях. И хотя они никогда не переходили рамки хороших друзей, Рубан привык к девушке сильнее, чем некоторые привыкают к собственным женам. Да и он бы соврал, если бы сказал, что никогда не думал о ней в романтическом плане, завалившись после работы в какой-нибудь бар на окраине.

Правда, какие бы образы он себе не позволял представлять, будучи опьяненным дешевым лагером, все они перечеркивались тем, что мужчина видел перед собой.

Он старался не смотреть на её тело, но получалось так себе — Джулия лежала на боку, поджав под себя колени. Можно было и вовсе решить, что она спит, если бы не узкая рана от лба до подбородка, да размазанная по симпатичному лицу кровь.

Мужчина даже не был зол, он просто молча разглядывал мертвую напарницу, не совсем веря в то, что она действительно погибла, пока на заднем фоне суетились десятки бойцов и криминалистов, исследующих каждый миллиметр места схватки в поисках улик. Обычно коллеги бы дергали его каждые две минуты, чтобы оповестить об очередной находке, но сейчас… они, словно сговорившись, оставили его наедине с мыслями.

Конечно, ему никогда не нравился тот факт, что по долгу службы приходится быть напрямую задействованным в львиной доле процессов, касающихся расследования, однако сейчас бы ему совсем не помешало занять мозги работой, сколь бессмысленной она бы не была.

Рубан выдохнул.

Да что они могли вообще обнаружить около входа в больницу? Десятки расстрелянных гильз, помарки на стенах да полтора десятка мертвых ребят. Было кристально ясно, что ответы практически на все вопросы, которые могли возникнуть при виде этого месива, лежали в лаборатории Белецкого на шестом этаже.

В прошлый раз им с Баркер так и не удалось туда проникнуть — при первом же звонке Вульфрик лично примчался сюда с целой свитой своих отморозков и сделал все возможное, чтобы не допустить их внутрь.

Чем дольше агент об этом думал, тем более странным ему казалось происходящее. Если Белецкий так сильно пекся об этом месте всего какую-то неделю назад, то почему сейчас здесь пусто? Малочисленная охрана была перебита, главный вход и его окрестности превращены в решето, УБИ, даже если считать только тех, кто приехал уже после отряда Баркер — битый час переворачивают каждый подозрительный камень под клиникой… и все же от самого хозяина заведения до сих пор ни слуху ни духу?

Вариантов, к сожалению, остается немного. Либо Вульфрик по какой-то неведомой причине действительно не знает о том, что творится на его собственности у него же под носом… либо всё, что могло представлять для главы клана опасность, было вывезено отсюда как только он узнал, что УБИ в курсе о лаборатории. И Рубан еще не замечал в этом мире летающих единорогов и кисельных рек, чтобы всерьез допустить вероятность варианта номер один.

Он не был уверен в том, что сейчас хоть сколько-нибудь уместно использовать это слово, однако радовало только то, что история курсантов, которых он опрашивал несколькими часами ранее, скорее всего, не была полным бредом. Мало кто был способен разобраться с агентами УБИ так быстро, но то, что ему рассказывали о Рэджинальде Гримме, сходилось с произошедшим. И если просто предположить, что остальные части истории — про отца Марка и старика — тоже были правдивы… все ниточки так или иначе тянулись к делу Белецкого.

Рубан несколько секунд рассматривал догорающую сигарету у него в руке, после чего скривился и щелчком отправил её в сторону. Похоже, пора прекращать ходить вокруг да около с этим ублюдком. Убийство даже одного агента было очень серьезным прецедентом, который Империя не могла оставить без внимания, а когда речь идет о пятнадцати, то и подавно. Мужчина твердо решил, что сделает все возможное, чтобы над головой Вульфрика Белецкого разверзся небольшой ад.