Под испуганным взглядом Элизы он достал нож и протянул его мне.

— Так нужно, Марк, — заметив, что я впал в ступор, пытаясь обработать происходящее, он сам вложил мне оружие в руку. — Эта мразь испортит жизнь всем. И тебе, и твоей невесте. Покончи с ним, и мы начнем ритуал.

Я покачал головой, не отрывая взгляда от покрасневшего лица Элизы. Она искренне не понимала, что происходит, и теперь смотрела только на меня, в надежде, что я смогу что-то исправить.

Мне лишь захотелось прекратить всё это поскорее.

— Что за ритуал? — вопрос от меня прозвучал неестественно сухо.

— То, о чем мы уже говорили. Он поможет прекратить распространение скверны, — старик раздраженно вздохнул. — Быстрее, Марк, не нужно затягивать происходящее.

От криков дочери мужчина начал приходить в чувство. Стоило Родиону договорить фразу, как Вульфрик жутко замычал, заставляя Элизу плакать еще сильнее.

Старик закатил глаза и быстро подошел к нему. По комнате разнесся звонкий звук пощечины с печатью.

Белецкий снова впал в транс.

Я глубоко вдохнул. Хорошо, Марк.

Подхожу к Вульфрику.

Этот человек — виноват во всем дерьме, которое с тобой происходило.

Хватаю нож крепче.

Он заслужил смерти.

Старик смотрит на происходящее, практически не скрывая удовольствия.

Он убил твоих друзей.

Он…

— М-марк… прошу… не надо!

Он заставил тебя смотреть…

— Останови… прекрати… Марк….

Как твоего отца убивают у тебя на глазах?

В голове что-то щелкнуло. За последние несколько минут мне навалили столько бреда, что было трудно даже начать его расхлебывать. Наверное, на этот эффект, вкупе с перемещением меня в реальность Скверны, и надеялся Родион. Чтобы я сбился с толку и не мог смотреть на вещи трезво.

Белецкий устроил убийство моего отца? Эта чушь разваливается, стоит хотя бы немного о ней подумать. Во всем своем рассказе Родион умышленно обошел ту часть, где меня пытались убить в больнице. Если бы Белецкому так было это нужно с самого начала, то он бы не прекратил попытки меня устранить и позднее.

Затем — взрыв на кладбище… договоры с Говардом и Рэмом… Всё это не вяжется.

В телестудии Вульфрик понятия не имел, что прикончил именно меня… ведь, судя по осколкам маски, в которых я проснулся, голову мне разнесли разрывной пулей. Такой, какие любит делать Родион.

Также Родион обошел стороной еще одну занятную деталь в своем рассказе. Мой отец. Он погиб ровно так же, как сейчас должен погибнуть Вульфрик — слепой и на глазах у собственного ребенка. Только этому он еще и язык вырвал, чтобы я не услышал чего лишнего.

Ведь… Долговы никогда не прощают того, кто сделал им зло, да?

Мой отец напару с Вульфриком уничтожил весь твой сраный клан, а ты решил его практически не упоминать? А может, твоя месть над ним уже свершилась? В тот самый день, когда отца распилили на куски?

Даже если это не так… а это так — ты знал, что должно произойти с папой и со мной после совета. Мог помочь в любой момент, но вместо этого отправил в самое пекло. Только чтобы через несколько часов узнать с помощью своих мортусов, в каком поезде повезут моё тело, достать меня оттуда и начать активно пудрить мне мозги, пока я уязвим.

Когда он достал меня из гроба, то не был ни капельки удивлен тому, как быстро я восстановился из расчленного состояния. Конечно, старик знал всё о моем бессмертии еще в мертвом городе и бла-бла-бла… однако этот дотошный сукин сын все проверяет. А как можно проверить, не бессмертный ли кто-либо? Убить его. Например в больнице.

Белецкий не нравился мне как человек. И я ничуть не удивлюсь, если всё, что мне рассказывал Родион касательно его плана — правда. Вот только история старика про «ему снесло крышу за шаг до своей цели» совсем ему не подходила. Вульфрик был собранным и смотрел на вещи холодным взглядом до самого конца.

Скорее эта фраза относилась к самому Родиону. Как тогда, когда он сломал мне ноги, осознав, что я не хочу с ним никуда идти.

Старик, кстати, переменился в лице, когда заметил мою заминку. Меня уже начинает тошнить от его всезнающей физиономии.

Под истошный крик Элизы я занес нож над Вульфриком.

И резким движением вправо вбил его в грудь Родиона.

— Ты совсем меня за идиота держишь?

Я посмотрел Долгову прямо в глаза.

Он резко сглотнул подкатившую к горлу кровь и мягко улыбнулся.

— Да нет, — старик пошатнулся и оперевшись о моё плечо начал шептать прямо на ухо, — просто хотел убедиться в том, что это не так наверняка.

Старик мельком глянул в сторону Элизы и продолжил шептать:

— Можешь сказать спасибо, за то, что я подарил тебе такого союзника, как она. Уж поверь этому старику. Мало на кого можно так положиться, как на преданную жену.

Я ошарашенно уставился на Родиона и попытался оттолкнуть его от себя, он не поддавался.

— А т-теперь… — ему было трудно говорить сквозь боль, — пора начинать проклятый ритуал.

Последним, что я заметил, было резкое движение его рук… А затем — хруст моей шеи.

Прим. Автора. Доверьтесь автору. Автор ни о чем не забыл.

Я открыл глаза в пустом поезде. Тьма затянула вид за окном настолько, что было невозможно понять, движемся мы вообще или нет. Я глянул на свои испачканные чем-то красным руки и осмотрелся по сторонам. Спокойствие. Словно всё хорошо. Глупо улыбнувшись, прислонился лбом к стеклу, вглядываясь в темноту…

И тут же пришел в себя.

Что за? Я быстро оглянулся по сторонам.

Я помнил этот сон. Обрывками, но помнил. Иногда его фрагменты оставались со мной даже после пробуждения, иногда я не запоминал совсем ничего, однако сейчас… я полностью осознавал себя в нем. Это даже нельзя было назвать осознанным сновидением, больше это напоминало… мой разговор со скверной и Родионом?

Сон раз за разом менялся в мелких деталях, отражая моё внутреннее состояние… по крайней мере, так мне казалось. Я еще раз посмотрел на свои окровавленные руки, и они на глазах приняли свой привычный вид. Сомнений в том, что происходящее вокруг было всего лишь игрой моего разума, становилось все больше.

— А помните, когда ты придумал ту схему с сетевой продажей чая для похудения? — где-то в конце вагона раздался смутно знакомый голос, за которым последовал смех сразу целой группы людей.

Я привстал с места и заметил несколько голов, торчащих за сиденьями около дальнего тамбура. Что же, похоже, здесь не так уж и пусто, как показалось вначале. Помимо голосов и постукивающих неизвестно обо что колес поезда, вокруг не было ни единого лишнего звука. В отличие от предыдущих раз, когда я оказывался в этом месте, мелодия телефона меня никуда не звала, а потому придётся находить себе развлечение самому. Я шагнул в сторону группы смеющихся мужчин.

Впрочем, скорее их следовало назвать парнями. Может быть, всего на пару-тройку лет старше меня. Пять пар глаз удивленно приподнялись на меня, когда я подошел к ним и неловко прочистил горло. Тот, что сидел ближе всех, худощавый парень с небольшими усами и впалыми глазами, резко перестал смеяться.

— Ты не должен быть здесь, Марк, — он посмотрел на меня взглядом гробовщика.

Остальные мужчины тут же сменили гримасы на такие же, до жути серьезные.

Я покачал головой, не понимая что к чему, однако стоило мне сильнее всмотреться в лица пассажиров, как пришло озарение.

Худощавый парень с усами — вылитый Флейнс, только лет на тридцать младше. Рядом с ним сидит добродушного вида полноватый паренек, в котором я бы никогда не признал Остриха, если бы даже сейчас он не крутил в руках затертую монетку. Платов, Гродский и даже Манн. Это были они, только изрядно помолодевшие.

Я хмыкнул.

Странно, сейчас они совсем не производили впечатление серьезных, влиятельных людей. Скорее просто походили на молодых ребят, наслаждающихся жизнью. Вот только они сразу меня узнали. А значит, прекрасно помнят, что сегодня произошло.