Сердце забилось сильнее. Все семеро мужчин смотрели на меня.

Я вдохнул.

Медленно поднялся над столом.

И сглотнул успевший натереть мне горло ком.

— Клан Ротт… — секунды тянулись как часы. — Клан Ротт…

Над потолком спасительно захрипела система голосовой связи.

— Уважаемые гости нашего поезда. Прошу прощения за столь бесцеремонное беспокойство. К вам обращается новый машинист. К сожалению, вынужден сообщить, что в силу непреодолимых обстоятельств маршрут сегодняшней поездки придется немного изменить. Следующая остановка — Мёртвый Город. Приятного путешествия!

Голос Родиона утих, оставляя меня наедине с главами сильнейших кланов, что сейчас, впрочем, лишь стояли, широко вытаращив друг на друга глаза.

Немая тишина, вызванная внезапным вторжением старого голоса Родиона, не продержалась и минуты.

Казалось бы, серьезные дяди с властью и влиянием должны были с достоинством отреагировать на новость о мертвом городе. Но, вопреки ожиданиям… в зале собраний для совета начался самый настоящий переполох. Кто-то принялся доставать оружие и активировать боевые навыки, кто-то вглядываться в лица соседей, пытаясь понять, кто мог осмелиться на такую западню, а кое-кто, вроде Манна и Гродского, и вовсе подскочил со своих мест с квадратными глазами.

Эти двое и начали разводить некое подобие паники:

— К-как это понимать? — выбросил вперед руку Филипп Манн, чей лоб моментально вспотел. — Какой, к чертям собачьим, мертвый город?

Гродский медленно перевел взгляд с Филиппа на Белецкого и заговорил, сглотнув ком в горле.

— Вульфрик, что происходит?

Я лишь сел обратно на своё место и принялся смотреть на реакцию клановских, изо всех сил стараясь изобразить удивление. Разумеется, старый хрыч не упоминал ни о каком мертвом городе, однако таких новостей уже было недостаточно, чтобы я катался от удивления по полу с широко открытым ртом. Скорее, мне просто стало любопытно, что именно мы забыли в мертвом городе. Всё же, если Родион искал укромное место для расправы над советом, то на такие крайности можно было бы и не идти.

Что же касательно реакций, за которыми я следил… то конкретно выделялись они только у двух людей. Белецкий был заметно раздражен, однако, казалось, что не столько вторжением Родиона, сколько балаганом, который развели члены Совета, а Гиарр — лишь молча сцепил руки вместе. Впрочем, не потому, что ему не было что сказать. Я буквально видел как шевелятся шестеренки в голове мужчины.

Кажется, его единственного волновал правильный вопрос.

Не «кто?», а «зачем?».

Шум закончился так же резко, как и поднялся.

Белецкий ударил кулаком о стол и, выдержав небольшую паузу, во время которой все взгляды устремились на него, начал говорить с плохо скрываемым отвращением.

— Успокойтесь! Вы главы могущественных кланов или свора институток, ради всего святого?!

Не услышав ответа на этот, риторический, в общем-то, вопрос, Вульфрик поправил галстук и продолжил.

— Это несерьезно, господа. Возможно, мне следовало бы извиниться за такие слова, однако сейчас я наблюдаю перед собой сильнейших пробужденных, которые подняли балаган, как какие-то первокурсницы перед экзаменом, из-за угрозы какого-то старика, — Вульфрик потер покрасневший от удара кулак. — Спешу заверить, вы паникуете преждевременно. Что бы кто не говорил по голосовой связи, сейчас происходит совещание совета. И я намерен его закончить, — Белецкий глянул на меня, — мы остановились на клане Ротт, если мне не изменяет память. Марк, прошу.

Да чтоб тебя.

Конечно, я понимал, что мой голос уже ничего не изменит, однако мне не нравился даже сам факт того, что мне приходится голосовать. Просто сам прецедент означал бы, что я стал частью этой системы. Согласился играть по их правилам. Довольно странно бороться против того, в чем замешан сам… пусть даже и частично.

Но раз просто встать и уйти я не могу, то остается лишь выбрать.

Да или нет.

Если предположить, что Белецкий не кинет меня, стоит только выйти из вагона… от этого выбора может зависеть очень многое.

Итак, самое очевидное — «Нет». Красиво, смело… и бестолково. Возможно, с другим разбросом голосов эта опция и выглядела бы несколько притягательнее, однако сейчас вариант отказа не послужит ничем, кроме ментальной оплеухи для Вульфрика. Да, возможно это немного заденет Белецкого, но вместе с тем сразу же и вскроет все мои карты. Ему не придется долго думать насчёт того, кто из совета пытается сломать его планы. Он и сейчас наверняка подозревает меня в том, что произошло в особняке и лаборатории, так что ни к чему подкармливать его уверенность ещё больше.

Что же до «Да»… Из минусов только моральная сторона вопроса. Пожалуй, вполне выгодно будет втесаться к остальным клановским, тем самым хотя бы немного усыпив бдительность Белецкого. К тому же… что там говорил Родион про запасные планы? В том случае, если план старика провалится и на мою голову при этом каким-то чудом не полетят шишки, я стану частью системы Белецкого и смогу вести борьбе против него изнутри. Остается лишь пойти на небольшую сделку со своей совестью… по поводу наличия которой у меня в последнее время начали возникать сомнения.

Я глубоко вдохнул. Ни к чему затягивать происходящее.

— Клан Ротт…

— Да погоди ты, — быстро проговорил Флейнс, бросив на меня мимолетный взгляд. — Нет, Вульфрик. Ты можешь строить из себя невозмутимую скалу спокойствия сколько угодно, однако ни мне, ни остальным, похоже, этого недостаточно. Твой тесть захватил поезд, а это уже…

Вульфрик даже не успел ответить, за него с этой задачей справился Платов.

— Тесть? Что… — пробормотал мужчина, глупо уставившись на Флейнса.

Альберт лишь хмыкнул.

— Вот кто-кто, а ты должен был узнать голос Долгова одним из первых, Глеб.

При упоминании фамилии Родиона Платов откинулся на кресле со слегка побледневшим лицом.

— Я же сказал, что волноваться не о чем. Да, это Долгов. Да, кое-что пошло не по плану — форс-мажоры происходят всегда. Но это не означает, что я не держу ситуацию в своих руках, — Белецкий начал говорить, обращаясь к испуганному Платову, но затем перевел взгляд на всех остальных. — Сейчас главное — сохранять спокойствие и закончить совет.

С противоположного конца стола раздался нервный смех. В этот раз ход совета принялся нарушать Гас Острих.

— Это не твой поезд, Вульфрик. Ты не представляешь, во что он мне обошелся, и если я его потеряю… — мужчина приподнял вверх кулак с зажатой в нем монеткой.

Белецкий кивнул.

— То я полностью тебе компенсирую его, Гас, только сядь на место.

С такими людьми, как Острих, ситуация забавная. Это правда, что они понимают только язык денег. Зато понимают его отлично. А поэтому, когда Белецкий пообещал обезопасить его кошелек, Гас Острих вернулся на своё место с заметным облегчением на лице.

А значит, больше ничего не мешало тому, чтобы голосование наконец-то продолжилось.

Когда отец Элизы в очередной раз указал на меня рукой и гневно окинул взглядом всех членов совета, давая им понять, что лучше бы в этот раз мне наконец-таки удалось договорить… в мою голову пришла одна светлая идея.

Все эти важные господа с набитыми кошельками и сворой охраны за стеной точно так же боятся проблем, как и обычные люди. Еще какие-то несколько минут назад мне казалось, что я на этом собрании чужой, неестественный элемент, как бездомный в картинной галерее, однако на поверку… Возможно, на всех этих людях сказывался возраст, возможно, сахарные замки, которые они воздвигли вокруг себя, но они размякли. Почему-то их детский перепуг меня сильно позабавил. Кто-то вроде Манна хотел убежать куда подальше от проблем и сходил с ума от того, что сейчас это сделать просто невозможно, кто-то, как Острих, переживал за сохранность своих дорогих, но всё равно игрушек. Вульфрик же настолько упивался тем, как у него все хорошо схвачено, что напиши он «Я лучше вас» на бумажке и поставь перед собой — всё равно бы его высокомерие не так сильно бросалось в глаза, как во время любой из сегодняшних речей.