— Как можно бояться и наказывать такую прелестницу.

Я принялась щекотать, и нацеловывать дочь, а та закатывалась веселым легким смехом. Набаловавшись. Мы легли рядом, и я спросила главное:

— Как ты жила без меня, солнышко.

— Хорошо. Света и баба Тома очень хорошие. Заботились обо мне, учили всему. Баловали. Хотя тепла как от тебя сейчас, конечно, не было, теперь понимаю, но все равно я по ним скучаю. Очень.

— Прости. Я не хотела убивать Свету, это случайность.

— Я знаю, и она знает. И не сердится. Я ее вижу каждый день, она сама ко мне приходит, волнуется. Только бабу, Тому жалко, она тонкий мир не чувствует и Свету не видит. Оттого плачет постоянно. А теперь еще и я пропала.

— Нечего! Найдем разлом на нашей стороне, будешь ее навещать. — Вставил Боря.

— Ты разрешишь? — дочь с надеждой посмотрела на меня.

— Конечно. — Чувство вины перед пожилой одинокой теперь по моей вине женщиной, просто разъедало душу.

— А можно я пойду на урок вязания к тете Ире, а потом с Олей поиграю?

— Вы уже успели подружиться? — Удавилась я.

— Конечно, ты же три дня спала. Сплю я тоже в комнате у Оли. С ней весело.

— Я очень рада, что ты нашла себе подругу.

Поцеловав меня, дочь убежала прочь.

— Почему я спала так долго? — Спросила я Бориса. Вязавшего себе носки из чьей—то черной шерсти.

Вселение души в тело, отнимает много сил, а ты еще после обращения слаба.

— Как мы здесь оказались?

— Мы просто ушли пока Дима был занят спасением своей дочери.

— Зачем он меня ранил?

— Побоялся, что жена, чего лишнего взболтнет, наверное. Хотя из случившегося и так уже понятно, что белые и рыжие дружат. Тебя, что—то беспокоит?

Борис, уловив мое беспокойство, отложил вязание и посмотрел мне в глаза.

— А мне вот интересно Боренька, где ж твой гениальный план? Почему действовать пришлось ребенку, пока ты стеснительно, с ноги на ногу переминался а?

— Я тянул время, потому, что отдавал ментальный приказ его дочери, войти в залу, если ты думаешь, что это очень просто сделать, так чтобы не заметил сам Демитрий, ты ошибаешься. А дальше, твоя Мира, спутала мне все карты. Я не ожидал от нее такого, и подумать не мог, что она окажется, быстрее меня.

— То есть, ты также хотел использовать ребенка?

На территории Демитрия, это единственный рычаг давления на него. Никто нас оттуда, живыми выпускать не собирался. И в подвале, конечно, была засада. Если бы не дар Миры, конец бы нам.

— Что за дар? — напряглась я.

— Воспламеняющая взглядом, Стивена Кинга, смотрела? Как раз про твою дочь. Ее потоки энергии в минуты, страха и отчаяния, настолько велики, что способны обращаться в огонь. Вообще, у каждого оборотня, есть какой—то свой уникальный дар, у нее вот такой вот. Я, поисковик, если мне дать веешь человека, я почувствую его на расстояние до тысячи, километров, а теперь и дальше, с помощью ментального зрения.

— Интересно, какой дар будет у меня?

— Обостриться один из твоих природных, не удивлюсь, если отошедшие души, на каждом шагу видеть будешь, без усилий и ритуалов вызова.

— Сомнительная радость. — Поежилась я, вспоминая пронизывающий могильный холод, который окутывает меня всякий раз, как я общаюсь с отошедшими в навь душами.

— За все приходиться платить. Пользы в этом тоже немало.

— Мира, знала о своем даре, или это было его первое проявление?

— Первым был пьяный ухажер Светланы, который хотел выкинуть девушку в окно, на глазах у Миры, вторым, грабитель, вырвавшим сумку у бабушки и ударивший ее в лицо, на глазах у девочки. И третий вот.

— Бедняжка, должно быть, жутко испугалась.

— Испугалась она больше всего, за тебя. Мы ровно наполовину волки Мариш, у нас с рождения четкое понимание кто свой, а кто чужой. Кто друг, а кто враг. И врагов мы не жалеем. Хотя конечно, для нее данная ситуация, очень волнительна, никакой психологической травмы нет. Не бойся. Мы много разговаривали, твоя девочка очень похожа на своего отца. Но ее сердце, к счастью, унаследовало твою доброту и чуткость, при всем при этом.

— Очень приятно это слышать,

Борис пересел ко мне, и я принялась нежно целовать его милое и такое родное лицо. А он отвечал мне тем же, нежно гладя мою спину.

— Лена с Вадимом вернулись домой да? С ними все хорошо? — Спросила я, пока разум еще не затуманился окончательно, от ласк любимого. Которые становились все жарче.

— Да. Они уже дома. Но нам с тобой расслабляться рано, — серьезно заявил муж. — Демитрий, будет не Демитрий, если не попытается выкрасть нашу Мирославу теперь, слишком яркий и уникальный у твоей дочери дар.

Насладиться друг другом нам не дали. Пришла трутница, и сказала, что нас хочет видеть вожак. Яромир сообщил, что один из оборотней серьезно пострадал на охоте и ему нужна помощь, а еще если мы хотим, то можем перейти впустую теперь берлогу целителя. Она же была и здравницей у них, где лежали больные, требующие постоянного ухода. Мы с радость согласились. На мой вопрос, а как же Люция? Яромир ответил, что она добровольно покинула стаю и даже если и вернется, ее не примут обратно. Если уходишь, то навсегда.

Бежать к больному пришлось почти до границы с рыжими волками. Увидев больного, мы оторопели в бок огромного, бурого медведя, было вогнано целое бревно не иначе. Мишка тяжело дышал и страшно хрипел, из пасти бежала кровь.

— Легкое пробито, — заявил Борис.

— Что же делать?

— Даже если вытащим, он умрет от болевого шока и кровопотери раньше, чем регенерирует!

— Ты погрузи его в сон и следи за тем, чтобы душа не отошла, а я займусь остальным, — деловым тоном приказал Борис, — какое растение у вас здесь, используют для остановки кровотечения? — Спросил Борис, Яромира.

— Живицу. Она растет на южном склоне целыми полями, мы специально сеем, ее цветы это стойкий красный краситель для тканей, а стебли и листья лечебные.

— Отлично! Принеси, мешок, а то и 2, без нее ему не выжить.

Яромир, бывший, в медвежьем облике кивнул и умчался.

— Как же так случилось брат? — спросил бывший с нами Любомир.

— Я шел за медом, — ментально отвечал пострадавший, которого звали Добраном, — мы же всегда ходим через этот лес. Но вдруг услышал какой—то шум, замешкался, смотрю, а мне вбок летит эта штука. Она там острая как копье.

— С каких это пор, рыжие на нас охотятся?? — прорычал Любомир.

— Ульи на их территории? — Спросил Борис.

— Нет, еще на нейтральной. Мед и орех что растут только в этом лесу, нужны всем, поэтому, по завету богов, что изложены в древней книге Укладов, эта территория общая для всех и за блага ее не должно быть никакой брани, и тысячи лет этот кон соблюдался! Боги были к нам милостивы, и всем и всего хватало всегда.

Мне вдруг вспомнилось, что говорила душа Насти во мне.

Не доверяй рыжим! И именно на этих словах Демитрий метнул в меня нож, чтобы прервать контакт. Очевидно, ей было еще, что нам рассказать.

— Может, попытаться снова ее вызвать? — спросила я Бориса мысленно.

— Вряд ли получится. Думаю, Дима, уже сделал все, чтобы не выпустить душу, больше на контакт.

— За нарушение древнего завета, боги теперь разгневаются, и пошлют несчастья, — прохрипел Добран.

— Ни мы его нарушили, не нам и ответ держать, — прорычал Любомир.

Я знала, что оборотень не умрет, но смотреть на его мучения, было невыносимо, и я потихонечку начала погружать его в транс, слегка надавив на его вески и смотря в его глаза, стала шептать заговор, взывая к силе Мары. Пространство с готовностью откликнулось, и я прямо видела голубоватые искрящиеся потоки энергии. Стекающие по моим рукам, а через мои руки, переходящие к Добрану.

Яромир вернулся где—то, через час еще с двумя воинами каждый из них нес по мешку травы. Листы живицы оказались большими как у лопуха просто отлично!